Как живется сейчас нам русским переехавшим во Францию? Точно так же как и французам, что называется. Потому что мы французы давно уже, мы работаем на французских работах, мы воспитываем французских детей, многие дети уже не говорят по-русски, а если и говорят, то только потому, что родители хотят сохранить исконный язык…

К русским во Франции относятся с большой симпатией, правда, некоторые еще думают, что мы по утрам пьем шампанское и бьем бокалы об пол. И все еще есть такое романтическое понятие как l"âme slave, славянская душа… Это все идет от «белой» эмиграции, но отношение к ним перешло и на нас. Позднее, конечно, еще на это наложилось такое понятие как «новые русские». А сейчас, и «путинские русские», сумасшедшие, которые бомбят Сирию. Я стараюсь все время объяснять, что вот я лично, против, что я не поддерживаю Путина. Мне это самой важно, не знаю, как делают другие русские.

Я считаю, что к русским относятся хорошо. Вот в Америке, где я тоже жила, всем было совершенно наплевать русская ты или нет, там миллионы национальностей и поэтому русский ты там или китайский, там совершенно это все равно. А здесь русский это такой аристократический образ. Он, конечно, не имеет к нам никакого отношения, но идея вот такого русского праздника как в песне Робби Вильямса «Party like a Russian» имеет место. Есть что-то такое плюс воспоминания о «белой” эмиграции, которую мы не застали, но незаслуженно пользуемся.

Быть русским хорошо во Франции.

А что касается нашей эмиграции 25 лет назад нам было очень тяжело всем, очень тяжело. Во-первых, мы уезжали еще из Советского Союза, и мы не понимали вернемся или нет, у меня было ощущение, что я уезжаю и, может быть, никого больше не увижу. Сейчас в это уже сложно поверить, но было очень непросто с кем-то связаться по телефону, я уже не говорю о том, что не было интернета, телефонные звонки были ужасно дорогие, нужно было ходить к каким-то знакомым, договариваться на определенное время, дозванивались часами, потому что линий телефонных как таковых не было хороших.

Мы от родных были оторваны абсолютно, но, может быть, не так как когда люди уезжали в 70-е годы, когда вообще стена была между Советским Союзом и остальным миром. И, нам было очень трудно материально. Я уехала в самом начале 91-го года, еще при Горбачеве и Советском Союзе. Когда мы уехали, очень многие оставшиеся называли нас «колбасной эмиграцией». Им казалось, что в России, в Советском Союзе уже безопасно и что мы поехали на чужбину за деньгами. И это какая-то жуткая несуразица, потому что на самом деле деньги текли рекой в России, а здесь мы тяжело пробивались в чужой стране. Мы же не были политическими эмигрантами, у нас не было никакой помощи в принципе, мы пробивались все абсолютно сами. Нам вот всегда говорили: «Вот вы уехали, вот у вас там сытно и как бы скучно, а у нас в России бедно, но весело». Но было наоборот- нам было страшно интересно, мы вливались в новую жизнь, мы должны были себя переделать, потому что эмиграция это когда ты ставишь под вопрос абсолютно все. А в России как раз наоборот потом стало скучно, начался обычный маразм вот такой политический как при Брежневе. И поэтому я считаю, что несправедливо было нас так называть.

Я приехала, потому что меня пригласило французское государство, они искали молодых франкофонов, чтобы устанавливать связи. И у меня на первое время была очень маленькая стипендия, примерно 800 евро в месяц. На эти деньги можно было снять квартиру, мы постоянно куда-то переезжали, в первый год – 12 раз, в разные города. Одно время мы жили в Русском старческом доме, Николай Васильевич Вырубов мне помог и поселил нас там, я разбирала там библиотеку. Там была русская библиотека. Моя работа всегда была связана с языком, у меня, правда, был хороший французский язык. Я начала писать статьи и это было тяжело, потому что я прекрасно уже говорила по-французски, но писать статьи это был все-таки уже другой коленкор. У меня на статью уходило какое-то чудовищное количество времени, это была пытка, но у меня были хорошие редакторы, я уже писала для хороших журналов и им была важна та информация, которую я подавала, поэтому они терпеливо правили со мной эти тексты и таким образом обучали меня писать. Так я научилась писать по-французски и теперь мне все равно на каком языке писать, я так и продолжаю на двух языках.

При переезде во Францию надо было без конца заниматься документами, документы нужно было постоянно продлевать. Еще я занималась техническими переводами, мы все ими занимались, потому что за это неплохо платили. Потом своим литературным, переводческим, журналистским трудом, постепенно это все вылилось в настоящие работы и в какую-то такую французскую жизнь обычную, среднюю, которой мы все и продолжаем жить.

Дети выросли, стали абсолютными французами. У меня двое детей, младший чистый француз, он родился здесь, его отец француз, а моя старшая дочь, которая родилась в России и ее папа русский, и которая жила в Москве до 7 лет, она стала абсолютно парижская девочка, хотя она говорит хорошо по-русски. Но я, например, всегда очень боялась, когда она ездила в Россию, потому что она с виду такая абсолютно русская девочка Маша и говорит по-русски как русская, но голова у нее другого свойства, она очень многого в России не понимает, как и все дети, привезенные в ее возрасте. И это опасно. Например, у меня есть подруга, ее дочь росла вместе с Машей, и мы ей все рассказывали – и про ГУЛАГ, и про Сталина, потом эта девочка стала адвокатом. Но тогда она слушала-слушала… А потом говорит: « Ну как же это, он (Сталин) же не имел права это делать». Ну что на это можно сказать, у человека правовое сознание, оно заложено в голову с рождения, у наших детей здесь другие головы, другие. И поэтому их страшно всегда отпустить в Россию, потому что они выглядят как местные, а на самом деле местными не являются и могут какую-нибудь опасную для них глупость сделать. У нас такое было, Машу остановил милиционер на Красной площади и стал у нее вымогать денег, и я кричала ей по телефону: «Отдай все, что есть!», потому что он норовил отвезти ее в участок, а она ему говорила: «Дайте мне расписку». Дети выросшие во Франции совсем другие, вот такие воспоминания.

Наталья Глухова

Легко ли адаптируются русские во Франции?

07/03 2017

Добрый день друзья!
Хочу рассказать вам сегодня, как живут русские во Франции. Есть ли плюсы в иммиграции и какие возможности у «наших» есть во Франции. Давайте поговорим, каково в Париже, где можно пообщаться с соотечественниками, и что ждет эмигранта.

Из этой статьи Вы узнаете:

Каково жить во Франции?

Как живется русским на чужбине? становится домом для русских эмигрантов. Жизнь здесь течет в своем ритме, к нему нужно привыкнуть.

До революции 1917

У России «роман с Францией» длится еще с давних времен. Даже Наполеоновская армия не сумела отбить у русской аристократии любовь к французскому языку, стилю в архитектуре, искусстве, литературе. Детей посылали учиться в престижные Университеты Франции.
Лазурный Берег привлекал аристократов со всей Европы. Здесь отдыхали, лечились, проводили лето.
«Он по-французски совершенно
Мог изъясняться и писал…»
Помните, о ком это? Евгений Онегин, конечно же. Так что, язык очень плотно вошел в обиход.
Дамы вздыхали над журналами французской моды, а господа заказывали оружейные новинки из Парижа.

Межвоенный период

1,5 миллиона эмигрантов направились во Францию после Революции 1917 года. Сюда бежали политические беженцы, недовольные режимом, студенты, князья, бывшие министры. Образовывается русская диаспора, строятся православные церкви.

