Сегодня обсудим, что значит быть русским. Выскажу мнение. Другие народы — французы, англичане — хитрые, коварные и все время умничают. Мы же, русские, очень простые. Мы без изысков. Когда я думаю о русских, сразу представляю себе картину Ильи Репина «Запорожцы». Тот сидит в своем дворце, в шелках да в золоте, пыжится там, хорохорится, а мы его — раз и к такой-то матери. Просто посмотрите на открытые лица казаков, вслушайтесь в их заливистый смех — это наши лица. Открытые русские лица. Запах пота. Запах мужского товарищества: «Давай, умник, пиши!» По усам течет, но и в рот тоже попадает. И ведь еще Гоголь говорил, что любит русский народ вот это удалое, молодецкое острое словцо, как припечатает — во век не отлипнет. А раздобревшая Наташа Ростова с зассанными пеленками? Кто будет восхищаться такой эволюцией? Была дюймовочка, стала бегемотиха. Из Монеточки — в Гречку. А для нас это — норма. Лев Толстой даже термин специальный придумал — опрощение. Иностранец нам какую-нибудь зловредную электронную фиговину, а мы: «Ух, размахнись рука, раззудись плечо!» И туды ее в качель! У русских все идет не от головы, а от сердца, от утробы. Русский — значит, настоящий.

Все иностранцы по природе аристократы, бизнесмены, ну или профессора какие-нибудь. А мы по природе крестьяне, общинники, богатыри, ямщики. Иностранец про себя говорит: «Я джентльмен, шевалье, деловой человек», а мы, русские, говорим так: «Я мужик! Я простая русская баба!» Для нас самое высокое — это народ, простые люди. В статьях, текстах, постах мы так и пишем: «А как же простые люди? А кто подумает о простых людях?». Не дай бог тебя во дворе непростым назовут. У тебя потом будет такая кличка. А хуже этого ничего нет. Англичане, французы — все сплошь богачи. Такова их национальная черточка. А русский — значит, бедный, русский — значит, работяга, крестьянин, чингачгук. Так и при царе было, и при коммунизме, и сейчас тоже.

Иностранцы едят фин де клеры, камамберы, шампиньоны, консоме с профитролями. А у нас по-простому, по-нашенски, по-русски. Щи да каша — вот пища наша. У западников тесемочки, кружева, бюстгальтеры. А у нас портки да рубаха. У иностранцев менуэты, польки, а у нас, русских нормальные танцы: хоровод, лезгинка. У иностранцев костелы, небоскребы, Версаль, баухаус проклятущий, а у нас — русская изба: печь, полати, закут, красный угол. За печкой дед с бабой шебуршатся, на полатях молодые милуются. Именно изба задает ключевые координаты духовного пространства русской Евразии.

У этих какие-то ужимки, гримасы, тень на плетень, а у нас — гречка с тушенкой, запах сосен, запах травы. Эх, русский луг, русская излучина! Вот кто из иностранцев так говорит: «Эх!», «Ух!» Может, торгаши-американцы? Французы в колготочках? Нет, они там все тихо-тихо, шу-шу по стеночке. Взгляд бегающий, интонация манерная. Что внутри — не поймешь. Ты ему уже всю душу излил, а он все о погоде.

Ну и последнее. Иностранцы жутко любят все иностранное. Совокупляются между собой: англичане с немцами, немцы с французами, французы с итальянцами. «У, какая хорошая японская машина, — говорит американец, — и стоит дешевле кадиллака. Куплю-ка я лучше ее!» «Или датчане думают: «Надо же какие итальянцы прикольные. Объединимся-ка мы с ними в Евросоюз». И делают они всякие миксы, коллабы и прочие групповые форматы. Взаимодействие — такая у них религия. А русские любят русских. Смесовое отторгают. Не наше оно.

Мы с вами сегодня много говорим о национальном строительстве, о формировании русской идентичности. Говорят, нет позитивного образца. Говорят, нет ничего общего. А некоторые говорят, мол, и не надо. Украдут, мол, еще нашу национальную идею эфиопы, и будут под русских подделываться. А я скажу так: есть у нас общее. И это такое общее, которым можно гордиться. Простота, искренность, бедность, принадлежность к низшим слоям общества, страстная горячечная любовь к своим (не зря же сказано «За други своя!») — это ровно то, к чему каждый из нас стремится.

Недавно был в Берлине. Вечером зашёл в бар. Сижу, пью кофе. А у стойки три молодых и очень пьяных немца. Один всё время что-то громко вскрикивал и порядком мне надоел.
Я допил кофе, поднялся. Когда проходил мимо стойки, молодой горлопан чуть задержал меня, похлопал по плечу, как бы приглашая участвовать в их веселье.
Я усмехнулся и покачал головой. Парень спросил: «Дойч?» («Немец?»). Я ответил: «Найн. Русиш»

А русский я до самых недр. Образцовый русский. Поскреби меня - найдёшь татарина, это с папиной стороны, с маминой есть украинцы - куда без них? - и где-то притаилась загадочная литовская прабабушка. Короче, правильная русская ДНК. Густая и наваристая как борщ.

