Выступление Святейшего Патриарха Кирилла на Всемирном Русском Народном Соборе (ВРНС), посвященное русскому вопросу, примечательно полным разрывом с устоявшейся за последние десятилетия официальной риторикой в области национальной политики. Патриарх решился выступить в качестве нарушителя бюрократической конвенции, базировавшейся на двух догмах.

Догма первая: главную угрозу для существования России и политической стабильности представляет Обида Не Русских Народов , то есть недовольство национальных меньшинств своим положением в стране, которое может перетечь в сепаратистское желание отделиться. Поэтому ни в коем случае нельзя допускать таких обид. Все национальности, проживающие в России, нужно не просто уважать, а ублажать , всячески подчеркивая .

Догма вторая: главной причиной, вызывающей Обиду Народов, являются русские, составляющие более 80% населения страны и потому время от времени неполиткорректно вспоминающие . Любое проявление русского национального самосознания в логике этой догмы было чревато обидой всех прочих. Вот почему его надо было подавлять, затушевывать, принижать. Следует вообще пореже говорить о русских, зато почаще о «россиянах», «российской идентичности», некоей многонациональной российской культуре.

Получалась абсурдная конструкция: укрепление идентичности малых народов укрепляет единство России, а укрепление идентичности русского народа угрожает стране расколом

Результат этой политики был вполне предсказуем, хотя и оказался совсем не тем, на который рассчитывали ее авторы. . Притом что русские - один из крупнейших в мире и крупнейший в Европе этнос. У нас стало формироваться поведение меньшинства, фактически диаспоры в своей собственной стране. Не то чтобы это было плохо - механизмов этнической солидарности русскому народу в его истории часто недоставало. Однако началось растождествление в массовом русском сознании нации и государства . Русских долгое время убеждали в том, что Россия им не принадлежит. Наконец почти убедили. Появились даже теории о том, что Россия по своей сущности - антирусское государство, «тюрьма народа». Никакие мятежи окраин и обиды меньшинств не смогут сравниться с обидой большинства.

Русских долгое время убеждали в том, что Россия им не принадлежит

Когда несколько лет назад носители бюрократического консенсуса начали осознавать эту проблему, они решили модифицировать сам консенсус. Составной частью этого консенсуса теперь было покрикивать на русских , напоминая им, что долг национального большинства состоит в «жертвенном служении» остальным , что русский дух выражает себя в том, чтобы не хотеть ничего своего для себя. От русского народа требовали самопожертвования во имя уже утвержденных бюрократией бюджетных планов по введению толерантности и многонациональности. Для убедительности грозили ужесточением наказаний за экстремизм.

Святейший Патриарх Кирилл в присущей ему яркой манере наметил определенные пути разрыва с этим бюрократическим консенсусом. Прежде всего необходимо отказаться от нелепой гипотезы, будто укрепление самосознания и идентичности русского народа угрожает целостности государства. Если русский народ это государство построил в определенных границах, то он с большей вероятностью перестроит его более подходящим для себя образом, чем станет его разрушать. Никто не подкапывает фундамент своего же дома, а террасу иногда ломают, но только для того, чтобы расширить.

Необходимо отказаться от нелепой гипотезы, будто укрепление самосознания и идентичности русского народа угрожает целостности государства

Целеполаганием государства, по мысли Патриарха, должны стать «судьба русского народа, его благополучие, целостность, зрелость его самосознания ». Цель государства Россия состоит в том, чтобы живущий в нем русский народ жил в благосостоянии, не дробился на части и оставался самим собой. Несколько тавтологично по сравнению с утопическим «и на Марсе будут яблони цвести», но подобная тавтология - сущность любого национального государства.

ВРНС предпринял серьезную попытку дать ответ на вопрос, который традиционно задают, когда пытаются «срезать» тех, кто защищает интересы русских : « ». За этим вопросом, как правило, следует ламентация про «поскреби русского - найдешь татарина», сообщение, что «Пушкин - негр» и, в конечном счете, категорическое заявление: « ».

Цель государства Россия состоит в том, чтобы живущий в нем русский народ жил в благосостоянии, не дробился на части и оставался самим собой

Современная политкорректность стремится устранить понятие рождения и воспитания как образующего этнос фактора. В «Декларации» об этом сказано совершенно неполиткорректно, зато очень корректно: «Рождение от русских родителей в большинстве случаев является отправной точкой для формирования русского самосознания, что никогда не исключало возможности присоединения к русскому народу выходцев из другой национальной среды».

Современная политкорректность стремится устранить понятие рождения и воспитания как образующего этнос фактора

Необходимо понимать, что, чтобы присоединиться к тому или иному этносу по своему свободному выбору, нужно войти в круг тех, кто в составе этого этноса родился и был воспитан, и быть принятым в этом круге как свой, включиться в цепь браков, рождений и воспитаний. «Арап Петра Великого», приехав в Россию и женившись на шведке, вряд ли стал в точном смысле слова русским, зато, включившись в русскую систему браков и рождений, он стал прадедом великого русского поэта и страстного русского патриота.

Семья - это микрокосм нации. В своей основе этнос всё равно остается социальным механизмом , обеспечивающим рождение и воспитание детей в рамках определенной культурной традиции. Успешность этноса определяется тем, что его каждое следующее поколение чуть больше предыдущего ассоциирует себя именно с этой культурой. Напротив, неудача этноса - это ситуация, когда все, кто имеет возможность из этноса «выписаться», стараются как можно скорее это сделать.

Чтобы присоединиться к тому или иному этносу по своему свободному выбору, нужно войти в круг тех, кто в составе этого этноса родился и был воспитан

Последние десятилетия русские оказались в положении терпящего кораблекрушение этноса . А известное число представителей нашей интеллигенции, политической и бизнес-элиты - так и вовсе стало в качестве крыс первыми бежать с корабля. Все срочно начали выискивать у себя хотя бы отдаленных нерусских предков, с тем, чтобы тем или иным путем перестать ассоциироваться с приписанной русским исторической и жизненной неудачей.

По счастью, эта фаза нашей этнической истории, кажется, подходит к концу - и в ближайшем будущем можно ожидать даже превышение спроса на русскость над ее предложением . Но из пережитого нами кораблекрушения следует сделать определенные выводы, чтобы не налететь снова на те же рифы.

Вопрос устойчивости любой социокультурной системы – это вопрос солидарности ее членов: до тех пор, пока люди эффективно взаимодействуют, преодолевают конфликты и усваивают принципы своего общества, оно оказывается способно как существовать в наличных условиях среды, так и адаптироваться к их изменениям. Текущие процессы в России – влияние Мирового экономического кризиса, политическое «пробуждение» прошедшей зимы и т.п. явления, означающие завершение «эпохи путинского консенсуса» нулевых годов XXI века – ставят проблему солидарности в ранг приоритетов внутренней политики государства.