Париж 1900 год

Русские эмигранты поселились в больших городах, заняли пригород Парижа. Появлялись газеты на русском языке, устраивались благотворительные вечера. Здесь, в отличие от России, можно было дышать свободно.

Русская эмиграция сегодня

Поговорим немного про жизнь во Франции глазами русских эмигрантов.

«Ананасы в шампанском» и реальность

Сразу хочу сказать — для туристов отдых всегда романтичен, необычен, притягателен. Но, отдых от реальной жизни сильно отличается. Крупные города круглый год живут в своем ритме. Здесь нужно работать, учиться, учить язык, вовремя подавать документы на продление ваших виз.

Во Францию едут за качеством жизни, хорошим образованием, возможностями. Но, это все не дается просто так.

Франция была и остается терпима к эмигрантам. Все еще остаются стереотипы, что русские живут на широкую ногу. Стоит их разочаровать: не все готовы открывать бутылки шампанского гусарской саблей и после бить бокалы.
Конечно же, галантные французы с восторгом отзываются о русских женщинах. Но, девушкам не стоит с легкостью верить во все, что говорят эти известные дамские угодники. Другая страна — другой менталитет.
С другой стороны, наш русский менталитет тоже многим по вкусу, русская девушка может стать завидной невестой. Про то, как относятся француженки к нашим мужчинам — тяжело судить. Такие пары тоже складываются.

• Здесь не принято рано заключать брак;
• существует «договор об отношениях». Вы не женаты официально, но для государства — вы пара. Если разводитесь — никакой дележки имущества;
• европейский феминизм — не миф, тут привыкли к самодостаточным женщинам;
• детей заводят поздно, средний возраст 30-35 лет.

Ситуация с работой

Рынок труда к коренным французам и эмигрантам из России относится по-разному. Многие эмигранты с сожалением относятся к этому факту. По правилам, сначала предложение о вакансии должно быть размещено на сайтах поиска работы.

Если граждане Франции не проявили к вакансии интереса, не нашлось кандидата — вакансию можно предлагать нерезидентам. Причем предпочтение будет отдаваться гражданам ЕС, а только потом — других стран.
Конечно, отлично если вас пригласила на работу французская компания как высококвалифицированного специалиста.
Не владеете французским языком? Вам предложат рабочие специальности на временной основе:

• охранники;
• нянечки;
• мойщики посуды;
• сиделки;
• горничные;
• сборщики винограда.

Устроиться на работу можно, если:

1. есть специальное разрешение или
2. студенческая виза.

Для многих амбициозных русских такая работа — хорошая возможность начать карьеру. Вы подтяните язык, завяжете знакомства, поймете, как функционирует социальная система страны. Затем, будет проще устроиться на работу.

Собственная фирма

Вариант — открытие собственного бизнеса. Конечно, выходить на чужой рынок — всегда сложно. Необходимо:

• изучить законодательство;
• готовность к возможным трудностям с продвижением, выходом на рынок;
• посмотреть, как функционируют похожие фирмы.

Открытие компании может стать возможностью получить ВНЖ и ПМЖ Франции. Только, необходимо будет делать все по закону.
Это хорошая возможность ассимилироваться в стране. Особенно, если свое дело знаете хорошо.

Образование в ВУЗе

Студенты признают: учиться здесь интересно. , для русских студентов необходимо «акклиматизироваться».
Вариантов учебы много. Кстати, получить длительную визу вы можете даже на языковых курсах. Они должны длиться не менее 3 месяцев. Для многих молодых людей это возможность начать свое обучение в Париже, например.
Качество обучения — высокое. С местной системой оценок придется разбираться. Зато, преподаватели всегда готовы помочь студентам. Нет формальной системы общения между студентом и профессором, как у нас.

Студенты рассказывают, что во французских ВУЗах нужно действительно учиться. Вот главное отличие:
мы привыкли, что проходной бал («тройка») заслуживается легко. Здесь же за проходной балл придется потрудиться. Это уже показатель того, что студент весь семестр занимался. Получаешь проходной балл, переходишь на следующий курс. Работают на знания, не на оценки. По сути, не будет огромной разницы, получили вы проходной балл или высший — главное знания.
Если вы переехали жить с маленьким ребенком, то он обязательно должен пойти в школу. Есть русские школы и даже международные. Если ребенок уже знает французский на достаточном уровне — он сможет посещать государственную школу.

Русское сообщество: вы в кругу друзей

Как в любой стране, во Франции есть русское сообщество. Кто-то принципиально не хочет общаться на родном языке — человек меняет жизнь, хочет заводить знакомства, дружить только с французами.
Другие же тянутся в русские культурные центры, на сайты и русскоговорящие сообщества. На сайтах и форумах новичкам бывалые ответят на вопросы. Лучше иметь здесь хоть несколько русских приятелей. Это облегчит вам адаптацию.
Есть несколько крупных русских порталов, интернет-газет. Часто такие сообщества встречаются в кафе, парках. Найти приятелей и говорить на родном языке здесь, как и в XVII веке, не сложно. Полезные знакомства могут завязаться на таких порталах:

• русские врачи (полезно, когда врач говорит на вашем языке, знает разницу отечественных и европейских лекарств, даст совет, где и как покупать лекарства);
• русские адвокаты, юристы (покупка квартиры, заключение брака, регулирование проблем с пребыванием);
• магазины русских товаров (шоколадка«Аленка», сгущенка с синей этикеткой — приятные мелочи в чужой стране);
• «наши» руководители фирм могут помочь в трудоустройстве.

Возможно, не стоит замыкаться только на общении с земляками. Приятели-французы — тоже полезно. Ведь так легче учить язык, узнать больше о стране, обычаях, традициях, укладе жизни.
Надеюсь, удалось немного рассказать вам о жизни русских во Франции.

Подпишитесь на обновления, получайте мои материалы регулярно. Так же вы получите в подарок, совершенно бесплатно, отличный базовый разговорник по трем языкам, английскому, немецкому и французскому. Главный его плюс в том, что есть русская транскрипция, поэтому, даже не зная языка, можно с легкостью освоить разговорные фразы.

(8 оценок, среднее: 4,63 из 5)

Специально для сайта «Перспективы»

Сергей Фёдоров

Фёдоров Сергей Матвеевич - кандидат политических наук, старший научный сотрудник Института Европы РАН.

Франция всегда была окружена ореолом притягательности для русского сознания, и даже периоды межгосударственной вражды мало сказывались на ее устойчиво положительном образе в русском обществе. Отношение французов к России – совсем иное. В нем традиционно присутствовала двойственность и даже контрастность, неприятие соседствовало с романтизацией, а сегодня явно доминируют темные тона. Особенности, корни и перспективы взаимного восприятия двух стран рассматривает франковед, старший научный сотрудник Института Европы РАН С.М.Федоров.

Чарующий образ Франции

Франция для русских является особой страной, больше, чем просто заграницей. Она всегда пленяла воображение наших соотечественников. Париж воспринимался как своеобразная культурная Мекка, ещё недавно почти недосягаемая мечта. В массовом сознании россиян положительный образ Франции сформировался под влиянием таких факторов, как обаяние её «мягкого могущества», богатые гуманитарные связи и общность революционного опыта наших двух народов, историческая память о политических союзах.