И весь мой набор хромосом, а впридачу к нему набор луговых вятских трав, солёных рыжиков, берёзовых веников, маминых колыбельных, трёх томов Чехова
в зелёной обложке, чукотской красной икры, матерка тёти Зины из деревни Брыкино, мятых писем отца, декабрьских звёзд из снежного детства, комедий Гайдая, простыней на верёвках в люблинском дворе, визгов Хрюши, грустных скрипок Чайковского, голосов из кухонного радио, запаха карболки в поезде «Москва-Липецк», прозрачных настоек Ивана Петровича - весь этот набор сотворил из меня человека такой широты да такой глубины, что заглянуть страшно, как в монастырский колодец...

И нет никакой оригинальности именно во мне, я самый что ни на есть типичный русский. Загадочный, задумчивый и опасный. Созерцатель. Достоевский в «Братьях Карамазовых» писал о таком типичном созерцателе, что «может, вдруг, накопив впечатлений за многие годы, бросит всё и уйдёт в Иерусалим скитаться и спасаться, а может, и село родное вдруг спалит, а может быть, случится и то и другое вместе».

Быть русским - это быть растерзанным. Расхристанным. Распахнутым. Одна нога в Карелии, другая на Камчатке. Одной рукой брать всё, что плохо лежит, другой - тут же отдавать первому встречному жулику. Одним глазом на икону дивиться, другим - на новости Первого канала.

И не может русский копаться спокойно в своём огороде или сидеть на кухне в родной хрущобе - нет, он не просто сидит и копается, он при этом окидывает взглядом половину планеты, он так привык. Он мыслит колоссальными пространствами, каждый русский - геополитик. Дай русскому волю, он чесночную грядку сделает от Перми до Парижа.

Какой-нибудь краснорожий фермер в Алабаме не знает точно, где находится Нью-Йорк, а русский знает даже, за сколько наша ракета долетит до Нью-Йорка. Зачем туда ракету посылать? Ну, это вопрос второй, несущественный, мы на мелочи не размениваемся.

Теперь нас Сирия беспокоит. Может, у меня кран в ванной течёт, но я сперва узнаю, что там в Сирии, а потом, если время останется, краном займусь. Сирия мне важнее родного крана.

Академик Павлов, великий наш физиолог, в 1918 году прочитал лекцию «О русском уме». Приговор был такой: русский ум - поверхностный, не привык наш человек долго что-то мусолить, неинтересно это ему. Впрочем, сам Павлов или современник его Менделеев вроде как опровергал это обвинение собственным опытом, но вообще схвачено верно.

Русскому надо успеть столько вокруг обмыслить, что жизни не хватит. Оттого и пьём много: каждая рюмка вроде как мир делает понятней. Мировые процессы ускоряет. Махнул рюмку - Чемберлена уже нет. Махнул другую - Рейган пролетел. Третью опрокинем - разберёмся с Меркель. Не закусывая.

Лет двадцать назад были у меня две подружки-итальянки. Приехали из Миланского университета писать в Москве дипломы - что-то про нашу великую культуру. Постигать они её начали быстро - через водку. Приезжают, скажем, ко мне в гости и сразу бутылку из сумки достают: «Мы знаем, как у вас принято». Ну, и как русский пацан, я в грязь лицом не ударял. Наливал по полной, опрокидывал: «Я покажу вам, как мы умеем!». Итальянки повизгивали: «Белиссимо!» - и смотрели на меня восхищёнными глазами рафаэлевских Мадонн.
Боже, сколько я с ними выпил! И ведь держался, ни разу не упал. Потому что понимал: позади Россия, отступать некуда. Потом ещё помог одной диплом написать. Мы, русские, на все руки мастера, особенно с похмелья.

Больше всего русский ценит состояние дремотного сытого покоя. Чтоб холодец на столе, зарплата в срок, Ургант на экране. Если что идёт не так, русский сердится. Но недолго. Русский всегда знает: завтра может быть хуже.

Пословицу про суму и тюрьму мог сочинить только наш народ. Моя мама всю жизнь складывала в буфете на кухне банки с тушёнкой - «на чёрный день». Тот день так и не наступил, но ловлю себя на том, что в ближайшей «Пятёрочке» уже останавливаюсь около полок с тушёнкой. Смотрю на банки задумчиво. Словно хочу спросить их о чём-то, как полоумный. Но пока молчу. Пока не покупаю.

При первой возможности русский бежит за границу. Прочь от «свинцовых мерзостей». Тот же Пушкин всю жизнь рвался - не пустили. А Гоголь радовался как ребёнок, пересекая границу России. Италию он обожал. Так и писал оттуда Жуковскому: «Она моя! Никто в мире её не отнимет у меня! Я родился здесь. Россия, Петербург, снега, подлецы, департамент, кафедра, театр - всё это мне снилось. Я проснулся опять на родине...». А потом, когда русский напьётся вина, насмотрится на барокко и наслушается органа, накупит барахла и сыра, просыпается в нём тоска...