Солидарность проявляется тогда, когда люди полагают друг друга «своими» на различном основании – языка, стереотипов поведения, культурных и мировоззренческих ориентирах и т.п. Такая соотнесенность на основании некоторых маркеров концептуализируется в категории «идентичности»: если в обществе идентичность развита и воспроизводится, значит, люди солидарны; если в обществе идентичность подорвана, значит, люди не воспринимают друг друга как «своих»; если в обществе есть несколько конфликтующих друг с другом идентичностей, значит, люди неизбежно вступают друг с другом в конфликт. Это не означает, что в обществе может быть только одна идентичность: всегда присутствует идентичность общая, локальная, профессиональная, этническая, религиозная или идеологическая, половозрастная и т.д. Проблема заключается в том, как соотносятся эти идентичности – воспроизводятся ли они и согласованы ли они друг с другом или противостоят друг другу.

С другой стороны, всякая социокультурная система складывается вокруг некоторого ядра, этнического или национального, стереотипы поведения и принципы культуры которого выступают парадигмой для институциональной матрицы системы, как социальной основы солидарности, и комплекса маркеров, как основы общей идентичности – относительно которой и выстраиваются как вариации или оппозиции остальных идентичностей входящих в систему общностей. Для России таким ядром, безусловно, выступает русский народ. Соответственно, проблема устойчивости и солидарности российской социокультурной системы (или, шире, евразийского культурного мира) заключается в идентичности русского народа, как ее ядра.

Проблема русской идентичности и, как следствие, русской солидарности, имеет три основных аспекта: во-первых, содержательный, т.е. рефлексия русских как русских; во-вторых, это комплекс проблем, связанный с выражением русской идентичности – т.е. конфликтным или бесконфликтым взаимодействием русских с остальными народами страны и другими странами; в-третьих, это возможные перспективы русской идентичности и выстроенного на ее базе общества. Очевидно, что главным из этих аспектов выступает содержательный: что значит, быть русским или относиться к русскому народу.

Не претендуя на формулирование готовый ответ на этот вопрос, рассмотрим общие моменты, которые позволят его дать.

1. Исходя из общего определения, идентичность – это соотнесенность с некоторой социокультурной общностью, с ее стереотипами поведения и принципами культуры. Обе составляющие при рассмотрении идентичности не просто равнозначны, но и взаимно определяют друг друга. Так, стереотипы поведения, распространенные в достаточно массовом масштабе, чтобы считаться маркером этнической (т.е. относящейся ко всему этносу, а не к его внутренним группам) идентичности, складываются не столько благодаря некоторой «этнической специфике», сколько благодаря тому рутинному социальному опыту, в который погружены представители народа. Однако рутинный социальный опыт сам по себе структурирован социальными отношениями в виде институционального комплекса, воплощенного в комплексе социальных организаций (предприятие, госаппарат, двор, семья и т.п.) – т.е. основан на некоторых базовых нормах социальных отношений, и ценностей, которым необходимо следовать. Иными словами, рутинный социальный опыт в рамках институциональной матрицы неизбежно отсылает к культуре, нормативно-ценностные комплексы которой и оформляют саму институциональную матрицу. В целом «рутинный социальный опыт» можно концептуализировать как «образ жизни» в рамках данной социальной системе, принципы которого составляют набор матричных стереотипов поведения всякого члена данной общности, на основании которого и складывается или оказывается возможным эффективное социальное взаимодействие.

Сложнее обстоит с принципами культуры общности: они, особенно теперь, в условиях общего упадка нормативной культуры, как правило, не представляют собой комплекса отдельно зафиксированных и выраженных маркеров – религиозной принадлежности, образцов ритуального поведения, канонических текстов и т.п. Более-менее объективированным маркером выступает сейчас только язык, играющий фундаментальную роль в социокультурной коммуникации, но сам по себе, в отрыве от маркированных семантических структур, не предполагающий самоопределения и выраженной направленностью. Однако наличная социокультурная ситуация (как в России, так и в мире), без сомнения, может быть охарактеризована как начало фазового социокультурного перехода, период неустойчивости социальных систем, а потому не может быть принята как некоторое должное, нормальное состояние. Поэтому при анализе необходимо опираться на опыт предыдущих устойчивых систем, делая поправку на осознание их «прошлого» характера – т.е. анализируя не содержательный их аспект, а структурно-функциональный.

Проводя такой анализ, можно заключить, что комплекс маркеров культурной идентичности условно подразделяется на три сферы, каждая из которых выражает содержательные аспекты устойчивой культуры в применении к специфическим социальным областям. Так, можно выделить идеологическую сферу, маркирующую принципы данной социальной системы, генеральные ее тенденции и парадигмальные направления как ее осмысления всеми членами общности, так и применяемые в ее рамках социокультурные «технологии» складывания, управления и протекания любых социальных процессов – причем, маркирование это производится в связи с идеально-мировоззренческим содержанием данной культуры, благодаря чему социальная реальность вписывается в культурный контекст, т.е. приобретает смысл внутри себя и для членов общности. Далее, в коммуникации можно выделить комплекс устойчивых смысловых связок культурных идеалов и форм их раскрытия, своего рода мемы в виде пословиц, поговорок, нарицательных имен, исторических персонажей и т.п., структурирующих коммуникативные взаимодействия в смысловом отношении. Использование в речи любого рода таких символических форм не только позволяет достичь конкретных коммуникативных целей, но и обосновывает общее «взаимопонимание» участников коммуникации, позволяет распознать их друг другом как «своих», т.е., по определению выступает маркером. Наконец, третьей сферой, объединяющей до определенной степени первые две, а также связывающей их с реальной социальной практикой, выступает ритуализованное общение любого рода – от стереотипических привычек (например, рукопожатие или троекратный поцелуй) до торжественных совместных полноценных ритуалов (например, светских или религиозных праздников). В ее рамках определенные социальные действия, происходящие в соответствии с некоторым действующим каноном, выражают не только достижение конкретных практических целей (например, ритуал награждения отличившихся – скажем, в военных действиях), но и соотнесенность с культурой данной общности, выражением и утверждением ее принципов (например, соответствия идеалу воинской доблести и чести, а также соответствия власти, чествующей отличившихся).

Нетрудно заметить, что все три означенные сферы выстроены по одному принципу и различаются лишь своей функциональной принадлежностью – это стереотипические комплексы, фиксирующие связь смысла и формы его выражения, обосновывающие социальное взаимодействие и его структуру. Принимая во внимание эту главную функцию таких стереотипов, в целом их можно концептуализировать как социокультурные ритуалы, которые, в отличие от образа жизни, акцентируют и реактуализируют смысловое содержание – соотнесенность с которым и обуславливает взаимное определение участников такого взаимодействия как «своих», и потому выступает также комплексом маркеров идентичности.

Таким образом, идентичность вообще, и этническая в частности, представляет собой соотнесенность с образом жизни и комплексом ритуалов данной социокультурной общности.

2. Однако когда мы переходим от этого теоретического положения к практическому его применению, тем более, в области идейно-идеологической, то сталкиваемся с рядом крупных проблем. Все они имеют объективную и субъективную стороны.

