Горсть солнца. Забавные рассказы нины куратовой Гостинец от зайца
Нина Никитична (Никитьевна) Куратова - первая профессиональная коми писательница, родилась 17 февраля 1930 года в селе Кибра (ныне село Куратово) Сысольского района Коми автономной области. В годы войны работала в колхозе, Куратовском детском доме. После окончания школы в 1946 году поступила учиться в Сыктывкарское педагогическое училище. С 1949 по 1951 год работала воспитателем в детских садах Серегово и Ухты, затем шесть лет жила с семьей в Германской Демократической Республике. После возвращения на родину снова поступила на педагогическую работу, была воспитательницей в детских садах Инты, Воркуты, Сыктывкара. С 1972 года - консультант в Союзе писателей Республики Коми. В 1978 году принята в Союз писателей СССР.
Путь Н. Н. Куратовой в литературе начался с сочинения стихов и сказок для юных воспитанников, а в 1972 году вышла ее первая книга - сборник рассказов для детей - «Кoч гoснеч» (Гостинец от зайца). В настоящее время на счету Нины Никитичны - сотни детских произведений, опубликованных на страницах журнала «Би кинь» и отдельными сборниками. Знаком всесоюзного признания Н. Куратовой как детской писательницы стала ее книга «Давайте знакомиться и дружить» (Москва, 1984), вышедшая в авторитетном издательстве «Детская литература».
Первое «взрослое» произведение Н. Н. Куратовой появилось в печати в 1964 году. Рассказ «Аппассионата» в журнале «Войвыв кодзув» (Северная звезда) познакомил читателей с автором новым, но уже обладающим собственной литературной манерой письма: исповедальностью повествования, выдвижением на первый план внутренних переживаний героев, вниманием к ценностям повседневной жизни человека. С особой силой эти общие для всего творчества Н. Н. Куратовой черты выразились в ее первой повести «Батьяс йылысь висьт» (Повесть об отцах, 1969), в которой тема войны раскрывается через драматическую коллизию личной судьбы героев, сумевших в экстремальной ситуации сохранить любовь и чистоту человеческих отношений.
Важным этапом в творчестве Н. Куратовой стали книги «Радейтана, муса» (Что любимо, мило, 1974) и «Бобoнянь кoр» (Вкус клевера, 1983). Автор утверждает в них простые, но необходимые для душевного «хозяйства» своего современника истины: что зло бессильно перед добром, что с людьми надо жить по-человечески, что семья - главная питательная почва, на которой произрастает людское счастье. Центральные персонажи большинства произведений в этих сборниках - женщины. Писательница соизмеряет поступки своих героинь с народными представлениями о женщине как хранительнице семьи, носительнице вековой житейской мудрости. Не случайно одну из ключевых героинь Н. Куратовой - бабушку Татьяну (повесть «Бобoнянь кoр») - окружающие считают «тoдысь», т. е. знающая, ведающая. Это же народное определение вполне применимо и к другим женским персонажам, таким как Марьюшка из одноименного рассказа, Галина из повести «Куим вожа тополь» (Тополь с тремя вершинами), Дарья из «Повести об отцах» и др. Их характеры раскрываются в разных драматических жизненных ситуациях, но всем им присуще обостренное стремление к добру, правде, красоте, и именно им доверено писательницей воспитание детей. В этом смысле произведения Н. Н. Куратовой можно отнести к особой категории произведений - так называемой литературе воспитания. Немало-важно, что в роли воспитываемых в произведениях Н. Н. Куратовой, как правило, выступают девочки. Эта особенность персонажного состава связана с авторской идеей, также основанной на народной мудрости: воспитывая мальчика, воспитываешь мужчину; воспитывая девочку, воспитываешь будущее народа.