Иностранцы с их лживыми улыбочками осточертели, пора тосковать. Тоска смутная, неясная... Но не по снегу же и подлецам. А по чему тоскует? Ответа не даст ни Гоголь, ни Набоков, ни Тарковский... Русская тоска необъяснима и тревожна как колокольный звон, несущийся над холмами, как песня девушки в случайной электричке, как звук дрели от соседа... На родине тошно, за границей - муторно.

Быть русским - это жить между небом и омутом, между молотом и серпом.

Свою страну всякий русский ругает на чём свет стоит. У власти воры и мерзавцы, растащили всё что можно, верить некому, дороги ужасные, закона нет, будущего нет, сплошь окаянные дни, мёртвые души, только в Волгу броситься с утёса! Сам проклинаю, слов не жалею...
Но едва при мне иностранец или - хуже того - соотечественник, давно живущий не здесь, начнёт про мою страну гадости говорить - тут я зверею как пьяный Есенин. Тут я готов прямо в морду. С размаху.

Это моя страна, и все её грехи на мне. Если она дурна, значит, я тоже не подарочек. Но будем мучиться вместе. Без страданий - какой же на фиг я русский? А уехать отсюда - куда и зачем? Мне целый мир чужбина. Тут и помру. А в гроб пусть мне положат пару банок тушёнки. На чёрный день. Ибо, возможно, «там» будет ещё хуже.

©
Алексей Беляков

«…И сломит гнёт,.. как гнёт ломала
Уже не раз повстанцев рать…
Родиться Русским – слишком мало:
Им надо быть, им надо стать!»

Игорь Северянин

С чего зарождается национальность в человеке?

Прежде всего, с языка, на котором он говорит, родного и неповторимого. В унисон этим словам мыслит писатель Андрей Битов, говоря о русских людях следующие слова: «Ничего более русского, чем язык, у нас нет». Но быть носителем русского языка еще не означает быть русским до конца.

Что же еще нужно для того чтобы быть, есть и оставаться русским человеком?

Многое. Всего и не перечислить, но попробовать стоит. Русский человек без духовности, веры, религиозности это все равно, что дом без семьи, земля без семени или ребенок, выросший без материнского тепла, потому что это основа, на которой зиждиться его естество, душа и тело.

Русский человек не может спокойно жить, осознавая, что его Отчизна в том или ином аспекте своего бытия срывается в пропасть и потому, пусть и не сразу, но он снова и снова возвращается к пониманию того, что его попустительское отношение к своей душе способно привести к падению Отчизны. И есть способ этого не допустить: начать с самого себя и стараться взращивать полезные плоды в своей жизни, тем самым помогая своей Родине не упасть на ровном месте. Об этом сообщал еще Архимандрит Иоанн (Крестьянкин), говоря следующие слова о России: «Из истории России видно, что есть соответствие внешней судьбы нашей Родины с внутренним состоянием народного духа. Поэтому необходимо понять, что как грех привел к катастрофе, так и покаяние способно привести к восстановлению России».

Русский народ, как и все прочие народы небезгрешен, но он способен найти в себе силы признать свои грехи и покаявшись в них, всеми силами воздерживаться от греховной жизни. А через это стать сильнее духом и быть готовым встать на защиту своей Земли, если это будет необходимо.

Русский народ не мыслит своей жизни без трудностей. Если их нет, то он сам себе их создаст, чтобы затем разрешить. Так он себя подстегивает, проверяет и не дает возможности усыпить собственное сознание. А все это происходит, по мнению великого полководца Александра Васильевича Суворова в частности и от того, что легкие победы не льстят сердцу русского человека. Возможно, именно поэтому русские не сдаются никогда. Им легче умереть, ранив своего врага, но, не проиграв, чем умереть, сдавшись ему.

Русские люди отличаются прямотой, честностью, стремлением к правде. При этом они способны не только говорить правду другим людям, но и самим себе говорить настоящую правду о себе же. Даже если она отрицательная. Поэтому они порой удивительно самокритичны. А для этого нужно немалое количество мужества, без которого русский человек так же не был бы таким, какой он есть. При этом находчивость русского народа умело граничит с хитростью в том или ином вопросе.

У русского человека особое понимание любви. Оно неповторимое, своеобразное, каждый раз разное, не имеющее четких границ, понимания и определения даже для того, кто ее испытывает. Сегодня бьет, а завтра руки целует вместе со ступнями до макушки. Никогда не знаешь чего ждать как от русской женщины, так и от русского мужчины, любящих друг друга. Любовь такая же разнородная, искрометная, как и характер русского человека.

Интересен тот факт, что по заверению Ивана Сергеевича Тургенева именно природа пробуждает в человеке потребность чувства любви. Значит, и здесь на каком-то бессознательном уровне русская земля, ее воздух и красота помогает русскому человеку, направляет его, уберегает от одиночества и подводит к мысли о создании семьи. А Федор Михайлович Достоевский полагал, что Бога можно найти, разглядеть и познать в человеческой любви. Николай Александрович Бердяев вообще полагал, что нет никакой другой любви, кроме вечной. Так как без вечности нет ничего. Оттого-то русский человек ко всему прочему такой терпеливый, еще и в любви.