Русская идентичность – двойственна. С одной стороны, она этническая, т.е. соотносит представителя русского народа с его историей, культурой и актуальным образом жизни. В этом смысле, ее содержанием выступает взгляд на историю и современность русской жизни, как на этапы и эпохи становления русского этноса. Общественные формы, идеологические установки (включая идеологическую часть религии) и т.д. предстают в этом плане исторически-конкретными формами актуализации русского народа, организации его жизни. Современное состояние общества и культуры, с их данностью, проблемами и перспективами, также являют собой наличный момент становления русского народа и предполагают его будущие потенциальные формы.

С другой стороны, русская идентичность, коль скоро русский народ представляет собой ядро евразийского социокультурного мира, содержательно выступает и идентичностью с этим большим миром, цивилизацией в целом – потому что целостность, единство и развитие евразийского социокультурного мира определяется целостностью, единством и развитием преимущественно русского народа и форм его жизни (прежде всего, государством), вокруг которого собираются и структурируются остальные народы субконтинента.

В то же время, состояние русской идентичности – в обоих смыслах – определяется на данный момент общим состоянием отечественной культуры, которое можно назвать «постсоветским» и охарактеризовать как упадок и раскол основных несущих смыслов, делающих если не невозможной, то крайне затруднительной солидаризацию на их основе. Образ жизни при этом, отягощенный тремя узловыми противоречиями (социально-экономическое расслоение, внедрение принципов «глобальной» или «западной» цивилизации и разрушение функциональных и институциональных основ собственной матрицы), также не оказывает солидаризирующего воздействия, вводя в конфликт как основные социокультурные общности страны, так и более мелкие.

Наконец, еще одним отягчающим обстоятельством выступает достаточно слабая рефлексия над принципами русской идентичности в обоих смыслах – и узко-этническом, и общеевразийском. В прикладном плане это проявляется в отсутствии крупных исследовательских проектов, направленных на выявление актуального состояния образа жизни и общественного сознания российского общества, а в теоретическом и идеологическим плане – в значительном смешении концепций, точек зрения, аксиом и т.п. относительно этих принципов.

Можно в общем отметить несколько узловых проблем русской идентичности, вокруг которых выстраивается такая рефлексия и которые, с одной стороны, представляют собой точки конфликта идентичностей, а с другой – потенциал для их согласования, в случае, если эти конфликты будут преодолены.

Первая узловая проблема – это отношение к советскому периоду нашей истории. Здесь можно выделить два основных противоречащих дискурса (соответственно, приятие и неприятие), один из которых подразделяется еще на несколько. Комплекс аргументов «за и против» определен во многом дискурсом перестройки и реакцией на него: акцент на негативных (репрессии, «отсталость экономики», «тоталитаризм») и позитивных (победа в Великой Отечественной войне, общество социальной справедливости, вторая экономика мира, научно-технический и общекультурный расцвет, геополитическая мощь и авторитет) аспектах советского строя. Ключевыми темами выступают: фигура Сталина, период репрессий и Гражданской войны. В зависимости от предпочтений, выводы делаются следующего рода:

Советский период является «вершиной развития» страны и народов;

Советский период является «черной дырой», потому что оказалась подавлена «самобытная русская история» в виде дореволюционного имперского проекта;

Советский период является «черной дырой», потому что оказался «предан социализм» в виде различных вариантов социалистического строительства;

Советский период является «черной дырой», потому что был еще одним вариантов подавления и гнета русского народа (в этом случае и Российская империя так же является «черной дырой»).

Второй узловой проблемой выступают межэтнические отношения внутри страны. Концептуально они также определяются характером постсоветского дискурса, однако содержательное многообразие, поддержанное официальными и неофициальными политическими движениями и организациями, во многом затрудняет конкретный разбор тезисов. Тем не менее, их можно свести к нескольким основным моделям:

Русский народ силами государства и культурой подавлял/ассимилировал нерусские народы страны. Как ни удивительно, эту установку разделяют не только представители нерусских народов, но и некоторая часть русских националистов – разумеется, с разными знаками;

Русский народ за свой счет «цивилизовал» нерусские народы. Эта установка подразделяется на два течения в зависимости от выводов, которые делаются из нее: а) если «сбросить балласт» из нерусских народов, то русские станут жить лучше; б) нерусские народы оказались «неблагодарными», а потому более не следует нести «цивилизаторскую миссию»;

Русский народ, как и остальные народы страны, выступал угнетаемым всю историю и остается угнетенным сейчас;

Русский народ, совместно с другими народами евразийского субконтинента, создал великую самостоятельную цивилизацию, сравнимую с другими мировыми цивилизациями (как правило, европейской или западной).

Наконец, третьей узловой проблемой русской идентичности выступает отношение со «значимым иным», которым, прежде всего, выступает референтная западная или европейская цивилизация в целом или ее части. Здесь так же можно выделить несколько основных установок, формирующих дискурс:

Русский народ (вариант, Россия) – часть западной (вариант, христианской или восточноевропейской) цивилизации;

Русский народ (вариант, Россия) – это самостоятельная русская (вариант, православная, восточнославянская) цивилизация;

Русский народ (вариант, Россия) – это самостоятельная евразийская (в различных интерпретациях) цивилизация.

Следует отметить, что не смотря на некоторые точки соприкосновений в рефлексии и решении этих узловых проблем, какого-то центрального, доминирующего дискурса не сложилось (доминирование либерального, антисоветского и западнического дискурса утрачивается, да и оно было относительным) и подчас можно встретить довольно экзотические сочетания (например, православно-монархические установки с либерально-западническим). В то же время, в связи с резким ростом политизации общества и агрессивными информационными кампаниями, нарастает не только общая угроза устойчивости социальной системы России, но и угроза вхождения существующих противоречивых и противоречащих дискурсов в отрытые конфликты (а следовательно, и носителей этих дискурсов – социальных общностей), что понижает вероятность их согласования друг с другом и формирования некоторого доминирующего дискурса, на базе которого могла бы сформироваться солидаризирующая народ и страну идентичность.

3. Перспективы русской идентичности – а следовательно, и перспективы евразийского культурного мира, ядром которого выступает русский народ – преимущественно определяются тем, как будет разрешена рассмотренная выше проблематика ее содержания: позволит она сформулировать принципы, с которыми сможет себя соотнести большинство русских, и если да, но как именно. Вторым, не менее важным, но зависимым моментом, определяющим перспективы русской идентичности, выступает вопрос согласования ее содержания с образом жизни русских – причем, как актуальным (иначе эти формулировки будут восприниматься как оторванное от реальности мечтание, в лучшем случае), так и перспективным (поскольку наличный образ жизни раскрывается в рамках все еще нестабильной социальной системы – и по мере ее исправления, скорее всего, будет трансформироваться). Наконец, третьим моментом такого определения выступает форма фиксации русской идентичности в виде институализированных ритуалов ее воспроизводства, раскрывающих содержание идентичности в социальной практике и экзистенциальном опыты русских, с одной стороны, а с другой – привязывающих ее к формам социальной практики и образу жизни. Очевидно, что все три момента представляют собой взаимообусловленные аспекты одного масштабного процесса – процесса солидаризации русских и, следовательно, солидаризации евразийского культурного мира. Если этот процесс будет успешен, он окажется способен в обозримой перспективе нормализовать состояние социокультурных процессов в стране – в противном случае, если русские останутся разобщены, резкое нарастание внутренних конфликтов неизбежно поставит вопрос о целостности России.