Женщина несет ответственность за нравственный порядок в жизни - такова мысль писательницы, поэтому она внимательна к женским судьбам, но и особо взыскательна к своим героиням и далека от их идеализации. Тема оскудения женского начала в женщине стала главной в книге «Вoр гормoг» (Волчье лыко, 1989). Сказочно сильна и хороша в молодости Марья, героиня давшей название книге повести. Но рано осталась вдовой, в годы войны исправно трудилась за пустые трудодни в колхозе, а детей приучила варить самогон - не ради пьяного веселья, а ради куска хлеба в доме; только обернулось это дело бедой - дети стали пьяницами. Тип современной женщины, предпочитающей жить в пространстве личного комфорта, воссоздан Н. Н. Куратовой в образе Анны, героини повести с символическим названием «Oтка пoтка» (Птица-одиночка). Выросшая в городских условиях, она бросает мужа - сельского учителя и возвращается жить к родителям, не раздумывая над тем, что лишает сына отцовской любви. И дальше живет под родительским крылом, чтобы не тревожить себя семейными, чужими для нее заботами. Еще один тип современной женщины - подруга Анны Марго: работница торговли, выхоленная, одетая «в дефицит», который стал целью ее жизни, она смотрит на мир глазами лавочницы. Добытой вещью является и мужчина - ее муж, «угнанный» из другой семьи для престижа. Следующим звеном цепи является дочь Марго, подыскивающая себе обеспеченного и послушного мужа. Наряду с героинями, похожими на хищных птиц, осуждению подвергаются и герои-мужчины, безвольные и слабые. Есть в повести и другой ряд мужских персонажей - это воспитанный бабушкой сын Анны Виктор и его друг Ваня. Хорошие сыновья, они обладают и теми качествами, которые требует семейная жизнь от мужчины-отца. Тип мужчины-защитника, мужчины-опоры разрабатывается писательницей и в дальнейшем. Так, надежной путеводной звездой для героя повести «Урoдик кактус лэдзoма дзоридз» (Цветущий кактус), вошедшей в сборник «Аддзысьлам на тшук» (Увидимся непременно, 1995), является любовь: Егор Филиппович, Егорша, отдает много сил руководящей работе на шахте, но ясно осознает, что главным источником этих сил является любимая женщина, семья. Повесть содержит много подробностей из производственной жизни угольной шахты и в то же время очень лирична.
Одной из первых в коми литературе Н. Н. Куратова обратилась к теме «человек и государство». Неоправданность сталинских репрессий, равнодушие к человеку государства, объявившего своей целью счастье граждан, раскрывается писательницей в целом ряде произведений и особенно рельефно в повести «Сьoд синъяса томиник ныв» (Молоденькая девушка с черными глазами), героиня которой очутилась в лагере только за то, что не смогла бросить родных ей людей.
Герои Н. Н. Куратовой взрослеют вместе с ней. В произведениях, составивших ее книги «Йoктiгтырйи тувччoмoй» (Ступать, приплясывая, 2002), «Менам дона сикoтш-ожерельеoй» (Ожерелье мое драгоценное, 2009), повествование ведет человек, обладающий большим жизненным опытом. Связь поколений, которую нельзя потерять, - таков основной лейтмотив этих сборников.
Н. Н. Куратова - заслуженный работник культуры Республики Коми (1980), лауреат Государственной премии имени И. А. Куратова (1987), народный писатель Республики Коми (2001), заслуженный работник культуры Российской Федерации (2010).
ВЕРТОГРАД
Нина Куратова
СТАРОЕ ФОТО
На плохонькой тонкой без глянца бумаге – изображение серое, бледное, едва заметное. Женщина с ребёнком. Мама... И на обороте тоже выцветшая надпись, но читается ещё хорошо, видно, что детской рукой выведено:
«На долгую и добрую память дорогому Василеюшке от супруги Анны и сыночка. 1942 год, августа 16 числа».
Сколько лет в альбоме карточка была, а сегодня вдруг вижу – в мусорном ящике!
Держу фото перед собой, на невестку и сына гляжу растерянно.
– Перебирали фотографии и выкинули, – говорит сын спокойно. – Не разобрать уже ничего, всё выгорело. Да и...
Не договорил, на карточку взгляд кинул, а на меня не смотрит.
«Выгорело... Выкинули...» Как ненужное, некрасивое, никчёмное и даже, наверное, уродливое...
«Выкинули»...
Дошла ощупью к столу у окна, села – будто телевизор смотрю. Даже фотографию, хотя на столе передо мной лежит, не вижу. Сперва – от обиды, а потом – от досады на себя: ну как же так! – за долгие годы не нашла времени рассказать, хотя бы сыну, хотя бы в детстве, что же это за фото такое! Что и появилось оно не путём и ходило потом, путешествовало по свету – путём ли?.. Впрочем, потому, может, и не рассказывала, что страшно было: ведь отец-то, возможно, из-за этой фотокарточки и... Хотя... А что если мы всё это напридумывали?
Когда я стала хорошо помнить себя, было нас у отца с матерью уже четверо. По тем временам – не много, но и не мало. И все четверо – девочки. Белоголовые, крепенькие, но – только девчонки. Я – самая старшая. Как четвёртую дочку мама родила, я помню уже хорошо. Выбежала я на крыльцо и кричу радостно подружкам своим, хвалюсь на всю улицу:
– А у нас – маленькая! А у нас – маленькая!