Аналогичным образом дело обстоит и с чувством юмора русского человека. Это чувство переполняет его душу даже в такие моменты, когда другой быстрее заплачет, чем засмеется. Наверное, поэтому смех русского человека частенько бывает сквозь слезинки. Ведь веру в лучшее у русских людей ничем изжить нельзя. Чем сложнее ситуация, тем каверзнее и интереснее шутки и крупнее слезы на щеках.

Благодаря своему терпению русские умеют даже ненавидеть любя, потому что даже в несимпатичном им человеке они стараются найти, что-то милое сердцу, то есть разглядеть в нем признаки человечности, сокрытые в том или ином его положительном качестве. Поэтому они не умеют только любить, или только ненавидеть. Русский человек эмоционален, поэтому одно его чувство любви или ненависти имеет под собой целую гамму разнообразных «подчувств» и эмоций.

Выходит, что удивительным образом природа и вера сопровождают русского человека по ступеням лестницы от влюбленности до любви, которая без его религиозности была бы менее нравственной и полной.

Русский человек мыслит особым образом, меряет особыми мерками, имеет особые ценности, любит свою Отчизну, но нередко не верит своему государству, в него не верит, а через это полагается не на собственное государство, а на Господа Бога, а также собственные силы.

Верит в лучшее до последнего, но порой не знает абсолютно своего будущего, поэтому часто живет сегодняшним днем, а мыслями нередко возвращается в прошлое. Часто хорошее уже потому только, что все его трудности удалось пережить.

Русские люди привыкли быть частью общности, а не жить отдельно от нее во имя услаждения собственных эгоистичных мотивов, желаний и стремлений. Возможно, все это идет от того, что русские люди являются представителями славянских народов, от них идут корни. Помимо этого русскому народу, как никакому другому хорошо известно, и понятно слово «соборность», скрывающее под собой совместность, общность чувств и устремлений людей, собранных в единое целое на молитве. Сила всеобщей молитвы неоднократно спасала русский народ от порабощения и угнетения.

Кроме того, русский народ долгое время был в составе СССР, общем и неделимом союзе и с молоком матери впитал и эту разновидность общности с другими народами. Многие и сегодня мечтают вернуть те времена. Поэтому не будет лишним сказать, что стремление к общности в том или ином ее виде есть в генах русских людей.

При всем том, что русский человек порою и по заслугам требует, а не просит от других народов уважения к себе, сам себя он почему-то часто недооценивает, подвергая сомнению свои достоинства, занижая планку их значимости, их ценность. Часто он убивает еще в зародыше свои стремления и проявления, потому что боится непонимания и неодобрения со стороны других людей. Но при этом часто говорит, что его совершенно не волнует общественное мнение. Что подтверждается следующим высказыванием Федора Михайловича Достоевского: «У русского глубоко засело в сознании, что проявление – это нарушение чего-то. Проявлять себя значит навязываться, быть неделикатным. Так и остается Россия страной великих, но не проявленных и поныне возможностей».

Кроме этого русские, как и прежде, недооценивают не только себя и свои возможности, но почему-то и достижения своей нации в лице известных людей, которые им поспособствовали. Но если кто-то сторонний занижает планку достижений национальных героев, то его ждет шквал доказательств его неправоты.

Выходит, что без своего менталитета и его неповторимых черт и особенностей русский человек не будет собой до конца. Вот еще одна особенность русского человека, которую в свое время заметил писатель Иван Сергеевич Тургенев, она состоит в том, что русский человек боится и привязывается легко; но уважение его заслужить трудно: дается оно не скоро и не всякому.

Не зря говорят, что со стороны всегда виднее и потому о русском человеке можно поговорить словами иностранцев. Вот ряд прилагательных, которыми в разные времена они нас одаривали: учтивые и приветливые, религиозные и талантливые, милосердные, терпеливые и человечные, щедрые и гостеприимные, впечатлительные, веселые и энергичные, свободолюбивые и миролюбивые. А также здоровые, сильные, красивые, долговечные, трудолюбивые и чистоплотные.

Наряду с положительными качествами у русских людей есть и негативные, но нет смысла перечислять все, кроме одной: лени. Но русская лень – это лень особая. Если русскому человеку нужно выполнить какое-то важное дело, но он знает, что его можно и отложить на время, то он растянет это время на максимально долгий срок. И в последние часы возьмется за дело с непередаваемым рвением и отдачей. Чтобы понять о чем речь, то любому русскому человеку достаточно вспомнить бессонные ночи в годы студенчества в период сессии.

Многие иностранцы также отмечают присутствие в русских людях загадочного и неповторимого духа. Среди них был и Габриель Моно, французский историк, сравнивающий русских людей с вулканами, имеющими различный уровень активности: «Русские - вулканы: или потухшие, спокойные, или в состоянии извержения. Под поверхностью и самых спокойных и глупых таится жила энергии расы, ведущая к внутреннему огню и тайне человеческого духа».

Возможно ли, являясь иностранцем по рождению, стать русским по духу? Владимир Иванович Даль полагал, что это возможно. И с ним совсем не хочется спорить. Вот его мнение по этому вопросу: «…ни призвание, ни вероисповедание, ни самая кровь предков не делают человека принадлежностью к той или другой народности. Дух, душа человека – вот где надо искать принадлежность его к тому или другому народу. Чем же можно определить принадлежность духа? Конечно, проявлением духа – мыслью. Кто на каком языке думает, тот к тому народу и принадлежит. Я думаю по-русски».