В рамках такого самоопределения русских неизбежно должны быть даны ответы на следующий перечень основных вопросов:

- «восстановление истории и культуры»; этот круг вопросов предполагает, с одной стороны, выстраивание логичной и непротиворечивой концепции становления русских как народа и форм его бытия – государства, хозяйства и культуры. Ключевыми здесь являются, безусловно, темы революции и сопряжения периодов имперской и советской истории – не столько в виде механического соединения, сколько в виде диалектического синтеза на базе осмысления фундаментальных причин и противоречий, приведших к трагическим этапам революции и пореволюционных преобразований. Наиболее правильным итогом такого синтеза в плане идентичности представляется осознание этих периодов в истории России, как «своих» и закономерных. Иные варианты решения будут неизбежно раскалывать русских на сторонников и противников, а потому солидарность может быть достигнута только через подавление оппонентов. С другой стороны, этот круг вопросов предполагает восстановление культурно-мировоззренческого единства русского народа, и прежде всего, согласование трех принципиальных моментов: Православия, социалистических и просоветских установок (которые также далеко не едины), а также принципа «народности».

- «русский социальный строй и русское будущее»; этот круг вопросов затрагивает проблемы политических, социальных и хозяйственных форм организации жизни русского народа, соответствующих его культурным и мировоззренческим установкам – а следовательно, переводит относительно абстрактную идентичность в область практики и жизни, связывает ее с образом жизни русских. Условно это можно назвать «новым русским проектом».

- «русский мир и нерусские народы страны»; этот круг вопросов, пожалуй, один из самых болезненных и чреватых крупными конфликтами, а потому ему необходимо особое внимание. Он затрагивает проблематику согласования нерусских народов с русской идентичностью, культурой и социальным строем – и от того, как он будет решен, зависит, насколько конфликтно нерусские народы солидаризируются с русским, чтобы вместе восстанавливать страну. В этом смысле требуется согласование трех моментов: культур русских и нерусских народов (от идентичностей их до несущих институтов – таких, как Православие и ислам), их образов жизни и специфических аспектов нерусских народов. Причем, согласование это необходимо должно проводиться с вышеозначенным «новым русским проектом» и соответствующие моменты в него должны включаться заранее. Отдельно следует отметить, что в этом отношении в полной мере проявляется двойственность русской идентичности – собственно с русским народом и с самой наличной формой евразийской цивилизации, что неизбежно дает некоторое поле для противопоставления народов страны, особенно в рамках политизации проблем.

- «русская роль в мире»; этот круг вопросов, с одной стороны, венчает собой решения предыдущих, а с другой – концептуализирует их и выводит на принципиально важнейший глобальный уровень. Ситуация в современном мире такова, что отстроиться от внешних влияний при решении внутренних вопросов не только сложно, но и невозможно на практике: глобализационные процессы создают предпосылки для формирования первого в истории подлинно всемирного человеческого сообщества. В зависимости от того, какова будет конкретная форма такого глобального порядка, народы и страны в его рамках будут занимать различные положения, чем и будет определяться комплекс долгосрочных «вызовов и угроз» для страны и ее народов – а потому «новый русский проект» также необходимо должен будет включать не только их описание, но и принципиальные решения, сводящиеся к ответу, сформулированному в названии пункта: «какова роль русских в мире».

В заключение остается отметить, что наиболее разработанной и полноценной формой для положительного и эффективного решения заявленных проблем русской идентичности выступает классическое евразийство – хотя и оно, несомненно, требует переосмысления и дополнения в свою концептуальную базу новых моментов, отражающих произошедшие в течение ХХ века изменения как в мире, так и в стране и народе. Кроме того, оно требует так же и мер по расширению своей известности, выхода за рамки чисто академического или маргинально-политического направлений.

6 октября в Санкт-Петербургском государственном университете прошла историко-политологическая конференция «Русская идентичность и будущее православного мира в эпоху глобализации» . Продолжаем публикацию докладов, прозвучавших на конференции.

Введение.

Разговоры о современном положении уничтожаемого и разлагаемого Русского народа, о русской идентичности (если бы он не уничтожался и не разлагался, то самого вопроса не возникло бы) ведутся давно, материалов собрано предостаточно. Настала пора переводить обозначенную тему из области теории в практическое русло, ибо без практического применения любой теории грозит вырождение.

1. Общее определение нации.

Прежде чем говорить о какой бы то ни было национальной идентичности, необходимо дать определение понятия «нация».

Существование отдельных народов как самоорганизующихся человеческих общностей может вызывать неприязнь только у «человекоубийцы искони» диавола, этого первого великого интернационалиста, творца вавилонского безумия, и его клевретов. Любить как свой род, так и свой народ, заповедано Господом Богом: «Чти отца твоего и матерь твою, да благо ти будет и да долголетен будеши на земли». (Исх. 20, 12). Это первая заповедь с обетованием.

Существование различных народов стало Божиим ответом на провокацию диавола и его служителя Нимврода, произведенную в долине Сеннаарской. (Быт. 10-11). Воля Божия заключалась в том, чтобы народы жили отдельно друг от друга, сохраняя свою индивидуальность.

Нам не близко Марксово определение нации как общности, формирующейся из отдельных народностей лишь при «капиталистическом» способе производства. Такое понимание нации противоречит Св. Писанию, говорящему о «народах» безотносительно к каким бы то ни было «капитализмам» или «феодализмам». Мы предлагаем генетическое определение понятия «нация». Оно имеет то преимущество, что основано на Св. Писании. В Библии совершенно четко прослеживается генезис различных народов по схеме: личность - семья - род - племя (колено) - народ.

Вот слова Божии, обращенные к родоначальнику Аврааму: «... Я сделаю тебя отцом множества народов; и весьма, весьма распложу тебя, и произведу от тебя народы, и цари произойдут от тебя...» (Быт. 17, 5-6). Наиболее выдающийся из родов становится ядром племени. Наиболее выдающееся из племен становится ядром нации. Необходимым условием формирования народа является наличие власти. Причем власть отца семейства, затем главы рода плавно перетекает во власть государя или совета старцев. При естественном ходе событий народ не объект для властвующих субъектов, но властвующие субъекты - составная (и заметим, крайне необходимая) часть народа. А в том случае, когда люди объединяются не родом, а отдельными семействами, вышедшими из разных дружественных родов, что имело место, например, при основании колоний, возникают товарищества, или братства (корпорации). Такой политический строй Аристотель назвал политией. Его существенной чертой является идея ценза. Платон называл подобный политический строй тимократией. Таким образом, исконными формами власти являются монархия, аристократия и полития (тимократия). Аристотель именует выше названные формы государственной власти правильными. Позднейшие формы власти - демократия, олигархия, тирания, - результат деградации первоначальных форм - ибо являют собою нарушение заповеди Божией: «Чти отца твоего и матерь твою, да благо ти будет...».