И запомнила, как бабы, судачившие неподалёку, словно отмахнулись от моей радости, буркнули недовольно, и наплевать им, что я их слышу:
– Этот Васька у Анны вроде мужик здоровый, а не может парня сделать!
Не раз я потом слыхала, как отца в глаза, посмеиваясь, бракоделом звали. А он в ответ весело:
– Вашим сыновьям разве невесты не нужны? Для вас стараюсь! Мастерю!
Он, конечно, хотел, чтобы был сын, я видела это. Но нас, девчонок, от этого ещё крепче любил. Помню, погладит нежно своей большущей рукой:
– Какие вы славные, грибочки мои беленькие...
Пойдёт ли по деревне – завсегда мы с ним: двое на нём висим, третья – рядом... Картошку ли копает, мы – все тут как тут, у каждой по лопаточке деревянной, дочка меньше – лопаточка меньше. Отец каждый год новенькие лопатки нам мастерил, и были они – что подарок дорогой: «Папа сделал!» Дрова ли пилили – опять все рядом с отцом: кто полешко в сарай тащит, кто посильней – целиком чурбачок, а я, старшая, до пилы допущена, хотя какая я ещё была пильщица, только, считай, держусь за ручку пилы... И даже на рыбалку отец меня брал. Едва река вскроется, уже зовёт:
– Оленька! Сачить пойдём? Может, на уху наловим.
До реки километра три. Котомка отцовская размеренно раскачивается передо мной, а я, задрав голову, гляжу на неё, стараюсь не отстать, и так – пока не запнусь, не шлёпнусь. Отец остановится, улыбнётся, возьмёт за руку, и вот уже я бегу рядом с ним серединой дороги, и сразу – как широко в мире! Солнышко садится. Луг приречный – чистый-чистый и уже зеленеет. Но ветер тут, на просторе, и студён ещё, и зол, едва не задыхаешься от него. И вот, наконец, крутик над рекой. Далеко внизу бурлит-кипит весенняя широкая вода. Тут, на крутике, по-настоящему холодно. Отец останавливается у чьего-то не совсем потухшего костра, носком сапога сдвигает разбросанные головешки снова в костерок.
– Собери, что посуше, да подкорми огонь, – говорит он мне. – А я кол для сака срублю, окорю.
Довольная, бегаю я по-над берегом, греюсь, тащу и сую в костёр всякую шахтару, лишь бы горело, а отец уже крепит новенький белый шест к саку.
– Ну что, начнём? – и вдруг со вздохом: – И почему ты у меня Оля, а не Олексан?
И вот уже трепещут на берегу некрупные окушки и плотва-сорога, круто извиваются щурята. Моя работа, конечно же, самая важная – я разбираю то, что вываливает из сака отец. Окушков сюда, сучок сухой – обратно в реку, плотка сюда, тина мокрая – обратно в реку. У меня руки красны, у окуней оперенье и у сороги глаза – тоже: должно быть, там, под водой, ух как холодно! Я то и дело подпрыгиваю от возбужденья:
– Какая большая щука! Мама из неё черинянь испечёт!
И на крик мой эхо из-за реки лениво откликается.
Черинянь – это рыбник.
Отец глянет на меня и улыбнётся. Ворот у него расстёгнут, рукава ватника мокры и прядь русых волос, выбившаяся из-под шапки, тоже мокра.
Брал меня отец на рыбалку и летом. И хвалил тоже – и за расторопность, а главное – что никаких комаров не боюсь... Мать услышит похвалу и кивнёт согласно:
– Да, добрая она у нас помощница растёт, слава Богу!
И замолчит, и вздохнёт.
Лишь потом, много позднее, поняла я её грусть: сына, которого так ждал отец, всё не было.
– Парня, Аннушка, сыночка принеси! – умоляюще положил отец руку на её плечо, отправляя на пятые роды, и столько было в его шёпоте такого, от чего моё детское сердечко разрывалось от жалости и любви к нему. Детским умишком я так понимала, что мать почему-то не хочет мальчишку родить. И я даже вроде бы сердилась на неё за это: ну почему она не хочет, если папа просит! Но и на отца обижалась: что это он всё мальчонку да мальчонку, будто я ему не помощница!
На шестые роды мать до больницы провожала я, отца не было дома, зерно на мельницу повёз. Вышли мы с мамой из дома – всё хорошо. Но у больничного крыльца она вдруг расплакалась навзрыд.