Во Франции русский человек находит в том числе и то, чего ему не достаёт у себя в дома. Прежде всего, Франция для него - приятная, ухоженная страна с замечательной природой, богатой историей и архитектурой. Привлекают не только памятники, бережное к ним отношение, но и обустройство повседневной жизни – изобилие уютных гостиниц, ресторанов и кафе, магазинов и лавок, отвечающих разным вкусам. Кстати, французская гастрономия и рестораны в шкале привлекательности для туристов находятся на втором месте, не намного уступая культурно-историческому наследию. Уже в конце XVIII века, по свидетельству Н. Карамзина, только в одном Париже насчитывалось порядка 600 кафе, мода на которые пришла в Европу из Османской Порты – тогдашней союзницы Франции. Французский образ жизни с тех пор неразрывно связан с кафе. Вообще «культура кафе» – места, где можно посидеть, пообщаться с друзьями, почитать свежую прессу, отдохнуть - является, по меткому наблюдению бывшего премьер-министра Франции Доминика де Вильпена, одной из ценностей, формирующих европейскую идентичность. Наконец, образ Франции неразрывен с высокой модой, предметами роскоши, непревзойдённой парфюмерией.

Мировое влияние французской культуры, общественной и научной мысли всегда особо чувствовалось в России. Франция была интеллектуальным лидером Европы в XVIII и XIX веке. Неудивительно, что русское дворянство считало обязательным знание французского языка – этой новой латыни, языка европейской элиты и дипломатии.

Много значила героизация французской политической истории в советское время. Уже в школе все советские люди узнавали, что будущие декабристы после изгнания наполеоновской армии дошли до Парижа и вернулись домой, впитав французские политические идеи, что русские революционеры второй волны – Герцен, Бакунин, Кропоткин изучали революционный опыт, живя во Франции, что, наконец, и Владимир Ульянов «ковал» революционные кадры в школе Лонжюмо под Парижем. Октябрьская революция представлялась продолжением «славных свершений» Великой французской революции и в особенности дела Парижской Коммуны. День «рождения» последней, 18 марта, ежегодно отмечался в стране Советов. Интернационал, который был гимном нашей страны с 1918 по 1944 годы, сочинил француз Эжен Потье. Менее известен тот факт, что после Февральской революции официальным гимном России стала «Марсельеза». Одним словом, как помнит зрелое поколение россиян, колыбелью социализма, хотя и утопического, из которого затем вырос «научный коммунизм», была Франция. На восприятии этой страны сказывалось также и то, что французские коммунисты являлись одной из самых крупных коммунистических партий Европы и вплоть до середины 1980-х годов обладали внушительным политическим весом.

Одновременно после Октябрьской революции Франция приютила у себя сотни тысяч русских эмигрантов и стала для нас хранительницей той «настоящей», не искалеченной большевизмом России, к которой можно было прикоснуться, читая произведения Бунина и Шмелёва, слушая Шаляпина.

В сознании россиян (причём не только пожилых людей, но и молодёжи) Франция до сих пор воспринимается как дружественное России государство. Действительно, с Францией было заключено три союзнических договора - в 1891, 1935, 1944 гг., мы выступали на одной стороне в обеих мировых войнах. Символом союза «Сражающейся Франции» и СССР во Второй мировой войне стали эскадрилья «Нормандия-Неман», принимавшая участие в боях под Курском, и, конечно, фигура генерала де Голля. По признанию сына Шарля де Голля, вряд ли есть другая страна помимо Франции, где к памяти его отца относились бы с таким уважением, как в Советском Союзе . Стоит отметить, что хотя де Голль признавал достоинства и заслуги русского народа, считать самого знаменитого француза ХХ века большим другом России было бы значительной натяжкой. В известной мере, такой образ де Голля является продуктом советской пропаганды. Наша страна ценила лидера Франции за его призыв к созданию Европы от Атлантики до Урала, за первые шаги на пути разрядки международной напряжённости. СССР не мог не приветствовать умеренный антиатлантизм де Голля. Вместе с тем Франция всегда оставалась в лагере атлантистов, а де Голль, мягко говоря, не испытывал иллюзий по поводу коммунизма .

Вообще представление о традиционной российско-французской дружбе, свойственное большинству россиян, во многом оказывается мифом. После того как Россия Петра I стала претендовать на роль великой европейской державы, отношения между двумя странами почти на всём протяжении XVIII столетия характеризовались взаимным недоверием, отчуждённостью и конфликтностью. Потребовалась целая эпоха, прежде чем Россия и Франция, пройдя затянувшуюся стадию «исторического знакомства», осознали преимущества согласия и сотрудничества, считает авторитетный российский историк П.Черкасов . Даже в «золотой век» Екатерины II, которая была воспитана на французской литературе, переписывалась с Вольтером и принимала в Петербурге Дидро, отношения двух стран были крайне враждебными. Христианнейший король, как звали Людовика XV, не любил Россию. Неудивительно, что авторство так называемого «Завещания Петра I», которое должно было убедить читателя в агрессивной экспансионистской сущности России, принадлежит французским дипломатам.

Не улучшались наши отношения и в ХIХ веке, о чём говорят война с Наполеоном 1812-1815 гг., затем польские события 1830-х годов и Крымская война 1853-1856 гг. Лишь после франко-прусской войны 1870 года наметилось сближение двух стран, не в последнюю очередь потому, что французам понадобился союзник, сдерживающий амбициозного воинственного соседа по другую сторону Рейна.

Тем не менее, как это ни покажется парадоксальным, периоды вражды практически не сказывались на положительном восприятии Франции в России.

Почти идеальный образ этой страны в глазах россиян несколько корректируется их отношением к французам. Русские любят Францию в целом, но более критичны по отношению к её гражданам. Здесь, на наш взгляд, проявляется присущее русскому человеку двойственное отношение к Европе, состоящее из противоречивой смеси чувства неполноценности с чувством превосходства. Многое в укладе жизни европейцев не устраивает русского человека, привыкшего к простору, необузданности, простоте и прямоте (которая, кстати, европейцами часто расценивается как недалёкость). Это объясняется разницей культур, традиций, привычек.

Суммируя, нельзя не отметить, что положительный образ Франции в русском сознании на протяжении столетий оставался по сути неизменным. Многие русские боготворили Францию, её культуру, язык, образ жизни, а в политическом устройстве Франции, в её демократии видели пример для подражания. Россия, пожалуй, как ни одна другая страна соответствовала столь любимой во Франции сентенции Гёте, о том, что у каждого человека две родины – одна своя, другая – Франция. Примечательно, что почти ту же мысль позднее высказал В. Маяковский: «Я хотел бы жить и умереть в Париже, если б не было такой земли – Москва!».

Что думают французы о России и русских?

Хотя эпоха, когда Россия ассоциировалась в сознании французов с самоваром, водкой, морозом и медведями на улицах, давно миновала, тем не менее восприятие нашей страны остается контрастным. С одной стороны - образ огромной, холодной, непонятной России, не способной к демократическому развитию. С другой – романтический облик: снег и тройка, красивые женщины и притягательная «славянская душа», которую, как полагают некоторые, придумали как раз французы .

Дихотомия в восприятии России берёт начало с XVIII века, когда контакты между нашими странами становятся регулярными. «По сути, в XVIII веке во французском общественном сознании функционируют два образа России: страны просвещённого абсолютизма и варварской деспотичной державы. На поддержание первого мифа деньги даёт русский двор, на поддержание второго – французский, - отмечает российский историк А. Строев, добавляя: «И чем могущественнее становилась Россия, тем сильнее ревность и противоборство Франции» . Если Вольтер и Дидро придерживались первого взгляда, то Руссо крайне негативно оценивал петровские реформы и исторические перспективы русского народа.