Итак, «нацию» (латинское слово natio происходит от глагола nascor - «рожаю»), или народ, можно определить: 1) как результат Божия благословения, данного первым людям: «...плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею...» (Быт. 1, 28) и 2) как результат свободного развития человеческих личностей, семейств, родов, племен. Различные виды религии, в разной мере уклонившиеся от истинной, первоначальной; своеобразное семейное, родовое и государственное право; нравственные ценности и обычаи; различные языки суть разнообразные проявления духа народов. Эти положения были в свое время выдвинуты и обоснованы отцом сравнительного языкознания Вильгельмом фон Гумбольдтом.

Будущий суд Божий соберет не просто отдельные личности, но народы. Об этом сказал Сам Судия живых и мертвых: «Когда же приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые ангелы с Ним, тогда сядет на престоле славы Своей, и соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов; и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов - по левую.» (Мф. 25, 31-33). И это благо для человечества, ибо Господь, наказывая за грехи родителей до третьего и четвертого рода, распространяет Свое благословение на тысячи родов. Отсюда первейшая задача «человекоубийцы искони» - прервать связь человека с его народом, лишить его благодатного покрова, чтобы совершенно захватить его в свою волю, взять реванш за вавилонский позор.

Вот предлагаемое нами определение. Нация (народ) - 1) естественно, органически составившаяся в соответствии с божественным домостроительством нашего спасения во времени и продолжающая существовать в вечности, общность людей, объединенная 2) происхождением (общей историей), 3) религией, 4) языком, 5) государственно-правовыми нормами, 6) культурой и 7) территорией. Совокупность пунктов со 2-го по 6-й сообщают представителям нации своеобразное мировоззрение (менталитет).

Из перечисленных признаков два, по нашему мнению, не являются обязательными: это биологическое происхождение и территория. Сформировавшись, нация может сравнительно безболезненно вбирать в себя людей чуждых по крови, ассимилируя их - в процессе ассимиляции они усваивают прочие, уже обязательные для нации признаки. Сформировавшись, нация, или, обыкновенно, ее части, может продолжать существование, будучи лишена территории.

2. Рождение Русского народа.

Нации необходимо религиозное единство - в противном случае она не состоится. Это нынешние правители рассказывают сказки о многонациональной и многоконфессиональной «гражданской нации» россиян, сила которой такова же, какова и сила нынешних «гражданских браков», т.е. сводится к пустой форме, к имитации.

Но не таков был святой Владимир. Он своим государственным, а не ущербно-толерантным умом, постиг, что для крепости нации и государства нужна одна вера. И стал это убеждение воплощать в жизнь, насаждая культ Перуна. Но благодать Божия остановила его, превратив гонителя, как некогда св. Павла, в равноапостола.

Св. Владимир, подвергнув Перуна и прочих кумиров бичеванию, стал строить православную Русь на фундаменте, заложенном его бабкой - равноапостольной Ольгой. Фактически управлявшая государством во время княжения своего сына Святослава, она в 965 г. разгромила его руками «царство иудейское», Хазарию - главного геополитического врага Православия, чем привлекла к нарождающемуся Русскому народу милость Божию.

Апостол Павел говорил о себе, что был приуготован к апостольскому служению от чрева матери. Что относится к личности, то может быть отнесено и к нации. Русский народ также от века был приуготован для высочайшего служения - быть хранителем и защитником Православия в конце времен.

В 988 г. Русский народ сделал свой выбор - принял Св. Крещение. Сначала крестились князь с боярами, а затем - и все люди. Этот выбор был вполне свободным - не из корысти, материальной или политической - ибо Русь после победы над Хазарией стала государством вполне независимым, явилась центром притяжения для других, ищущих опоры. И тем ценнее ее выбор.

Вышедший из святой купели Русский народ противостал иудаизму с язычеством (у того и другого одни, оккультные, корни, но иудаизм глубже проник в адские бездны, поэтому всегда без труда покоряет своему влиянию хоть язычников, хоть атеистов). Ярчайшим памятником противостояния Руси иудаизму вкупе с язычеством является «Слово о Законе и Благодати» прп. Илариона митрополита Киевского, составленное в правление Ярослава Мудрого. Люди, закосневшие в язычестве, продолжали именоваться племенными названиями - вятичами, радимичами, муромой, весью и т.д. Чтобы стать русскими, им следовало креститься и признать власть Божия Помазанника - православного монарха.

Вот начало Русского народа: налицо - 1) действие Божия промысла, избравшего из нашего народа св. равноапостолов; 2) общность происхождения - славянские, финские и германские племена, веками жившие по соседству на Восточно-Европейской равнине (или вблизи ее) и взаимно адаптировавшиеся, при абсолютном культурном доминировании славянского начала, составили общность (прп. Нестор Летописец говорит применительно к 882 году: «И были у него /Олега/ варяги, и славяне, и прочие, прозвавшиеся Русью»; 3) одна религия - святое Православие; 4) общий язык - русский (Паннонские жития св. равноап. Кирилла и Мефодия, относящиеся к IX веку, уже упоминает русскую письменность), добавим сюда и общий богослужебный язык - церковно-славянский; 5) общая, монархическая, форма власти, освященная Церковью; общий свод законов: заимствованный у Византии Номоканон, дополненный Русской Правдой; 6) общая культура; 7) общая территория, почитавшаяся принадлежащей дому Рюрика. Все семь признаков наци в XI веке на Руси имелись в наличии. Семь - хорошее число, ибо сказано: «Премудрость созда себе дом и утверди столпов седмь» (Притч. 9, 1.)

Русское язычество пресеклось в Х веке. Поэтому странными выглядят попытки его «возродить». Можно возрождать язычество племенное, т.е. суми, веси, волынян, древлян, северян - а их культы были далеко не тождественны. Но общерусское язычество, едва народившись в начале Владимирова княжения, тотчас же и погибло. Посему «русское язычество» - имя пустое, однако, рассчитанное на безудержный поток фантазии и невежество слушателей.

С XI века русская национальная идеология, или, если можете принять этот термин, русский национализм, стала христианской. Сепаратисты-язычники с этого времени стали началом антирусским, почему русская власть с ними боролась не как с религиозными, но как с политическими преступниками, как с агентами враждебных политических сил, имеющих центры за рубежами Руси.

3. Определение Русского народа.

На заре нашей истории появилось дорогое сердцу сочетание слов «Святая Русь». В нем - исполненный веры и мужества взгляд наших далеких предков в будущее. Они крепко молились Богу о том, чтобы Дух Святой пребывал на Руси всегда, чтобы Он одухотворял жизнь народа и государства. В этом кратком сочетании слов была и религиозная, и политическая, и культурная программа на последующие столетия.

Пройдя через мучительные борения, через междоусобные войны, через иноплеменное иго, Русский народ возмужал, положил своим соборным церковным разумом конец горестным разделениям и склонил свою выю, точно инок в монастыре, для послушания православному Царю - образу Царя Небесного. Как в монастыре инок склоняет выю не для рабства, но для достижения через сознательное послушание Божиим заповедям, уставу монастыря и воле игумена - будущей вечной жизни; - так Русский народ склонил выю перед самодержавным Царем для удобнейшего достижения своих высших стремлений.