– Мама! Что? Мама! – испугалась я.
– Опять ведь девчонка выскочит. Отец-то... с горя умрёт!
– А ты мальчонку! – говорю я и тыкаю пальцем в пуговицу на её животе.
Она замолкла, успокоилась, погладила меня:
– Умница ты моя... Беги домой, как бы чего не натворили там.
– А ты не плачь! Вот увидишь – братик будет!
«Тёп-тёп!» – крупно капнуло с крыши маме на голову. Она ещё раз улыбнулась, и я помчалась домой, сворачивая с дороги на первые проталины, уверенная, что уж на этот-то раз всё будет в порядке. И сестрёнкам ещё с порога крикнула:
– А нам мама скоро братика принесёт!
Говорят, детские слова – вещие... Уснули вечером сестрёнки, и сама я уж задремала, как вдруг на крыльце стукнуло.
– Папа приехал! – вскочила я.
– Васька-лешак! Спит, не слышит! Сына родила! В рубашке родился, счастливый будет!
Отец с мельницы вернулся под утро, разбудил меня тихонько:
– Мама где?
– Мама братика принесла, – говорю, с трудом продирая глаза. А отец глядит и не верит. Фуфайка в муке вся, шапка-ушанка в руке скомкана.
– Обманываешь?!
Та весна была не только для отца, но и для всех нас самой счастливой. А отец – он крылатый стал. Сколько бы ни наработался за бесконечный весенний день, но и с работы бежит сияющий, весёлый, лицо красно от солнца, а глаза – что небо солнечное. А мы ждём его, и вот уж кто-то из нас первый разглядел:
– Бапко идёт!
И – навстречу! И каждый хочет на руки к нему! А как нас, пятерых-то, на руки взять?! Вот, помню, становится отец на четвереньки, младшая Катенька тянет его за волосы – будто бы конь, будто бы в поводу, а мы, остальные, – верхом:
– Но-но, сивка-бурка! Поехали!
– И как тебе, Василей, не надоест-то? – кричит из-за изгороди сосед, не то осуждая, не то завидуя. У соседей детей нет, в их дворе всегда тишина.
Возле крыльца отец стягивает сапоги и рубаху, долго и шумно умывается и, наконец, отворяет дверь в избу, на цыпочках идёт к зыбке. Приоткинув старый цветастый сарафан, под которым спит братик наш Васьтоль, смотрит на него, спящего, долго и серьёзно, почти не улыбаясь. Прикроет, спросит у матери тихо:
– Не плачет?
– Слава Богу, нет! – весело и громко ответит мать. – Няньки наши не жалуются!
Мамук тоже, как и отец, румяная от весеннего загара, хлопочет, лёгкая и быстрая, ужин готовит. Босая, в переднике ситцевом чистеньком, и платок ситцевый такой же – она столь празднична, будто гостей ждёт. А ведь сама тоже весь день на работе, тоже только-только вошла, успела лишь малыша покормить.
– Зинук! – командует мама. – Накрывай скатертью стол. А ты, Маня, ложки тащи. А Катя-то где? Опять на улице? Приведи-ка её, Оля, приведи! Руки помыть никто не забыл?
А сама уж вытащила из печи чугунок с варевом, хлеб нарезала.
У нас дважды к столу приглашать было не принято, все усаживались быстро. И ели не кое-как, а словно дело делали. Лишь Катеньке, держа её на коленях, отец поможет – чтобы мимо рта еда не попадала.
Но на рыбалку с тех пор, как родился Васьтоль, я стала ходить совсем редко – куда убежишь от братика. И вот однажды... Ну не обидно ли, что я не была с отцом?! Ушёл он однажды после ужина... И вернулся – лишь утром. Изодранный, исцарапанный, руки в крови, а через плечо – такая щучища, что подойти и то страшно: хвост её за отцом по земле волочится, голова – спереди до земли.
– Бласло Кристос! – воскликнула мама испуганно, а отец улыбается, шатаясь от усталости.
И не было человека в деревне нашей, который бы не пришёл поглядеть на чудо-рыбину.
– У, сатана! Может, это уже сам царь рыбий? – говорит какой-нибудь мужик, переставляя по скользкой чешуе растопыренные пальцы, чтобы так измерить длину щуки.
– Нет, – отвечает другой. – Не царь! У царя, говорят, мох на спине растёт, зелёный!
В стороне женщины суеверно судачат:
– Не к добру это, бабы! Кидас! В Удоре к тётке моей лиса прямо на крыльцо прибежала и сидит. «Не стреляй, прогони! – кричит тётка мужу. – Кидас это!» А он не послушал. И тут, в том же году, как пошло! Окулачили... Одна тётка теперь. Не к добру эта щука, бабы. Кидас!