Без чего же еще русский человек не был бы таким неповторимым и особенным? Разумеется без ощущения своей земли под собственными ступнями. Она вместе со своим народом претерпевала и продолжает претерпевать различные лишения, невзгоды, хоронит в себе боль и страдания тех, кого уже нет в живых: своих сыновей и дочерей, свой народ. И в тот же миг Русская земля плодоносит, порождает и украшает собой добрую половину планеты Земля, но она еще и народ свой на себе носит и дает сил жить, русскому человеку, оставаясь собой до победного конца. Приятно осознавать, что эти мысли созвучны с размышлениями о России Бориса Пастернака, который говорил о ней слова, которыми хочется подвести к завершению данную статью: «Россия – несравненная, за морями нашумевшая, знаменитая родительница, мученица, упрямица, сумасбродка, шалая, боготворимая, с вечно величественными и гибельными выходками, которых никогда нельзя предвидеть».

Так что же значит быть Русским?

Быть Русским значит быть собой, настоящим, живым, активным, добросердечным, открытым, сильным духом и телом. Это значит, быть готовым прийти на помощь ближнему своему, даже если он оступился не дать ему полностью погрузиться в мрачную пучину зла.

Быть Русским – это значит уважать и любить, верить в свой народ, свою Родину, чтить своих предков, знать историю своего рода и государства. И при этом с почтением относиться к другим народам. Выходит, что быть Русским – это значит быть патриотом.

Очевидно, что стать Русским полностью, в день своего рождения также нереально, как сразу стать взрослым. Нужно расти и морально и физически, чтобы почувствовать себя частью своего народа. В частности, опираясь на наследие великих предков (писателей, полководцев, врачей, научных деятелей) и прочих известных личностей. При этом нужно помнить о том, что немалая часть знаменитостей изначально появились на свет в семьях небогатых, простых людей. Это может обозначать, как минимум то, что не стоит спустя рукава смотреть на обычного человека. Потому что он может и не добиться известности, но дать своим детям такие знания, привить такую любовь к Родине, что именно они уже завтра прославят собственный род и Отчизну на весь мир, поразив его своей безграничной любовью к своей земле.

Быть Русским – это почетно и значимо для многих представителей русского народа. Очень важно не растерять этой самобытной «русскости», которая продолжает удивлять многих иностранцев и сегодня. Мало ее не потерять, не менее важно еще и передать особые черты русских людей прочим поколениям!

Такой вот пассаж родился в ходе дискуссии на одном из блогов, при обсуждении вопроса: кто такой русский ? "Папа - турок, мама - грек, а я ". Если человек чувствует себя культурно и морально-психологически русским – значит, он русский - ничего более угрожающего для этнической идентичности русского народа не придумаешь...

Вдруг выяснилось, что совершенно не возможно однозначно ответить на этот вопрос. Все настолько запутано в головах , что кому-то нужно срочно начинать разбираться с этим непростым вопросом. Ведь дальнейшее игнорирование этой темы на уровне общества и государства приведет к тому, что русские могут окончательно утратить свою народную и этническую идентичность - они банально при встрече по внешним, поведенческим и другим признакам.

Русские могут окончательно утратить свою народную и этническую идентичность.

Основная проблема в этом вопросе заключена в том, что в современное понятие "русский" вкладывается смысл слова "советский" , как собирательное понятие всех народов проживающих в границах России и акцентируется внимание на факте совместного формирования отдельных этапов истории. К этому добавляется неразбериха с официальным понятием "русский народ - цемент ". В такой понятийной каше не представляется возможным однозначно ответить на вопрос: кто такие русские и какими признаками они обладают.

С чего начать

Я бы предложил начать с доимперских времен. То есть с тех времен, когда Петр l еще не привез на Русь (в Россию) много иностранцев и не допустил их к государственным должностям на которых решались судьбы империи и его народа. Именно , который должен служить отправной точкой для начала формирования имиджа русского человека. Основные территориальные завоевания и ассимиляционные достижения были совершены именно в тот период. Русские люди из Русского Царства сформировал ядро, базу русского народа , к которому затем присоединялись все остальные.

Русские люди из Русского Царства сформировал ядро, базу русского народа.

Ценность доимперского периода истории России заключается еще и в том, что нужно обязательно помнить - русские это славяне. То есть русские являются аккумулирующим понятием основанном на славянских этносах. Без славянского подхода к теме русской идентичности сохранить в истории все прекрасные качества народа не удастся. Без славянской основы, русские станут "свалкой из национальностей" .

Стоит также не забывать, что Петр l строил Российскую Империю на основе русского живого материала из центральных областей России. И этот "русский живой материал " был сформирован вокруг славянского ядра, к которому приливались татарские, фино-угорские и сибирские крови.

Почему многие хотят быть русскими

Потому, что быть русским выгодно . Русские - ОЧЕНЬ раскрученный бренд , сопричастность ко всему русскому дает человеку большой заряд самоуважения и позиционирует его во внешнем мире как представителя самой большой страны, с богатейшей историей побед, достижений, завоеваний и открытий. С тысячелетней историей созидательности. С русским балетом, русскими штыками и гордой фразой "Русские - не сдаются!".