Единый Дух пронизывал Русский народ, поэтому во всех слоях населения утвердилась единая культура. Одни и те же молитвы возносились в царских палатах и крестьянской избе. В одном и том же храме на Богослужении можно было видеть Царя и последнего нищего, ибо в сознании как того, так и другого, жила мысль, что за чертой гроба вместе они предстанут на суд Божий, как ближние друг другу. Любимым чтением вельмож и простолюдинов были Св. Писание и жития Святых.

Представители других сословий присягали на верность Царю. Боярство призвано было помогать Царю в многотрудном деле управления государством. Дворянство призвано было защищать Святую Русь с оружием в руках. Простой люд призван был питать тело народной жизни.

Так сложилась и расцвела Святая Русь. Она была не ужасом и притчею во языцех, как сейчас, но примером для подражания, центром притяжения для многих народов. Господь тяжко наказывал ее за грехи, ибо Он кого любит, того наказывает, но не сокрушал ее до конца - до тех пор, пока соблюдал наш народ в чистоте Православную веру, пока она оставалась на просторах Святой Руси господствующей.

Лишившись монарха в феврале 1917 г., Русский народ лишился своей главы и впал в безумие братоубийственной бойни, развязанной теми, кто, его обезглавив, поставил себя на место природной главы. Они, конечно, объявили войну Православию, этому сердцу Русского народа, чтобы, подменив его ум и совесть, превратить в своего покорного раба. С противоестественной головой Русский народ превратился в чудовище, но, в силу какого-то органического инстинкта, достиг некоего подобия своего естественного вида под предводительством Сталина, что позволило Русским выиграть Вторую Мировую войну.

Необходимыми условиями пребывания Русского народа в рабском состоянии являются его отстраненность от Православного и монархического начал. Поэтому силы, враждебные Русскому народу, стремятся его денационализировать, смешать с другими народами, назвав эту механическую смесь «российским народом», как раньше называли «советским», или же цинично обозвав «русскоязычным населением». Они стремятся подменить православное и монархическое начала чем угодно, в самых разнообразных сочетаниях: коммунизмом, социализмом, капитализмом, национал-социализмом, язычеством, гуманизмом, оккультизмом, экуменизмом, демократией, либерализмом и т.д. и т.п.

Поэтому представляется крайне необходимым ввести в нынешнее политическое и правовое поле ОПРЕДЕЛЕНИЕ РУССКОГО НАРОДА, подтвержденное соответствующими научными разработками. В качестве рабочего на первое время определения мог мы предложить свое, базирующееся на общем определении нации: Русский народ - естественно, органически составившаяся в соответствии с божественным домостроительством нашего спасения во времени, а именно, в X- XI веках от Рождества Христова и продолжающая существовать в вечности, общность людей, объединенная происхождением и общей историей, Православной верой, русским и (употребляемым для молитвы) церковно-славянским языком, приверженностью к монархической форме правления, русской православной культурой и территорией. Последняя соответствует границам Российской Империи к 1904 г., включая также часть территории бывшей Австрийской Империи, на которой проживали православные Русины. Это не значит, что Русские заявляют свои территориальные претензии к ряду современных государств. Это обозначает всего лишь территорию нашего этнокультурного пространства, на которой мы можем действовать, не вступая в противоречия с существующими законодательствами указанных государств.

Предлагаемое для употребления в XXI веке определение Русского народа по всем пунктам повторяет то определение, что было применимо, к веку XI-му. В этом пронесенном через десять веков постоянстве - залог успеха в будущем, ибо немного на земле таких народов, которые веками бы не меняли своей внутренней психологической конституции.

В представленном определении следует особо уделить внимание положению о русском языке. Предлагается толковать русский язык шире, чем его обычно сейчас толкуют, а именно, как совокупность белорусского, малороссийского и великорусского наречий, из которых традиционно общим является московский великорусский говор.

Отождествление со своим народом, а оно должно быть вполне определенным, а не только инстинктивным (для чего и необходимо определение) дает человеку новые силы, новое творческое вдохновение. Определенность дисциплинирует человека, и, выбрав верное направление своего движения, развития, он может достигнуть многого.

4. Новое собирание Руси.

Данное, или подобное ему, определение можно вынести на общественно организованный референдум, который нетрудно провести при помощи социальных сетей. Нужно предложить «русскоязычному населению»: кто согласен с предлагаемым определением русского, пусть проголосует. Если проголосовавших будет достаточное количество, организаторам общественного референдума можно будет поставить вопрос перед представителями государственной власти о придании Русскому народу юридического и политического статуса. Политологи утверждают, что на предстоящих выборах будет всерьез разыгрываться «русская карта». Поэтому лучше не терять времени и немедленно приступить к указанной работе через русские средства массовой информации.

Возможно, возникнет необходимость провести учредительный съезд Русского народа. Прошу не путать: не Союза Русского народа, а просто Русского народа. Если кое-кто тупо желает видеть в Русском народе не субъект международного права, а какой-то этнографический курьез, нам ничего не остается, как вновь формально учредить Русскую нацию. Если самоорганизующиеся ассоциации половых извращенцев в глазах современных политиков имеют право на существование, почему самоорганизующаяся нация может быть лишена этого права? Если в Москве азербайджанская, к примеру, диаспора имеет свой голос, почему Русский народ в той же Москве лишен права голоса?

На учредительном съезде Русского народа нужен дух не демократии с ее слепым господством арифметического большинства, но соборности, в основании которой упование на Духа Святого, «Иже везде сый и вся исполняяй». Соборность предполагает единомыслие по основополагающим вопросам.

Следующим этапом после учредительного съезда должно стать учреждение региональных русских общин. Съезд должен будет утвердить их Устав. Считаю необходимым здесь осуществление идеи ценза. Чтобы войти в состав вновь учреждаемой нации, нужно соответствовать некоторым критериям. Например, знать наизусть и уметь растолковать православный Символ веры, не иметь судимости за воровство, разбой, изнасилование, быть чуждым греха содомии.

Обозначенный съезд, или съезды, или собрания, вероятнее всего, могут состояться где-то на бывших окраинах Российской Империи, ибо там острее стоит потребность Русских в самоидентификации. И уже оттуда это движение может перекинуться и на внутренние области бывшей Российской Империи.