– Как не к добру! – смеётся мать. – Испеку черинянь, вся деревня приходите, всем хватит! Вот и добро!
Этот большой праздничный сбор в нашем доме в ту весну был уже вторым – первый раз вся деревня приходила к нам на крестины Васьтоля. И никто не думал, сколь скоро придётся собраться ещё раз...
– И на кого ты нас покидаешь? Куда я с такой оравой? – причитала, захлёбываясь слезами, мать, припав к отцовской груди. А сосед наш, уже совсем собравшийся на войну, говорил тихо, глядя на мать:
– Да, брат... Это почище той щуки. Если ей вовремя пасть не заткнуть...
Сосед перед отправкой сидел не у себя в тихом бездетном доме, а у нас. А жена его стояла у своей изгороди, в руку молча уткнулась, мужнина котомка у её ног...
С той поры деревня осталась без мужиков. Но жизнь, как и раньше, у всех шла по-разному. У соседки, глядишь, утром ещё и печь не топится, а мама наша уже из лесу торопится, полный пестерь грибов тащит: кормить нас, столько-то ртов, чем-то надо! Вечером спит уже чуть не вся деревня, а мама у коптилки склонилась, бельишко латает – одежонка горит на нас на всех, как на самых отчаянных мальчишках, не возрадуешься.
Первое письмо от отца пришло из Вологды, второе – с Волховского фронта. Писал много – обо всех надо спросить, всем поклон передать, и почерк был мелкий. А бумага плохая – читать не с мамиными глазами, это было моё дорогое дело. По такому случаю мать зажигала керосиновую лампу, со стеклом. А сама, притихшая, рядом. Прочитаю, она кивнёт благодарно и скажет:
– А ну-ко, лапок, ещё разок. Родимый, уж никого не обделил поклоном-то. Скучает...
Читаю снова, а мама, гляжу, уже дремлет, намаялась за день.
– Ты, мама, не слушаешь...
Встряхнётся, поведёт измученно головой:
– Как же, слушаю. Читай, лапушка моя...
Так иногда и два, и три раза прочитаем...
А потом от отца карточка пришла. В лесу снят. Елье глухое сзади и незнакомый солдатик рядом, совсем молоденький. Отец писал, что это Ефремов, студент из Ленинграда, его друг, и очень толковый, по-немчурному понимает, тоже связист. Видно было, что дружбой с Ефремовым отец гордится... Оба они – в одних гимнастёрках и без шапок. В руке у отца – моток проволоки, у ног – большая катушка.
Мать долго смотрела на карточку, вздыхала, что отец исхудал, потом сказала:
– Нам бы тоже сфотографироваться да послать ему карточку. Да где нынче!
И словно услышаны были слова её!
Шла жатва, но мама так ушибла руку, что серп не держался, пришлось ей снопы возить. Я тут – первая её помощница, потому что Васьтоль уже на ноги поднялся, младшие сестрёнки мои с ним уже возились. В тот день заехали мы домой пообедать на минутку и обратно в поле помчались. Я посреди телеги трясусь, держусь изо всех сил. Глядь: выходит из кустпромовской избы хромой Егор, на плече – тренога.
– Ёгорьюшко! Ой как ты нужен! – остановила мать коня.
– Всем нужен. Материала нету, – угрюмо ответил фотограф. Он, хромой, раньше часто появлялся в деревне со своим аппаратом, потом исчез, а теперь снова – вот он.
– Милый! Хоть раз щёлкни! Хотя бы сына отцу послать!
– Найдём, если одно-то...
– Так садись! – обрадовалась мать и телегу домой повернула. – Но-но, Батько!
Но ни во дворе нашем, нигде поблизости ни Васьтоля, ни сестрёнок уже не было, успели куда-то удрать цыплята-ребята!
Ох и расстроилась мать:
– Ну не разбойная ли команда? На реку, поди, отправились! Беги, Оля! А ты, Ёгорушко, отдохни чуток, сейчас найдём. Квасу от жары испей!
Мать кинулась поискать у ближних домов, я сбегала к реке и в ближние малинники, кричала, звала – будто сквозь землю провалились! Как могла я догадаться, что потому и не отыскала, что кричала: в гороховом поле малышня наша животы набивала, услышали меня и спрятались, чтобы не нашла.
– С ума сойти! – уже почти причитала мать. – Может, уж и в живых-то нет? Ну, беги ещё куда-нить!