Большую часть XIX века контрастное восприятие России сохранялось. Так, Наполеон не мог не считаться с влиянием России, однако видел в ней «азиатскую страну». Широко известно его высказывание: «Поскребите русского – и вы увидите татарина». Менее известно то, что французский император вполне серьёзно полагал, что, как и все варварские народы, русские прекратят борьбу, стоит только поразить сердце их империи – Москву. Заграничный поход русской армии и взятие Парижа не оставили у французов негативного представления о русских. Скорее можно говорить о взаимном обогащении культур. Французы не только позаимствовали русское слово «бистро», но и открыли для себя, например, русские качели. Миф о «русских варварах» был развеян, но лишь в какой-то мере.

В 40-50-е годы XIX века появляется несколько книг о путешествиях в Россию, среди которых следует отметить прежде всего «путевые записки» А. Дюма , Т. Готье, Ш. де Сен-Жульена, Ж. Буше де Перта. Их авторы с интересом и – что немаловажно- с благожелательностью рассказывают о «далёкой и загадочной стране». С этими произведениями резко контрастирует целый ряд обличительных книг, среди которых, несомненно, первое место занимает произведение легитимиста маркиза Астольфа де Кюстина «Россия в 1839 году».

После окончания Крымской войны, сопровождавшейся во Франции вспышкой антирусских настроений (именно тогда появляются карикатуры, рисующие Россию в образе дикого и неуклюжего медведя), отношения между странами начинают налаживаться. Александр II принял участие в открытии всемирной выставки 1867 года в Париже, и ему единственному из высочайших особ был предоставлен в качестве резиденции Елисейский дворец. Даже неудавшееся покушение на русского императора, совершённое поляком Антоном Березовским, не смогло помешать зарождавшемуся союзу двух государств.

Военно-политическая составляющая первого франко-русского союза (1891 г.) подкреплялась беспрецедентной интенсификацией экономических, культурных и научных связей. Симптоматично, что в 1893 году появился даже франко-российский гимн Е. Ленобля и М.Роже, в котором воспевалась «братская любовь двух наших наций». Однако «братская любовь», обагрённая кровью Первой мировой войны, не длилась долго – её прервала большевистская революция. Казалось, что Россия навсегда погрузилась в пучину смутного времени, гражданской войны и хаоса. Отрицательные эмоции по отношению к России в тот период были вызваны ещё и отказом большевистского руководства выплачивать долги по французским кредитам.

Неприятие Советского Союза - источника коммунистической угрозы (пресловутая «рука Москвы») - соседствовало с интересом к «стране-подростку», поддерживаемому ФКП и сочувствующей ей интеллигенцией.

Свое влияние на формирование образа России в 20-30-е годы прошлого столетия оказывала также и русская эмиграция. Хотя по численности она значительно уступала, например, выходцам из Италии и Польши (русские среди иностранного населения в конце 1920-х гг. составляли примерно 3%) , тем не менее русское присутствие и влияние на политическую жизнь Франции были весьма заметными. Речь идёт, прежде всего, о нашумевших делах с участием выходцев из России. 6 мая 1932 года Франция была потрясена убийством президента Поля Думера русским иммигрантом Павлом Горгуловым. Ещё один выходец из России, Александр Стависский, оказался главным действующим лицом крупной финансовой аферы, которая спровоцировала в феврале 1934 года антипарламентский путч профашистских организаций Франции. Громкий резонанс в стране получили дела, связанные с похищением агентами ГПУ генералов Кутепова в 1930 году и Миллера - в 1937, также как и таинственная гибель сына Троцкого Льва Седова в феврале 1938 года. Мрачные картины 30-х годов не развеяло заключение в 1935 году франко-советского договора, который потерял своё значение после Мюнхена и последовавшего затем пакта Молотова-Риббентропа.

События Второй мировой войны, героизм советского народа и победы Красной Армии повысили престиж СССР. Несмотря на начавшуюся «холодную войну», Франции и СССР удавалось в целом сохранять неплохие отношения, потенциал которых был явно упрочен «хрущёвской оттепелью». Даже после начала афганской войны на излёте 70-х годов во французском видении советской России присутствовали в том числе положительные эмоции и светлые тона. Вероятно, это отчасти объяснялось мощными культурными связями, которые в определённой мере сглаживали политические противоречия, но в еще большей степени - экономической и военной мощью СССР

Романтический период интереса к горбачёвскому СССР длился недолго. Слова glasnost и perestroika прочно обосновались во французской печати (до сих пор нет-нет да промелькнут на страницах газет). В моду вошла советская символика. Интенсифицировались экономические связи. В конце1980-х годов французский бизнес (в особенности малый и средний) стал открывать для себя неведомый до той поры рынок. Однако стремление завязать кооперационные связи часто наталкивалось на труднопреодолимые препятствия, связанные с финансовыми проблемами, различиями в технологиях, культуре предпринимательства и производства. Что касается краха СССР, то в определенном смысле он стал для французов и, в особенности, для руководства Франции неприятным сюрпризом, обрушившим политические конструкции, среди которых Франция себя в целом неплохо чувствовала. Несмотря на неоднозначное отношение к СССР, во Франции понимали его значимость для поддержания баланса сил в мире.

Представления французов о ельцинской эпохе были очень неоднозначны. Надежды на быстрые демократические перемены в России и на её сближение со странами Запада оказались иллюзорными. Расстрел «Белого дома» в октябре 1993 г. вовсе не укладывался во французские представления о параметрах современной демократии. Хотя официальные власти страны предпочли не комментировать произошедшее, образ новой России в глазах французов после этого отнюдь не улучшился. С середины 1990-х гг. в этом образе всё больше стали доминировать новые стереотипы: мафия, преступность, коррупция, нищета, нарастающий хаос. Портрет России середины прошлого десятилетия формировался и новой волной русских иммигрантов, чьи манеры и поведение не улучшали имидж русских. Россия представлялась французам, по образному сравнению одного из французских журналистов, «громадным кораблём без руля и ветрил, с неадекватным капитаном». Вывод был весьма неутешительным: Европе, представленной государствами-«лёгкими судёнышками», лучше держаться подальше от неуправляемого российского корабля.

Резкое неприятие ельцинской России демонстрировали французские левые. Так, Лионель Жоспен, которому принадлежит известная фраза «Да - рыночной экономике, нет - рыночному обществу!», отмечал, что Россия выбрала самый неудачный путь перехода к рыночной экономике – путь строительства агрессивного капитализма. Что касается ультралевых, то они полагают, что в России, где появилось столько богатых и ещё больше бедных, уже опять пора делать революцию.

С появлением в России нового президента антироссийский настрой французского общественного мнения не только не уменьшился, но, напротив, возрос, - в особенности после переизбрания В.Путина в 2004 году. Претензии к России и её политическому руководству хорошо известны и сводятся в общих чертах к следующему: нарушение прав человека в Чечне и в России в целом; отход Кремля от демократии (укрепление вертикали власти, ужесточение избирательного законодательства, отмена избрания губернаторов, преследование оппозиции, ограничение деятельности неправительственных организаций) и принципа свободы прессы (цензура телевидения и других основных средств массовой информации, преследование журналистов); инициирование новой «холодной войны»; «газовый шантаж» Европы и прозападных стран СНГ (Украина, Грузия).