Быть русским выгодно. Русские - ОЧЕНЬ раскрученный бренд...

Разумеется, не стоит забывать о том, что в памяти людей осталось советское прошлое, а тогда иметь русский считалось очень выгодным и ее получали всеми правдами и неправдами.

Позиция государства

Государству глубоко наплевать на тему русской самоидентификации . Если сейчас одномоментно вывезти с территории России всех русских и завезти "умных негров и азиатов", то государственная машина как работала так и будет работать. Просто на буровых и заводах будут чернокожие рабочие руки.

Какая разница менеджеру, целью которого является прибыль, кто стоит у станка? Какая нафиг разница чей палец будет давить на кнопку пуска ракет - славянский или монгольский?

Государству даже удобно максимально , ибо именно те русские, чьи корни уходят глубоко в историю могут сказать: это моя нефть, это мой газ, это моя территория. И скажут они это на том простом основании, что земля России обильно полита потом и кровью их предков, которые ведут свои рода от доимперских русских и тех кто рыл руками канавы для осушения болот вокруг будущего Санкт-Петербурга и чьи кости лежат в его основании. Этот город построен на костях русских мужиков из центральной России , а вот турок, греков, евреев, армян и грузин там сотые доли процента.

Санкт-Петербург построен на костях русских мужиков из центральной России.

Государственную машину вполне устроит, что русским может быть кто угодно, лишь бы мало-мальски русскоговорящий и немного русскокультурный. Ибо это открывает широчайшие возможности по импорту "новых русских" и их быстрому технологичному обрусению - проблемы с рождаемостью и демографией отпадут сами собой.

Эффект Макаревича

Или по-другому - предательство известных людей . Тех людей чье имя на слуху и к чьему мнению прислушиваются широкие массы. Может кому-то слово "предательство" покажется слишком сильным, но суть явления именно такая: люди вместо того, чтобы поддержать тему исторического подхода к пониманию русскости формируют понятийный фон на основе популистских вбросов. Тем самым они еще больше размывают тему и еще сильнее усложняют возможность ответа на вопрос: кто такие русские?

Большинство наших соотечественников - доверчивые люди, которые солидно сказанное слово от известного человека воспринимают как истину в первой инстанции. А это опасно!

"Элита общества" имеет минимальный процент русскости в составе своего Я.

Если спросить: почему "элита" общества так делает, то ответ будет найден достаточно быстро - эта самая элита . Говоря совсем грубо и напрямки - эти люди метисы, полукровки не чувствующие личностной и духовной связи с историей Руси = папа-турок, мама-грек, а я русский человек. У таких людей связь с русской историей - выученная по книжкам, а не впитанная с молоком матери и нравоучениями отца. Многие из таких людей в далеком прошлом меняли свои истинные имена и фамилии на русские.

Папа-турок, мама-грек и Баба Яга против

Гарантировано будут люди, которые предпримут все усилия для того, чтобы затроллить тему, то есть помешать или направить суть процесса в выгодное им русло.

Так же гарантировано будут люди, которые в одночасье впадут в ступор задав себе вопрос: а , если под понятие русский я не попадаю ? Это будет коллапс личностных ориентиров. И именно этот пункт русской идентификации будет самым сложным. Я пока не могу на него ответить, но обязательно придумаю решение.

У русских национальность передается по мужской линии.

Беда многих людей произрастает именно из-за советского подхода к формированию единого многонационального народа в СССР: смешение кровей отца и матери автоматически позволяло относить себя к русским. Хотя у русских национальность передается по мужской линии.

Почти заключение

Извечный русский вопрос: кто виноват и ? Для того чтобы на него ответить, надо сначала разобраться в хитросплетениях из понятий этноса, этнической общности, нации, национальности и, наконец, народа. И ответить однозначно, кто такие русские с точки зрения этих антропологических понятий.

Так же, нужно договориться о том, что нет такого понятия – «национальность» . Говорить нужно конкретно об этносе (происхождении), народе (совокупности этносов) и нации (принадлежности к национальному государству). Если мы будем правильно употреблять эти три категории, мы сможем избежать конфликтов во время дискуссий на тему кто такие русские.

Говорить нужно конкретно о... народе (совокупности этносов) ...

Как вам такой казус: вполне можно сказать русский грузинского происхождения, русский армянин, русский с чеченскими кровями, но нельзя сказать русский русского происхождения, русский русский, русский с русскими кровями. Почему спросите вы, а все просто: у русских-славян кто-то когда-то отобрал этнос, ну или этот этнос "случайно" потерялся...

А если ничего не делать?

Тогда через 20-30 лет переснимут фильмы "Садко" и "Морозко", где соответственно Садко будет темнокожим афрорусским, а Аленушка будет таджичкой с турецкими жесткими волосами. Как уже сделали с "Тихим Доном", где казака Григория играл гомосексуалист-метросексуал.