Мама, кажется, уже не думает о фотографировании; а на дворе народу собралось: ещё бы, ведь фотограф – это откуда-то из довоенного времени! И старухи тут с детьми на руках, и пацанята, всем интересно.
И вот когда Егор встал, чтобы уйти, одна из бабок подошла к маме, внучонка своего протянула:
– Никуда твои не денутся, прибегут. А сняться можешь и с моим вот. Держи. Они с Васьтолем похожи. Да годовалые много ли друг от друга разнятся, если даже и не похожи! На карточке и вовсе незаметно будет. Отправишь Василею – радость ему.
Егор встрепенулся:
– Бери пацана! А в другой раз приеду – обязательно всех сниму! Это я со всем авторитетом говорю!
Мать и туда, и сюда – ну как же так?! Но делать нечего, схватила ребёнка чужого. А у самой слёзы...
– Нет-нет! – запротестовал фотограф. – Осветись улыбочкой! Слёзы убрать! Вот так!.. Снято!
И скоро привезли попутчики из района эту фотокарточку, и отправили мы её на фронт. И стали ждать.
– Господи! – вздыхала мать. – Родного своего обманула. Вот грех-то...
Писем от отца на этот раз не было долго-долго. А когда, наконец, ответ пришёл, о фотографии отец почему-то даже не упомянул.
А потом... Страшно вспомнить... Васьтоль заболел поносом и умер. Сын, продолжение фамилии...
– Я во всём виновата! Отца на фронте обманула! Меня Бог наказал! – не помня себя, кричала мать, когда уводили её с Васьтолиной могилы.
И ведь не только мать так считала, а и я в душе – тоже. И до сих пор... Прости меня, мама моя...
От этой беды не опомнились, как пришла и на отца похоронка...
Вот и всё. Вот и всё...
А потом, после войны прошло лет уж пять, получили мы конверт с этой вот фотокарточкой. И ничего в конверте больше не было, хоть бы слово. И вместо обратного адреса: «Ленинград, Ефремов»...
…Бубнит телевизор, за окном – день, а темно, темно...
Выкинули, выгорело!
Как же так, сынок? Ведь и у тебя сын есть, а вдруг он спросит? Или уже не спросит?..
Из книги «Волчье лыко» Москва, изд-во «Современник», 1989.
Об авторе
Данилова Оксана Григорьевна,
учитель русского языка и литературы,
средняя школа №21 с углубленным изучением
немецкого языка, г. Сыктывкар
РАЗАБОТКА УРОКА ЛИТЕРАТУРЫ «ЛЮДИ, ДАРЯЩИЕ ДОБРО». (ПО РАССКАЗУ Н. Н. КУРАТОВОЙ «ГОРСТЬ СОЛНЦА»)
Сегодня мир прагматичен, на втором плане оказались лучшие человеческие качества: доброта, сострадание, понимание. Об этом тревога коми писательницы Нины Никитичны Куратовой. В центре ее внимания - женские характеры, женские судьбы, проблемы долга и счастья. В своих произведениях писательница утверждает, что счастье не бывает легким, путь к нему лежит через испытания и боль. Достаточно назвать такие ее повести и рассказы: «Тополь с тремя вершинами», «Вкус клевера», «Одинокая птица» и др., где автор исследует судьбы своих героинь.
Я предлагаю вниманию своих воспитанников трогательный рассказ Нины Куратовой «Горсть солнца». Почему выбрала именно этот рассказ? – Главная героиня – наша современница, коми девушка, лучистая, с тонкой чувственной натурой, дарящая свою доброту безвозмездно всем ее окружающим. Лидочка близка моим девятиклассникам своей непосредственностью, верой в любовь, в возможность счастья. Сюжет с большим интересом воспринимается подростками: отыщется ли жених нашей «солнечной» героини, поедет ли она за ним.
Рассказ начинается с описания необыкновенной чистоты пушистого снега. Уже этим автор хочет поведать об исключительной душевной чистоте девушки трудной судьбы, других героинь произведения.
Нина Куратова не случайно повествует о детдомовской девчонке, героиня не очерствела душой, не замкнулась, напротив, – она излучает душевное тепло и способна любить весь мир. Автор сравнивает Лидочку с горсточкой солнца и стремится, чтобы каждый читатель не только это почувствовал, но и в себе открыл эти замечательные качества.