Интересно, пожалуй, не само содержание этой критики, сколько нюансы, наводящие на определённые размышления относительно характера и вдохновителей этой антироссийской волны. Удивляет однобокий подход к освещению чеченских событий. Лицемерие и двойные стандарты французских средств массовой информации в этой связи просто потрясают. Захват французской заложницы в Латинской Америке – вселенская трагедия. Убийство более двухсот детей в Беслане – «неадекватное действие чеченских борцов за независимость в ответ на агрессию Москвы». Еще один типичный пример - радиовыступление одного французского интеллектуала сразу после трагической развязки в театральном центре на Дубровке, в котором он обвинил российский спецназ в применении запрещённых боевых газов.

Довольно странно звучит и критика России в вопросах поставок углеводородного сырья в Западную Европу. России предъявляют претензии в том, что она грозит перекрыть поставку газа, но почему-то никаких замечаний не раздается в адрес стран-транзитёров (той же Украины) и вообще обходится стороной суть вопроса – о цене за газ.

После мюнхенской речи Путина в феврале 2007 года французские СМИ запестрили обвинениями в адрес российского руководства, которое обвинили чуть ли не в разжигании новой «холодной войны». Однако существо проблемы - что вызвало резкий тон Кремля – присущая Москве агрессивность или политика Запада в последние полтора десятилетия? – вообще осталось за скобками анализа французских политологов. Между тем даже бывший министр иностранных дел в правительстве Л. Жоспена (1997 – 2002 гг.) Юбер Ведрин в недавнем докладе о глобализации фактически признал, что вокруг российских границ создаётся пояс недружественных государств . Не являются большим секретом и технологии «оранжевых революций» по западному сценарию .

Встает вопрос: насколько сознательно демонизируются путинский режим и современная Россия? Можно ли в этом увидеть политический заказ? Степень «негатива», расточаемого в адрес России, который порой превосходит практику времён холодной войны, настораживает. Если раньше это можно было оправдать идеологическим противостоянием двух систем, то чем объяснить сейчас антироссийскую риторику, граничащую с русофобией?

Несмотря на некоторую истеричность французских масс-медиа в отношении России, усматривать в этом спланированную кампанию, наверное, было бы преувеличением. Стоит прислушаться к такому авторитетному учёному и публицисту, как Эмманюэль Тодд. По его словам, он был так удручён русофобией французских журналов, что даже организовал дебаты, чтобы понять ее причины. Выяснилось, что в большинстве случаев антироссийский настрой вызван элементарным незнанием, например, истории Второй мировой войны. «Европа находится в неоплатном долгу перед Россией, - считает сам Тодд, - и поэтому все эти антипутинские выступления относительно недостатков российской демократической системы я расцениваю как некую моральную ошибку» . Не менее примечательно его суждение и по чеченскому вопросу: «Я же уверен, что произошедшие в Чечне события чрезвычайно тяжелы как для чеченцев, так и для русских, и не думаю, что русские вели себя в Чечне хуже, чем французы в Алжире» .

Хотя такой подход скорее составляет исключение из правил, тем не менее он, возможно, отражает некоторый спад антироссийской волны. В последнее время всё слышнее становятся голоса более объективных комментаторов российской реальности. К их числу можно отнести Элен Каррэр д’Анкосс – старейшего и наиболее именитого «руссоведа» Франции, члена Французской Академии, а также Тома Гомара – директора программ Россия–СНГ во Французском институте международных отношений (IFRI). Вообще же, как это ни покажется удивительным, во Франции оказалось не так много неангажированных специалистов, разбирающихся в сути российской действительности. Вместо них во французских СМИ «раскручивается», например, творчество Владимира Фёдоровского, в прошлом переводчика Л. Брежнева и российского дипломата, пресс-атташе “Движения демократических реформ”, получившего французское гражданство в 1995 году.

Из известных периодических изданий более взвешенный подход демонстрирует газета «Фигаро» и орган деловых кругов «Эко». Нельзя не отметить взвешенные и честные статьи о России Александра Адлера в «Фигаро». В то же время влиятельная левоцентристская «Монд» вполне может претендовать на первенство по неприязни к нашей стране. Интересно, что отклики читателей на статьи о России в интернет-версиях периодических изданий нередко более дружелюбны к нам, нежели сами статьи. В частности, многие считают, что Россия заслуживает большего уважения, учитывая тяжёлые времена, последовавшие за распадом СССР. Обострение отношений России и Запада ряд читателей объясняют действиями США по «продвижению демократии» на постсоветском пространстве. Все это позволяет говорить о неоднозначном восприятии французами реалий современной России, а также о том, что диалог представителей гражданского общества двух стран смог бы добавить объективности в представление французов о современной России.

Как и прежде, сегодня в массовом сознании французов сохраняется двойственное, контрастное восприятие России. По словам известного французского писателя русско-армянского происхождения Анри Труайя, «французов интересует и очаровывает русский характер, его наивность и спонтанность» . Но несмотря на три столетия наших связей, мы так и не стали для них «своими». Если европейская идентичность России признаётся, то с оговорками.

Вряд ли можно рассчитывать на то, что в ближайшие годы восприятие сегодняшней России, в котором доминируют тёмные тона, существенно улучшится. Можно сослаться на разность политических культур и утешить себя тем, что наиболее антироссийски настроены в основном французские левые интеллектуалы. Но признаем и другое: стандарты российской демократии, как её ни назови, весьма разнятся с гораздо более высоким качеством французского аналога. В этом можно было убедиться, наблюдая за президентскими и парламентскими выборами во Франции в апреле-июне 2007 года и сопоставляя их с избирательным циклом в России 2007-2008 гг.

Опрос общественного мнения, проведённый институтом GlobeScun по заказу BBC в середине 2007 года, показал, что 57% французов отрицательно относятся к нашей стране . Впрочем, американцы по части антипатии со стороны французов не уступают русским. И все-таки приведённые цифры обескураживают, особенно в сравнении. По данным того же исследования, 63% россиян относятся к Франции с симпатией и только 7% - негативно (из всех других стран негативное отношение к Франции меньше только в Японии – 4%; правда, при этом и положительно относятся всего 35%). Эту же тенденцию подтверждает опрос, проведённый Фондом общественного мнения в 2006 году, - по его результатам 54% наших сограждан уверены, что французы хорошо относятся к России, и лишь 11% сомневаются в этом (примечательно, что только 11% опрошенных имели контакты с французами) .

Однако приход к власти президента-прагматика Саркози, не испытывающего к России, в отличие от Жака Ширака, искреннего уважения, способен изменить ситуацию. Критические ноты в отношении Франции и её президента слышны в наших СМИ всё отчётливее. Достаточно вспомнить, как освещался российскими журналистами визит Саркози в Россию в октябре 2007 г. Недавнее появление в журнале «Фигаро Магазин» рабочих материалов о новой французской военной доктрине, которая допускает военные действия против России, способно резко изменить отношение русских к Франции.

Несмотря на интенсификацию экономических связей и формальные декларации о дружбе и партнерстве, в российско-французских отношениях повеяло прохладой. Такие периоды были и раньше - после смены власти наступает время неопределённости. Хочется надеяться, что этот период не затянется надолго, а французы и русские сохранят и приумножат тот потенциал взаимной симпатии и интереса, который складывался столетиями.