Б ольше 20 лет назад, когда российская «миролюбивая» политика добралась до моего родного Таджикистана и столкнула людей, вооружила их, и наблюдала за пятилетней гражданской войной, я всерьез стал думать над тем, что такое «русский». Война в Таджикистане была жестокой – за пять лет погибло около 150 тысяч человек, более миллиона оказались беженцами, десятки тысяч детей осиротели. Теперь Таджикистан – близкий друг России, посылающий гастарбайтеров и взамен получающий по 700-800 гробов ежегодно – убитых, умерших, отверженных. Как дань дружбе, которую и в Москве, и в Душанбе называют «вечной» и «нерушимой».

В те годы я задумал написать книгу и даже придумал название – «Соотечественик», с посвящением Рогозину, Затулину и Дугину. Тем самым людям, которые все последние 20 лет стравливают русских с нерусскими, убеждают в величавости России и в необходимости восстановления если не СССР, то подобия Российской империи. Или хотя бы какого-нибудь территориального образования, что дало бы им укрепиться в их вечном стоне о «русском духе», «русской мечте», «русском миссионерстве». Они так много и часто об этом говорили и говорят, что начинаешь озираться вокруг в поиске хотя бы кого-нибудь, кто не был бы русским.

Я всегда был русским, с русской мамой и русским папой, но с малолетства говорю по-таджикски, много лет изучал историю Центральной Азии, писал научные статьи, книги и не совсем понимал, почему другие русские все время пытались мне напоминать о моей национальности. Зачем? Я и так знал. Повзрослев – понял, они не знали таджикский язык и не желали знать, а чтобы оправдать свою никчемность, подчеркивали свою особенность или как они еще говорили – самобытность. Выглядело глупо.

Мне было уютно в Таджикистане, а им – нет. Когда я их называл колонизаторами, они обижались и в ответ называли меня русофобом. Самое странное, что так меня продолжили называть и в России, где я пытался понять «историческую родину». Я хотел увидеть то самое пропагандируемое добродушие, а видел совсем другое. Самое распространенное – «чурка», «хачик», «узкоглазый» и конечно же самое любимое – «чернож...й». Я намеренно ходил по Москве в афганской шапочке –пакуле, а встречные милиционеры настроженно разглядывали, подозревая во мне террориста. Мне было удобно и тепло, а милиционер боялся всего лишь шапочку.

Национализм современной России – не современная болезнь, она очень старая – имперская. Начиная с 15 века Россия захватывала земли и ассимилировала оккупированное население. Завоеванных называли туземцами, как официальное обозначение жителей «приобретенных» территорий, потом пыталась изгнать из них свое, родное, снисходительно открывая русско-туземные школы, запрещая родные языки, но продолжая их искусственно отделять от собственно русских. Даже в политике был глубокий водораздел – это для русских, это для нерусских, туземцев. В Государственной думе Российской империи была мусульманская фракция, а с 1764 года Правительствующим Сенатом было даровано право нерусским народам сохранять свое дворянское происхождение.

В Российской империи была своеобразная форма отношения к завоеванных народам, которую сейчас принято называть фашизмом. Достаточно почитать отчеты и мемуары генералов, «собиравших русские земли» Центральной Азии и на Кавказе, в которых часто встречаются определения – «полудикое население окраин», «кавказские туземцы», «дикари». Это было в порядке вещей, как само собой разумеющееся. На окраины империи переселялись казаки и русские – выстраивались «линии», надежные защитники новых территорий. Поэтому, если искать истоки русского фашизма, то он там – во времена оккупаций.

Русский публицист Иван Солоневич тогда так объяснил суть политики: «Русская империя со времен «начальной летописи» строилась по национальному признаку. Однако, в отличие от национальных государств остального мира, русская национальная идея всегда перерастала племенные рамки и становилась сверхнациональной идеей, как русская государственность всегда была сверхнациональной государственностью, – однако, при том условии, что именно русская идея государственности, нации и культуры являлась, является и сейчас, определяющей идеей всего национального государственного строительства России». События показывают, что ничего в понимании «русской государственности» не изменилось.

Спустя столетия государственной идеей заболел Путин. До него был долгий период советской власти, привнесшей свои «прелести» в национальную политику. Официально провозглашался советский интернационализм, дружба народов. А на самом деле была четкая градация, которая делила людей на титульные и нетитульные нации. Особым политическим изобретением было слово «нацмен» – национальное меньшинство. Были квоты для нацменов, поступавших в университеты и институты, при приеме в комсомол и партию, КПСС тщательно следила, чтобы талант определялся не знаниями или умением, а национальной принадлежностью.

Среди моих знакомых и соседей были потомки переселенцев в 19-м веке, были и те, кто приехал в Таджикистан уже при коммунистах. Никакой разницы я не видел – может быть имперские старожилы знали на 20-30 таджикских слов больше. Но русская великодержавность – та же, с той же степенью величавости и презрения к туземцам, которые на самом деле жили на своей земле, а туземцами были русские. В качестве своей исключительности русские говорили, что научили таджиков пИсать стоя, а в пору перестройки стали ощущать себя на самом деле чужими, но в качестве аргумента твердили о своей исключительности, мол, «без нас они загнутся».