Познакомившись с рассказом «Горсть солнца», учащиеся сами определяют его нравственные проблемы: борьба добра и зла, любви, верности и малодушия. Подростки в своем большинстве восприимчивы к чужому горю, несправедливости, они убеждаются: добро не умирает, благородство, любовь, самопожертвование, щедрость вечны. Учащиеся правильно определяют призыв писателя: «Спешите делать добрые дела!»
Не сомневаюсь, прочитав рассказ, мы проникнемся глубоким уважением к замечательным героям, дарящим людям свет и милосердие, поймем, как страшно зло, если с ним мириться.
Во вступительном слове учителя следует использовать следующий биографический материал об удивительной нашей коми писательнице, удостоенной признанием не только в России, но и за рубежом.
Н.Н. Куратова родилась 17 февраля 1930 года в селе Куратово Сысольского района Республики Коми в крестьянской семье. Детство ее совпало с войной. Рано осталась без родителей. Училась в школе, приходилось одновременно работать в колхозе или ночной няней в детском доме воспитательницей. Работа с детьми увлекла будущую писательницу, она окончила Сыктывкарское педагогическое училище, работала воспитательницей в детских садах наших городов: Ухта, Инта, Сыктывкар. Пять лет жила в ГДР.
Пробовать перо Нина Куратова стала еще в школе, но к серьезной литературной работе обратилась значительно позже. В 1964 году в журнале «Северная звезда» был напечатан ее первый рассказ «Аппассионата», получивший положительную оценку читателей и критики.
Перу писательницы принадлежат десятки рассказов, повестей, изданных в Сыктывкаре и в Москве. Герои ее книг – земляки, труженики коми сел. Для детей Н. Н. Куратова написала книги «Заячий гостинец», «Давайте дружить и знакомиться».
В 1978 году она принята в Союз писателей СССР. В 1980 году – удостоена звания «Заслуженный работник Коми АССР». Яркий выверенный язык, самобытность произведений Нины Куратовой близки всем, кто соприкоснулся с ее творчеством и в родной Коми Республике, и за ее пределами. Сейчас Н. Н. Куратова живет в своем родном селе Куратово.
Проблему нравственности, поднимаемую автором в рассказе, проанализируем с точки зрения героев на окружающую действительность.
-С чего начинается рассказ? На какие эпитеты вы обратили внимание? (Описание зимнего утра «Снег лёгкий, пушистый… обновить мир… первозданная белизна… пуховая легкость».)
-Как вы думаете, для чего автор дает нам эти описания? (Автор подчеркивает созвучие состояния природы и нашей героини, рассказчицы-медработника, дежурившей всю ночь в больнице.)
-А каково же настроение рассказчицы Степановны? (стр. 230, 2 абзац.)
Учитель. И тут же автор рассказа задает вопрос: «Да снег ли является причиной будто бы беспричинной радости или сама «радость, живущая в душе, открыла глазам его (снега) прелести? (Читаем стр. 230). «Бывает же вдруг…» «Едва ли я в это белоснежное утро сознавала, что радостно мне из-за Лидочки».
Учитель. Вот мы и подошли к разгадке приподнятого настроения рассказчицы-медсестры, труд, который тяжел, а тем более в ночное время).-Правильно ли поступила медработник, когда заставила Лидочку прекратить громко плакать в палате? (Да, она должна заботиться обо всех больных.)-Какое чувство испытывала сама Анна Степановна? (Жалость, что будто обидела Лидочку. «Всю ночь казнила себя… думала, как войдет в палату, где находится Лидочка».) -Какой же вывод делает Анна Степановна, когда узнает о радости Лидочки - письме жениха? (стр. 233 «Вот и не знаешь…»).
Итак, светлой, достойной героиней в рассказе Нины Куратовой является медработник, от чьего имени идет повествование.
Учитель. Но как это часто бывает, добро соседствует со злом. Кто в рассказе является носителем этого зла? Кожей, кажется, мы чувствуем таких людей. Вот и Степановна не знает, как поступить при встрече с Калиновскими, но с искренней приветливостью сказала: «Доброе утро». И что же услышала? Как резко изменилось её состояние после встречи с этими, с позволения сказать, людьми? (стр. 234. «Но сердце…третий этаж…»)Какой случай из школьной жизни сына вспомнила Степановна? (Рассказ учащихся).
Почему и радовалась и тревожилась за сына мать? (Честен, справедлив, способен бороться со злом, но «несдержан, вспыльчив».)
Учитель. Но зло рядом. Это не только сами Калиновские, но и их сын? Докажите. (В школе оскорбил учительницу, бездельничает, бренчит на гитаре, когда его сверстники учатся или работают, «охломоном» оскорбляет сына Анны Степановны, гнусно, со злорадством оговаривает Мишу, сообщает соседке, будто Миша человека задавил).