Основа статьи подготовлена при поддержке Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ), проект 06-02-02068а.

Примечания:

Дубинин Ю. Дипломатическая быль (записки посла во Франции). – М.: РОССПЭН, 1997, стр. 228

Об отношении де Голля к России см.: Пейрефит А. Таков был де Голль.- М.: Московская школа политических исследований, 2002.

Черкасов П.П. Двуглавый орёл и королевские лилии: становление русско-французских отношений в XVIII веке, 1700-1775. – М.: Наука, 1995, стр. 15.

О «славянской» или «русской душе» в 80-х годах XIX века поведал своим соотечественникам французский дипломат Мельхиор де Вогюэ. Он бывал в России, был женат на русской - фрейлине императрицы - и восхищался духовностью России. (См. подробнее: интервью российского историка литературы В.Мильчиной «”Русскую душу” придумали французы»// «Время новостей» № 108 от 21.06.2005 на сайте www.vremya.ru ).

Строев А. Война перьев: французские шпионы в России во второй половине XVIII века// Логос, №3 (24)б 2000б стр. 18-43

Любопытно, что А. Дюма-отец по одной из линий родства вёл свою родословную от Анны Ярославны – русской принцессы, дочери Ярослава Мудрого, ставшей королевой Франции в ХI веке. Он, если верить генеалогическому древу, являлся её потомком в 22 колене 4 ветви родства.

Grouix Pierre. Russes de France d’hier a aujourd’hui. P., Ed. du Rocher, 2007, p.98

Vedrine H. Rapport pour le President de la Republique sur la France et lа mondialisation. - P., La Documentation francaise, 2007.

См. об этом подробно: Фукияма Фр. Америка на перепутье (Демократия, власть и неоконсервативное наследие).- М.: АСТ, 2007.

Тодд Э. Не стесняться имперского прошлого// Россия в глобальной политике, т.5, №4, июль-август 2007, стр. 88

Москвичка Дарья собиралась начать карьеру скульптора в Париже, а через несколько лет упорной работы осесть в Токио. Но планы резко поменялись: она вышла замуж и стала парижанкой. В рамках цикла материалов о соотечественниках, перебравшихся за границу, «Лента.ру» публикует рассказ Дарьи о том, как человеку искусства достичь успеха за рубежом.

Я родилась в московской семье потомственных скульпторов, окончила Московскую художественно-промышленную академию имени Строганова. Еще в студенческие годы подрабатывала на портретах в Австрии, много путешествовала. После университета начала искать стажировку. Несколько российских заводов производства фарфора мне отказали, а вот от Севрской мануфактуры в Париже пришло приглашение. Им понравились мои работы, поэтому мне дали полную творческую свободу. Спустя год я создала свою первую коллекцию абстрактных скульптур и стояла перед тяжелым выбором: вернуться с позором на родину или сделать вызов и добиваться высот в Европе. Я приняла решение остаться и продолжить профессиональную деятельность в Париже.

Я напечатала маленький каталог со своими работами и начала стучаться во все галереи. Эмигранту надеяться на быстрый успех — провальный номер. Каждый день я стучалась в 20-30 галерей, но везде получала отказ. В последний день до окончания визы я прислонилась к большой галерее рядом с Центром Помпиду, даже не собираясь туда заходить. Из здания вышел галерист и стал рассказывать о своих художниках. Я показала ему работы и получила неожиданное предложение о сотрудничестве. Мы сделали вместе две выставки и продали мою первую работу на аукционе. Возможностей выставляться в Париже и предложений становилось все больше, я уже не вписывалась в стандартный визовый режим, поэтому отдел по культуре мне выдал вид на жительство — Carte Competences & Talents, и стало намного проще. Так началась моя французская история.

Путь к успеху

На родине у меня было все: мастерская, свои коллекционеры и выставки в музеях, поэтому нужно было выходить на новый уровень. Франция — мировая арена, Париж — культурный центр. В начале пути у меня был план: три года на Париж, три года на Нью-Йорк, а затем как сформировавшийся скульптор — в Токио. Но планам не суждено было сбыться: я нашла свою любовь и осталась во Франции навсегда.

В России очень быстро можно добиться успеха, вопрос в том, как удержаться на вершине. Еще в студенческие годы я вышла на хороший уровень, сейчас оказалась в «топ-100 лучших российских художников», но все заслуги так и остаются в России. В Европе признания добиваются долго и трудно. 90 процентов художников возвращаются на родину, устав бороться с безразличием местной публики. Париж видел все, его немыслимо поразить. Но если пробить стену и попасть в мишень, создав новое и еще невиданное, то назад дороги нет — только неуклонное движение вперед на мировой сцене.

Все русские приезжают за красивой жизнью, но часто подсаживаются на дотации, теряя мотивацию и напор, — и становятся похожи на среднестатистических французов. Этот «праздник, который всегда с тобой» лишает их амбиций. Это довольно грустная ситуация.

Первое время общество не принимает эмигрантов, но если по прошествии времени остаешься верен себе и бесконечно предан своему делу, то вызываешь уважение и будешь принят с распростертыми объятиями. После перехода в элитарную часть русских я ощущаю другое отношение к себе. Раньше французы говорили мне, что в России диктатура и плохое состояние дел. Сейчас слышу совершенно противоположное: «Вот бы нам такого сильного президента! Вы в России все богатые! На мировой арене вы выглядите очень сильными!» Мне безумно приятно слышать такое о родине, и порой кажется, что именно эмигранты частично формируют этот взгляд на Россию. Я считаю, что это моя обязанность, ответственность и мой долг. Многие говорят, что я не патриотка, ведь бросила Россию, мне же кажется — наоборот. Не будь известных русских деятелей, выезжающих за рубеж, кто бы что о России знал? Люди искусства хотят большей сцены и пространства, чтобы развернуться. Но я всегда останусь русским художником. Я не переехала, а расширила свой мир и границы русской культуры.

Квартирный вопрос

Париж — волшебный город, но маленький. Столица заморожена, новых построек почти нет. Приезжие не имеют возможности купить квартиру, дома не строятся, а старые стоят больших капиталовложений.

Это город любви и легких отношений. У меня был шок, когда мужчины подсаживались ко мне за столик и говорили: «К тебе или ко мне?» Я демонстративно выплескивала вино в лицо со словами: «За кого вы меня принимаете?» Позже поняла, что эта любовная беспечность — вынужденная, и объясняется лишь отсутствием собственного жилья: французы не могут себе позволить завести семью, поэтому до 35-40 лет занимаются поиском легких отношений. Часто люди живут по пять-шесть человек в колокосьенах за минимальную стоимость.

Сейчас я живу в самом центре Парижа: из одного окна вид открывается на Центр Помпиду, из другого — на Нотр-Дам. По прошествии семи лет мне уже кажется это естественным. Первое время никто не хотел сдавать квартиру художнику без зарплаты и французского гаранта. За первые три года жизни в Париже я сменила семь квартир, некоторые из них даже квартирами сложно назвать. Первая моя жилплощадь была в парижском Бутово — Монтрёй. Ближайший пригород Парижа в свое время был артистическим художественным центром, но со временем превратился в район для африканских беженцев.

Однако самая романтическая квартира была на Монмартре: напротив — мастерская Пикассо, а из окна виден «Мулен Руж». Апартаменты в центральном районе обходятся нам в 1900 евро. Конечно, такие цены встретишь редко, нам просто повезло: муж арендует их уже десять лет, и домовладелец не имеет права повысить цену. Сейчас аренда такой квартиры поднялась до 3500 евро. Многие парижане берут в кредит маленькие студии за пределами центра за 150 тысяч евро, а потом сдают, имея дополнительный доход.