Бытовой национализм расцветал параллельно коммунистической пропаганде о «братской семье народов», абсолютно не подчиняясь, а скорее всего, находя поддержку у КГБ. Национализмом страдала и сама КПСС, направляя в союзные республики вторыми секретарями исключительно русских.

Все эти годы я продолжал собирать материал для задуманной книги, пытаясь найти объяснение русскому национализму. Например, почему существительное «рус», «росс», «русич», «русак» превратилось в прилагательное «русский». Само слово стало этнонимом только с 18 века, с того самого времени, когда «обретение земель русских» стало широкомасштабной оккупацией соседних стран. В 1827 году генерал Паскевич отвоевав у Персии часть территории, назвал ее не задумываясь – Русской Арменией. Как потом центральноазиатские территории – Русским Туркестаном. Кстати, как теперь – Русский Донбасс. В библиотеках можно найти книги с заголовками «Русский Китай», «Грузия – горная Русия» и прочие произведения, вписывающиеся в понимание безграничности современного русского геополитического сумасшествия.

В поисках причин всемирной любви к своей всемирной значимости, я попытался собрать данные о о числе русских, известные по историческим источникам. Более менее, историками собрана статистика, начиная с 15 века. В Московском княжестве 15 века население составляло 2 миллиона человек, в 16 веке - 5,8 – 6,5 миллионов, в 17 веке – 10,5-11 миллионов, в начало 18 века – 13-15 миллионов. В 18-19 веках численность населения Российской империи вырастает невероятно быстро: прирост в 1719 году составляет 57%, в 1795 – 82%, в 1843 – 80%, в 1896 – около 55%. Количество русских вырастает с «приобретением русских земель», что означает и приобретение населения, названного русским. Именно тогда и появляется новый этнос – русские, что совсем не обязательно русичи, русаки или россы. Предков части из них завоевали в 16 веке, других в 17-м или позже. Сформировалась общность людей, говорящих на одном языке. О настоящем происхождении говорят фамилии – Аксаков, Юсупов. Карамзин, Фонвизин, Даль, Лермонтов, Кутузов, Салтыков, Пржевальский, Бортнянский, Разумовский, Кантемир, Багратион. Но они ведь все русские, не правда ли?

Не в этом ли отгадка странности поведения многих «русских», которые с презрением относятся к другим национальностям, с ненавистью, которая присуща многим неофитам? В интернете можно найти академическое описание антропологии русского человека, в котором среди терминов «субстрат» и «аутосомные маркёры» на самом деле скрывается тайна прироста населения в 80-82 процента. Так могло произойти только в двух случаях – или русские изобрели, а затем утеряли препарат во много раз эффективнее виагры, или завоеванные народы стали вынужденно называть себя русскими. Точнее, тем самым прилагательным «русский», которым раньше и теперь любят пользоваться полководцы и политики, и которое наконец превратилось в странное существительное, ломающее правила русской грамматики.

Мои поиски объяснения нужны больше мне, чем большинству из тех, кто называет себя русскими. Я хочу понять, с кем себя идентифицировать и как быть дальше – обижаться на обвинения в русофобии или не обращать внимания. У каждого народа есть историческая память и качества, являющиеся частью ментальности, и среди них черты, присущие современным народам, вне зависимости от расы или вероисповедания, ответственность за прошлое и предвидение будущего. Раньше в Таджикистане, а теперь и в Грузии мне нравится слушать рассказы друзей о своих предках до пятого и даже седьмого колена. Это – историческая память, которая помогает потомкам оценивать себя, свои поступки и проступки, предвидеть свое будущее. Многие ли русские могут рассказать о своих прадедах?

Несмотря на некоторые открытия, помогающие разобраться в поведении «русских», остается главный давно волнующий меня вопрос – почему у «русских» такое странное отношение к свободе? Не о свободе дать в морду или обматерить, а о той свободе, которая человеку помогает регулировать свою жизнь и желать свободы ближнему. Откуда появилось неприятие к чужой свободе, страсть к любому подавлению свободолюбия? Откуда неприязнь к людям, говорящим на других языках, и нежелание воспринимать носителей другой культуры? Откуда эта плохо скрываемая зависть к чужим успехам? Почему такая агрессия?

У меня, русского, есть еще много вопросов, на которые я пытаюсь ответить большую часть своей жизни. Особенно сейчас, когда российские политики опять прикрываются прилагательным «русский» и совершают преступления.

Мне, русскому, стыдно и обидно. Мне в голову не приходит ссорится со своими друзьями украинцами, только потому что они хотят быть свободными, а больше 80 процентов русских не хотят. Как-то сравнил тексты гимнов – России и Грузии: в грузинском несколько раз упоминается слово тависуплеба – свобода, а в российском – только один раз и опять как прилагательное.

Мне совсем не хотелось писать патетический текст и вопрошать пустоту. В конце концов, каждый должен отвечать за свои поступки, вне национальности и политических взглядов. Мне повезло, я жил в разных странах, с разными культурами и языками, чувствовал себя комфортно, потому что было интересно. За эти годы я понял, что не хочу быть безликим прилагательным, мне больше нравится быть существительным.

Олег Панфилов , профессор Государственного университета Илии (Грузия)