Пусть пожелавших идентифицировать себя в качестве Русских согласно выше приведенному определению (или подобного ему) поначалу будет немного в сравнении с остальной частью населения. В этом нет ничего страшного, ибо побеждает качество, а не количество. Однако, выдвинувшаяся из общей массы часть людей не имеет права замкнуться в себе, выродившись в какую-нибудь секту, - напротив, она призвана быть открытой для остальной части общества, чтобы, постепенно повышая качество отдельных личностей, по возможности всех привлечь к себе, объединяя любовью. Нам необходим качественный отбор людей как патриотическая задача. И.А. Ильин, например, говорит следующее: «То, что любит настоящий патриот, есть не просто самый «народ» его, но именно народ, ведущий духовную жизнь , ибо народ, духовно разложившийся, павший и наслаждающийся нечистью, не есть сама родина, но лишь ее живая возможность («потенция»). И родина моя действительно («актуально») осуществляется только тогда, когда мой народ духовно цветет... Истинному патриоту драгоценна не просто самая «жизнь народа» и не просто «жизнь его в довольстве», но именно жизнь подлинно духовная и духовно-творческая ; и поэтому, если он когда-нибудь увидит, что народ его утоп в сытости, погряз в служении мамону и от земного обилия утратил вкус к духу, волю и способность к нему, то он со скорбью и негодованием будет помышлять о том, как вызвать духовный голод в этих сытых толпах павших людей. Вот почему и все условия национальной жизни важны и драгоценны истинному патриоту - не сами по себе : и земля, и природа, и хозяйство, и организация, и власть - но как данные для духа, созданные духом и существующие ради духа. ..Вот в чем состоит это священное сокровище - родина, за которое стоит бороться и ради которого можно и должно идти и на смерть.» («Путь духовного обновления». // И.А. Ильин. Собрание сочинений в десяти томах. М.: «Русская мысль», 1993. Т. 1. С. 185).

Чем коллектив отличается от толпы? Тем, что у него есть общее дело и соответствующая ему организация. А нация выше, чем коллектив. Нация - живой организм, проникнутый единым духом.

У нации есть единое великое дело - построение собственного дома, т.е. своего государства - не по общетиповому, т. наз. демократическому проекту, а такого, в котором жить будет уютно и обороняться удобно именно этому конкретному народу, а не толпе «общечеловеков».

Т. наз. гражданская нация в современном смысле не организм, а толпа, формально объединенная в какое-то квазигосударство. Стоит такому квазигосударству развалиться, к примеру, на две части - в момент появятся две квазинации. Так, если от РФ отделят Сибирь, тотчас объявят о существовании «нации» каких-нибудь сибиряков. Если, в соответствии с замыслом А. Гитлера будет создано квазигосударство под названием «Казакия», моментально объявят о существовании «нации» казаков.

Толпу можно делить на заданное количество частей. А вот с объединившейся нацией так поступить проблематичнее. Наши недруги это отлично понимают, поэтому всеми силами будут препятствовать объединению Русского народа, к чему следует быть заранее готовыми.

Хочется верить, что в нашей нынешней власти присутствуют не только коллаборационисты, но и патриоты. Они должны понять, что без объединения Русского народа, Российской Федерации неминуемо грозит расчленение. Поэтому их долг - помочь Русскому народу объединиться. Притом им, конечно же, важно знать, под какими знаменами будет происходить объединение. Им важна предсказуемость ситуации, определенность, т.е. чего они могут ждать от объединяющегося Русского народа. И эту определенность они получат в нашем определении.

5. Вопрос о монархии и воссоздании Империи.

Встает вопрос: какой монархии мы хотим? В виде декорации, как сейчас в некоторых странах Западной Европы, или же нисходящей свыше, от Бога Вседержителя ради возглавления народа Божия? Если второе для нас предпочтительнее, то прежде всего должен вполне оформиться сам народ Божий в качестве религиозной, политической и культурной общности. Должна быть явлена миру нация, молитвенно ожидающая своей законной главы. И лишь следующим этапом, когда народ Божий обретет свою законную главу, откроется возможность воссоздания Империи.

Мы ведем речь именно о приятии идущей от Бога монархии, а не реставрации ее человеческими усилиями. Реставрировать что-либо, например, дом, можно в том случае, если он понес частичные разрушения. Но если он разрушен до оснований, и самое место, где он стоял, перепахано, речь следует вести о новом основании дома. Основание же его может быть прочным лишь в том случае, если идет от Бога: «Аще не Господь созиждет дом, всуе трудишася зиждущии...» (Пс. 126, 1.)

Попытки воссоздать Российскую Империю, минуя два первых этапа: воссоздания Русского народа как субъекта международного права и его естественной главы, самодержавного Царя, Божия Помазанника, - обречены на неуспех.

«Царя» для «русскоязычного населения» наши недруги, конечно, найдут, и даже из лиц, имеющих отношение к Дому Романовых. Но это неминуемо станет профанацией наших высоких идеалов и послужит только нашему очередному посрамлению.

И.А. Ильин считал, что возрождение монархии - дело крайне сложное, требующее от народа соответствующего воспитания ради достижения высот монархического правосознания. Поэтому он предполагал прежде монархии учреждение национальной диктатуры: «Это есть великая иллюзия, что «легче всего» возвести на престол законного Государя. Ибо законного Государя надо заслужить сердцем, волею и делами. Мы не смеем забывать исторических уроков: народ, не заслуживший законного Государя, не сумеет иметь его , не сумеет служить ему верою и правдою и предаст его в критическую минуту. Монархия не самый легкий и общедоступный вид государственности, а самый трудный, ибо душевно самый глубокий строй, духовно требующий от народа монархического правосознания . Республика есть правовой механизм , а монархия есть правовой организм . И не знаем мы еще, будет ли русский народ после революции готов опять сложиться в этот организм. Отдавать же законного Государя на растерзание антимонархически настроенной черни было бы сущим злодеянием перед Россией. Посему: да будет национальная диктатура, подготовляющая всенародное религиозно-национальное отрезвление!» (Цит. по: «Россия перед Вторым Пришествием». Составитель Сергей Фомин. Издание 2-е. М.: Адрес-Пресс, 2001. С. 428).

Поэтому хочется обозначить в качестве задачи русского возрождения под №1 новое собирание рассеянной по всему белу свету Руси, воссоздание Русского православно-монархического народа, на первом этапе, возможно, под покровительством национальной диктатуры, с национализацией природных богатств, введением цензуры и прочих атрибутов этой формы власти. В конце концов, согласитесь: не царское дело - устраивать разборки с олигархами, а вот диктатору - как раз под стать. Эффективность диктатуры в сравнении с либеральной демократией, была в свое время на практике доказана бароном Петром Николаевичем Врангелем, который, имея minimum средств, навел на клочке национальной русской территории, т.е. в Крыму, государственный и хозяйственный порядок. Петр Николаевич 29 марта 1920 г. издал Приказ, в котором сказано: «Правитель и Главнокомандующий Вооруженными силами Юга России имеет всю полноту военной и гражданской власти без всяких ограничений». (Врангель П.Н. Записки. Ноябрь 1916 г. - ноябрь 1920 г. Минск, «Харвест», 2002. Т. 2. С. 44). Объединение Русских на основе Определения и Ценза, т.е. аристотелевская полития, в сочетании с диктатурой может вывести Русский народ из ямы, в которой он оказался, на историческую дорогу.

И.А. Ильин в статье «О грядущей диктатуре» писал: «Римляне знали спасительность единовластия и не боялись диктатуры, давая ей полные, но срочные и целевые полномочия. Диктатура имеет прямое, историческое призвание - остановить разложение, загородить дорогу хаосу, прервать политический, хозяйственный и моральный распад страны. И вот, есть в истории такие периоды, когда бояться единоличной диктатуры значит тянуть к хаосу и содействовать разложению.» (И.А. Ильин. Собрание сочинений в десяти томах. М.: «Русская книга», 1993. Т. 2, кн. 1. С. 459.)