Изюминка французов

Французы — большие индивидуалисты. Они до смерти боятся, что кто-то сядет им на шею. До встречи с мужем я довольно скептически относилась к ним. Первая мысль после общения: «До чего же мелочны». Когда приносили счет в ресторане, они начинали высчитывать, сколько бокалов я выпила, отмечали галочкой в чеке. Большая часть времени совместного ужина с друзьями проходила не в веселых разговорах и дегустации, а в подсчитывании и разделении счета. После щедрых русских мужчин чувствовалась колоссальная разница. Поначалу меня это выводило из себя, но сейчас я нахожу это забавным и считаю местным колоритом. Позже поняла, что настоящие французы другие, и они не всегда парижане.

Французы редко женятся даже спустя несколько лет серьезных отношений. Они довольно долго присматриваются друг к другу. Наши друзья, имея двоих-троих детей, не расписываются. Брак никому не нужен, это уже отжившая идея, но и материальная составляющая играет свою роль. Среднестатистическая свадьба во Франции обойдется не меньше чем в 100 тысяч евро. Не каждая пара решится потратить первые совместные деньги таким образом.

Единственный француз, покоривший мое сердце, — мой муж. Он работает шеф-поваром в двух пятизвездочных отелях. Профессия мужа не мешает мне кормить его русской едой. Мое фирменное блюдо — селедка под шубой. Наши друзья в восторге от нее, а мама мужа взяла рецепт, с восторгом демонстрируя подружкам. Но все-таки супруг скептически относится к русской еде. Советский столовский регламент его не впечатляет, хотя наш императорский бефстроганов и борщ есть в меню его ресторанов, пусть и на современный манер — по молекулярной рецептуре.

Фото: предоставлено героем материала

Мне повезло создать теплые семейные отношения, я любящая жена. Однако многие французские мужчины ужасно боятся русских женщин. Существует миф, что наши девушки разоряют несчастных французов: рожают детей и увозят в Россию, а их оставляют с разбитым сердцем и половиной имущества. Такая пропаганда идет даже по телевидению, поэтому поначалу мама моего мужа была очень напугана нашими отношениями.

Феминистская броня француженок

Все француженки эмансипированы. Я много раз наблюдала ситуации, когда женщина тащила тяжеленный чемодан, а мужчина, веселясь, шел рядом. Здесь так принято: если он предложит ей помощь, она ее не всегда примет. Семейные пары делят бюджет пополам, даже аренду квартиры. Наша пара живет по русским обычаям.

Женщины становятся жестче, феминизм покрывает их броней. Мне кажется, Франция от этого много потеряла. Женский шарм словно испарился.

Раньше я часто слышала: «Хватит ломать из себя русскую принцессу» — мол, будь любезна, играй по нашим правилам. Первое время меня это возмущало, но потом я стала жить в соответствии с их менталитетом, ведь нужно уважать традиции этого народа.

Часто семейные обязанности делятся таким образом: муж сидит дома с ребенком, а женщина делает основной бюджет. Мужчины более спокойны, они выполняют домашнюю работу на протяжении дня и ждут жену, а она, выплеснув все амбиции на работе, приходит домой в семью успокоенная. В нашей семье такое неуместно, но я уважаю выбор других. Мне нравится смотреть на заботливых отцов.

Город любви без возраста

Русские женщины в 60 лет ставят на себе крест, а во Франции только начинают жить. В молодости француженки не красятся, но в преклонном возрасте резко превращаются в ухоженных элегантных дам. В доме напротив я наблюдала красивую пожилую пару. Я восхищалась их умением сохранять жар отношений в таком преклонном возрасте, пока муж не развеял мою сказку: они оказались любовниками, что меня потрясло еще больше. Париж — город любви без возраста.

Русские родители обеспечивают своих детей до последнего, здесь же после 18 лет человек становится независимым. Нельзя проходя мимо зайти на ужин в родительский дом. У них своя автономная жизнь и планы, о визите надо предупреждать заранее. Сначала такая позиция меня шокировала, но сейчас я понимаю, что в этом есть смысл. У нас браки заключают для того, чтобы создать потомство, во Франции ребенок для того, чтобы сохранить любовь родителей. Европейский индивидуализм во всем.

Во Франции существует два вида страховки: государственная и частная. Наша семейная страховка обходится в 100 евро за месяц. Она покрывает всех врачей и обеспечивает бесплатные лекарства в аптеках по рецепту врача. Ежегодно каждый член семьи бесплатно получает очки не дороже 150 евро и необходимое количество пар линз.

Французская медицина построена на защите иммунитета. Местный врач может спокойно прописать чай, мази или мыло. Даже если вы пришли с 40-градусной температурой, в аптеке не продадут сильный препарат. Сначала придется попасть на прием, и лишь с разрешения врача отправляться в аптеку. При этом французы почти никогда не болеют, но если все-таки случится что-то минимальное — это трагедия.

В художественном магазине знакомый задел продавца подрамником — на следующий день тот взял больничный на две недели. Они используют любой случай, чтобы не работать. Все их жалобы достигают гипертрофированных масштабов. Когда я смотрела в России французские комедии с Луи де Фюнесом, думала: «Ну надо же, какое удивительно тонкое чувство юмора у французов!» Теперь я поняла: это не комедии, а документальное кино.

Горькая правда русского искусства

Все ждали моего возвращения в Москву. Знакомые думали, что я утолю свои амбиции и вернусь. Лишь на пятый год мама перестала меня ждать и поняла, что внуки будут французами. А папа поддерживал мои намерения.

Фото: предоставлено героем материала

С друзьями несколько другая ситуация. Люди не могут принять моего решения. Им все время кажется, что кто-то живет лучше. Но это далеко не так, просто я живу по-другому. А доказывать каждый раз, что я все еще прежняя и Россию не предавала, уже желания нет.

Мне очень нравится то, что происходит в моем родном городе. Москва с каждым годом преображается в лучшую сторону. Я с большим удовольствием приезжаю сюда. Здесь особенный дух, просторы, динамика. Но, к сожалению, большинство российских художников с мировыми именами в Москве только реализуют проекты, а живут за границей.

Людям всегда интересно узнать, что о них говорят другие, поэтому французы часто меня спрашивают, какой имидж у Франции в России, как русские относятся к ним, какие есть стереотипы о французах в русской культуре, что о них в нашей стране думают, что говорят.

Мне всегда неловко отвечать на этот вопрос. Я всегда говорю, что имидж положительный, но потом приходится признавать, что о Франции в России особо не думают и не говорят. Мы даже прозвища французам не удосужились придумать, просто позаимствовали у англичан слово «лягушатники». А вот французы старались сами и придумали «русскофф» и «попофф».

Я оправдываюсь, поясняю, что непосредственными соседями мы никогда не были, что у нас не так много общей истории, чтобы сформировался подробный и многогранный образ Франции в нашей культуре, но ведь Франция ровно настолько же удалена от России, насколько Россия удалена от Франции. Тем не менее, во Франции думают и говорят о России постоянно и очень много.

И если вы думаете, что французы представляют типичного россиянина как медведя с балалайкой, то вы удивитесь, сколько всего они знают о России и какие странные вещи умудряются о ней думать, несмотря на свои знания.