Учитель. От такого сообщения у Степановны руки «посинели, как у мертвеца» и она сама оказалась на больничной койке. Неожиданная, страшная и несправедливая (как оказалось) весть заставила Степановну, уже в качестве больной, ещё больше увидеть добрые сердца тех, кого лечит, собственного сына, который не только не совершил наезда на кого-то, но «подобрал кровью истекающего - и в больницу». Степановна несколько успокоилась, узнав, что ее сын не только не совершил проступка, но проявил благородство, спасая пострадавшего.
-Так кто же Лидочка, так магически действующая на людей, помогающая им преодолевать боль и страдания, жить светло и радостно, несмотря ни на что? Найдем её портрет (стр. 231, 1 абзац). Что подчеркивает автор повествования? (Девушка «…с ангельски хорошеньким личиком. «Веселая, проворная...». Воспитывалась в детдоме, сама мало видела тепла и ласки…»).-В чем же её сила? («Со всеми умеет поговорить…наша Лидочка…»)
Учитель: Потому, наверное, у девушки много подруг, есть жених, приносящий много гостинцев, которыми она тут же всех одаривает.
-Какой эпизод из рассказа подтверждает, что Лидочка умеет не только любить, но и глубоко страдать? (Рассказ ученика о ссоре девушки с женихом и о том, как тяжело переживает героиня, не сдержавшись, громко плачет.)
-Когда героиня в очередной раз проявляет внимание к людям, дарит им душевное тепло? (Лидочка, узнав о болезни Степановны, навещает ее в больнице.)
Учитель. Автор снова прибегает к описанию природы. (Найдите в тексте на стр. 237). Наступает весна и дарит утро, «тихое, многосолнечное».
-С чем сравнивает автор свою героиню? (Рядом с повествованием о «весне-красавице» появляется описание радости в обличье красавицы-девушки). Лидочка приходит с цветами мать-и-мачехи и свертком. Она, поделив букетик пополам, дарит цветы бабке Варваре и Степановне, кладет сверток с гостинцами. Затем грустит, но тут же улыбнулась, «ну что тебе ясное солнышко из-за туч».)
Учитель. Прочитайте описание прощания Лидочки с бабкой Варварой и Анной Степановной (стр. 238 «Обняла, подарила».)
От счастья ли плакала героиня? Почему она скрыла от бабки Варвары свою беду? (Решила не тревожить их, не расстраивать, а поберечь их здоровье.)
Как поступает Лидочка в связи с заключением жениха? Права ли она в этом? (Учащиеся высказывают свои мысли.)
На, а жених героини, оценит ли ее жертвенность, пересмотрит ли свои недостойные поступки? (Тут возможен небольшой диспут учащихся.)
Как оправдывает Н.Н. Куратова, автор рассказа, свою любимую героиню, с чем её сравнивает? (Стр. 239, последний абзац «Что ж пусть будет она и там…горсточкой солнца…»)
Почему, по-вашему, рассказ называется «Горсть солнца»? Только ли Лидочка излучает душевное тепло, которое Н. Куратова сравнивает с горсточкой солнца? (Яркими, душевными образами в рассказе являются и Анна Степановна, и бабка Варвара, так переживающая за свою сноху и внуков, хотя сама немощна, и сын Анны Степановны Миша, который всегда будет творить добро, как и его мать. Как много зависит от семьи: у добрых, порядочных родителей, как правило, такие же дети.)Учитель. Сборник повестей и рассказов Н.Н. Куратовой назван так, как и рассказ, потому что в нем (в сборнике) писательница будто выплеснула из-под собственной ладони и писательского пера много ярких, красивых своей добротой людей. А зло должно быть наказано. Хочется всегда благодарить нашу коми писателя Нину Никитичну Куратову за ее чудесные высоконравственные повести и рассказы.
Чему же учит рассказ? (Добро, благородство, любовь, самопожертвование никогда не умрут.)
Думаю, что эту истину вряд ли стоит подвергать сомнению.
В качестве домашнего задания даю сочинение на темы, которые заставляют подростков оглянуться вокруг себя, найти достойных, добрых людей.
Человек (люди) из моей жизни, достойный подражания. Почему?
Какие качества мне дороги в людях. Почему?
Список литературы.
Куратова Н.Н. Горсть солнца. Повести и рассказы. – Сыктывкар: Коми книжное издательство, 1980. С. 230–239.