Достоевский и иероглифы

Наверное, только нарочно избегая газет, радио и телевидения, можно прожить день во Франции, не наткнувшись на какую-нибудь информацию о России. Даже если отбросить стандартные новостные поводы — политика и экономика, войны и катастрофы, — которые Россия регулярно поставляет мировой общественности, все равно найдется сюжет для статьи, книги или программы: путеводители по транссибирской магистрали, этнографические, военные и исторические фильмы, интервью с российскими писателями, концерты российских исполнителей, балеты и классическая музыка — все это постоянно становится темами фестивалей, выставок, репортажей и передач.

Между прочим, самый известный русский писатель тут Достоевский, следом идут Чехов и Толстой, а Пушкин, безусловно, знакомый славистам, обойден вниманием широкой публики. Интересно, что француза, не читавшего Достоевского, сограждане считают человеком малообразованным, потому что это «всемирно известный писатель», но русский человек, знакомый с Мольером и Гюго, вызывает удивление, ведь это «французские писатели». Гордые своей литературой и культурой вообще, французы вряд ли это признают, но, кажется, тут кроется какой-то комплекс литературной неполноценности.

Русский язык, раньше очень популярный во Франции, до сих пор входит в десятку самых изучаемых. Конечно, он сдает свои позиции: с большим отрывом его обошел китайский. Лидируют, естественно, английский, немецкий, испанский. Это все объяснимо, эти языки нужны французам для дела. Зачем им нужно изучать русский — вот загадка. Когда миф о социалистическом рае братства трудящихся еще не был разрушен, многие французы учили наш язык только за то, что им разговаривал Ленин. Теперь все это неактуально, а русский продолжают учить, причем не только в школах и университетах, но и в частном порядке — просто так, для удовольствия. Россия притягивает.

Забавно, что, несмотря на такую популярность языка, легко можно найти французов, которые уверены, что русское письмо — иероглифическое.

Медведи и градусы

Такие же зияющие пробелы в знаниях встречаются и в области географии. Среднестатистический француз не только легко покажет Россию на карте мира (мимо России вообще трудно промахнуться), но и без сомнения скажет, что это самая большая страна в мире, уверенно назовет столицу и (хотя бы приблизительно) граничащие государства. Во Франции вообще довольно хорошее среднее образование, так что про климатические зоны они, конечно, в курсе. И это совершенно не мешает им считать, что в России холодно всегда и везде. «Это не так — разубеждает нас туристический сайт — в некоторых местах бывает теплое лето». Больше всего пугает французов температура в районе 20 градусов ниже нуля, потому что ее легко можно наблюдать зимой в Санкт-Петербурге и Москве. Температура ниже -40 их совершенно не смущает, потому что такое «бывает только в Сибири, а люди там не живут».

В список клише попадает и водка. Стереотип этот мне особенно нравится тем, что у самих французов на этот счет в глазу хорошее такое таежное бревно: по некоторым данным, Франция обгоняет нас по среднему потреблению алкоголя в год (правда, не намного). Но гораздо интереснее, что французы представляют русского не вечно пьяным, а наоборот — никогда не пьяным, сколько бы он ни выпил. Потребляют алкоголь во Франции, как и у нас, контекстуально: для футбола в баре — пиво, напиться с горя — крепкие напитки, в торжественной обстановке — шампанское, вино; кроме того, точно так же напитки делятся на мужские и женские (мужские крепче, женские слаще), ну и, конечно, больше всего пьют бездомные, безработные и молодежь. Единственное существенное различие: выпить бокал вина в обед в будний день во Франции — вещь абсолютно нормальная. И при такой привычке к алкоголю они как огня боятся водки и комплексуют, что нипочем не перепьют русского.

Люди

Русские эти представляются французам неприветливыми милитаристами, которые связаны с мафией и КГБ, и одновременно — душевнейшими и гостеприимнейшими людьми. Похоже, испуганный французский путешественник, оказавшийся в России, считает, что от местных жителей добра ждать нечего, и, убедившись в обратном, радуется, как Бог раскаявшемуся грешнику, который, как известно, стоит ста праведников.

Впрочем, эти мрачные ярлыки плохо клеятся к лучшей половине российского общества — русские женщины слывут красавицами и прекрасными хозяйками. Французский мужчина бывает очень удивлен, узнав, что русская невеста собирается и готовить, и растить детей, и заниматься карьерой. Их собственные женщины получили право голоса только в 1944 году, и правовая отсталость прочно связана в их сознании с патриархальной культурой. Довольно сложно сказать, патриархат в России или матриархат, но что касается бесправия, то в этом вопросе у нас все равны.

Между прочим, на французский брачный рынок неожиданно стали выходить российские мужчины. Никакого мало-мальски привлекательного имиджа у них пока нет — известно, что они говорят низким грудным голосом, насчет же внешности сведений мало. Но когда Карл Лагерфельд заявил в каком-то интервью, что, тогда как русских женщин он считает красавицами, внешность русских мужчин находит отталкивающей, французы почему-то рьяно кинулись защищать последних, обвиняя модельера в расизме и рекомендуя ему посмотреть на себя.

Про русских мужчин французы также знают, что при встрече те целуются в губы. Это, наверное, Брежневу надо спасибо сказать. Кроме того нашим согражданам, как мужчинам так и женщинам, во Франции почему-то приписывают невероятные способности к иностранным языкам и странную привычку, выпив содержимое, бросать через плечо рюмку или стакан.

Мафия и КГБ

При этом Россию французы побаиваются. Они знают про Перестройку, про падение Берлинской стены и Железного занавеса, но никакие исторические факты не способны убедить их, что СССР уже в прошлом. Один из самых популярных вопросов французских туристов к русским гидам — прослушивает ли КГБ их экскурсии.

Я не могу с чистым сердцем сказать, что все это глупости, неправда и преувеличения, но все-таки забавно видеть, с каким наивным ужасом они смотрят наши парады на 9 мая. Мне трудно сказать, зачем они вообще их смотрят. Наверное, затем же, зачем вообще люди смотрят фильмы-катастрофы и передачи про конец света. Российская военная мощь, ядерное оружие, танки и красная кнопка до сих пор вызывают у местных обывателей страх.

Парадоксально, но этот стереотип легко уживается с убеждением, что вещи российского производства в принципе не могут работать и что в России вообще никакой цивилизованной жизни нет. Нет модной одежды, ночных клубов, транспорта, телевидения, интернета, а все технологическое сделано народным умельцем на коленке из валенка (что такое валенок, они не знают). При этом им бывает нелегко понять, что такое «нет в магазинах», «отключили воду», «не проложено путей сообщения». Странная картина складывается в воображении: все есть — и ничего нет. Может, французы любят оксюмороны? Может, они как раз потому так любят этот гигантский оксюморон, растянувшийся на 10 тысяч километров между Азией и Европой?

Из невероятной смеси стереотипов рождаются какие-то совсем необъяснимые легенды. Например, меня спрашивали, правда ли, что русская мафия переправляет водку по нефтепроводу Россия-Беларусь. Мне сложно было понять, как инженер, работающий в сфере авиастроения, может верить, что это осуществимо хотя бы технически.

А очень просто на самом деле! Даже образованные умные люди с развитым критическим мышлением хотят верить в сказку. Россия для Французов — это страна, где законы реальности не действуют и возможно все. Это сказка. Кровавая, страшная, но такая очаровательная.