Лишь после того, как Русский народ обретет главу, православного Самодержца, ибо это внутреннее дело Русского народа, и он не должен быть смущаем в своей молитве и своем размышлении посторонними голосами и влияниями, можно будет приступить к созыву Земского Собора, куда войдут, помимо русских, представители других народов, населяющих Россию.

Для осуществления подвига национально-государственного строительства нужна ВЕРА. Пусть же ободряюще звучат для нас слова прав. Иоанна Кронштадтского: «Я предвижу восстановление мощной России, еще более сильной и могучей. На костях... мучеников...как на крепком фундаменте, будет воздвигнута Русь новая, - по старому образцу; крепкая своей верою во Христа Бога и Святую Троицу! И будет по завету святого князя Владимира - как единая Церковь! Перестали понимать русские люди, что такое Русь: она есть подножие Престола Господня! Русский человек должен понять это и благодарить Бога за то, что он русский.» («Россия перед Вторым Пришествием». Издание 2-е. М.: Адрес-Пресс, 2001. С. 332). Не какой-нибудь политолог, а великий святой видит русского человека XXI века православным и монархистом. Стоит ли противиться воле Божией относительно нашего народа, пусть каждый решает для себя сам.

6. Ответ на возможные возражения.

На предлагаемую здесь инициативу можно возразить: для чего изобретать велосипед? Существует Всемирный русский народный собор... Да, он существует довольно много лет, однако Русскому народу от его существования ни тепло, ни холодно. Да, на нем иногда звучат достойные выступления, однако дальше выступлений дело не идет.

Всемирный русский народный собор - проект цивилизационный, а не национальный. Мы же считаем, что без крепкого национального русского ядра самому русскому миру как цивилизации угрожает разложение и уничтожение. Культура, в широком смысле этого слова, лишенная живых носителей, умирает. Так было с римской культурой и цивилизацией после варварских погромов, это грозит теперь русской культуре и цивилизации. Если русский народ не найдет в себе сил объединиться, весь русский мир обречен на угасание и гибель. Остатки русского племени станут историческим навозом для других народов, что ломятся на его историческую территорию, вовсе не желая ассимилироваться с ним.

У нас уже слишком мало времени для раздумий. Русский народ обречен на заклание. Даже уйти в небытие ему спокойно не дадут: его освищут, обольют грязью и растопчут те, кто им был когда-то облагодетельствован.

Что в этой критической ситуации предлагает нам Всемирный русский народный собор? Некие общечеловеческие ценности, по возможности универсальные для любой страны и любого народа. Мы имеем в виду документ, принятый Собором 26 мая 2011 г. под названием «Базисные ценности - основа общенациональной идентичности». Что такое общенациональная идентичность? Может быть, существует некая общая нация? В документе приведен набор красивых слов, таких, как вера, справедливость, достоинство, трудолюбие и т.д. Им не дано даже определений, за ними - набор плакатных лозунгов. О Православии ни слова, о Русском народе тоже ни слова. Спас ли от разрушения Советский Союз «Моральный кодекс строителя коммунизма»? Сила же этих т. наз. базисных ценностей несоизмеримо меньше указанного «кодекса».

В «Соборном слове», принятом 26 мая 2011 г. справедливо сказано, что невозможно преодолеть системного кризиса, поразившего нашу цивилизацию, без нравственного преображения. И что, кто-то после этих слов «почесался», скажем среди медиамагнатов? Уменьшился поток пропаганды греха? Может быть, воровства стало меньше? Может быть, меньше стали брать взяток? Нет, все идет по накатанной колее. Как говорится, Васька слушает, да ест.

Л.А. Тихомиров писал: «Никогда, никакими благодеяниями подчиненным народностям, никакими средствами культурного единения, как бы они ни были искусно развиваемы - нельзя обеспечить единства государства, если ослабевает сила основного племени. Поддержание его должно составлять главный предмет заботливости разумной политики... Общественный и национальный деятель, забывающий первенствующее значение национальной силы, способной заставить осуществить его планы - в политическом деле способен лишь вести государство к разрушению. Без силы - нет ни политики, ни культуры, потому что нет и самой жизни. Но обеспечив себя со стороны силы, то есть поддерживая мощь основного племени - политика засим должна развивать все средства культурного единения всех народностей государства.» (Тихомиров Л.А. «Монархическая государственность».Цит. по: Митрополит Иоанн Снычев. «Русская симфония». С.-Пб. «Царское дело», 2001. С. 423-424).

Возрождение Русского народа есть дело, предпринимаемое в интересах всего Русского мира. Лишенный русского национального ядра, он распадется, чтобы открыться чуждым влияниям.

7. Миссия Русского народа в XXI веке.

Воскресение Русского народа из мертвых - не секрет, что некоторые почитают его уже умершим - позволит ему сказать свое сокровенное слово миру, стремительно погружающемуся в бездну греха, в бездну рабства, в бездну небытия. Это слово спасения, это слово примирения. Ф.М. Достоевский провидел способность Русского народа объединить мир любовью. Русский народ, пройдя сквозь горнило искушений и заслужив честь быть возглавляемым Божиим Помазанником, возвестит миру Евангелие Царства Божия, засеет поле мира словом Божиим, и тем приготовит его к последней жатве. Призыв к нам звучит от Господа Бога через уста великого подвижника ХХ века свт. Иоанна Шанхайского и Сан-Францисского: «Отряхните сон уныния и лености, сыны России! Воззрите на славу ее страданий и очиститесь, омойтесь от грехов ваших! Укрепитесь в вере православной, чтобы быть достойными обитать в жилище Господнем и вселиться в святую гору Его! Воспряни, воспряни, восстань, Русь, ты, которая из руки Господней выпила чашу ярости Его! Когда окончатся страдания твоя, правда твоя пойдет с тобой, и слава Господня будет сопровождать тебя. Придут народы к свету твоему и цари к восходящему над тобою сиянию. Тогда возведи окрест очи твои и виждь: се бо приидут к тебе от запада и севера, и моря, и востока чада твоя, в тебе благословящая Христа во веки.» (Святитель Шанхайский и Сан-Францисский Иоанн (Максимович). Святая Русь - Русская земля. М.: Издательство Московского Подворья Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 1997. С. 88).

Прежде всего, нужно отметить, что же такое идентичность, а именно национальная идентичность народа.

Идентичность (англ. Identity) -- свойство человека, связанное с его ощущением собственной принадлежности к определенной группе -- политической партии, народу, религиозной конфессии, расе и пр.

Идентичность -- свойство индивида оставаться самим собой в изменяющихся социальных ситуациях и является результатом осознания индивидом самого себя в качестве человеческой личности, отличающейся от других.

Национальной или этнической идентичностью считается способность народа сохранять свои характерные черты - традиции, обычаи, язык, культуру и т.д. - не смотря на влияние других культур и народов. Этническая идентичность признается универсальным явлением в мировой культуре. С точки зрения современной науки, ролевой репертуар личности, в том числе и национальная роль русского, формируется на ранних этапах социализации личности и является общей для всех носителей данного языка и данной культуры.

Идентичностью называют самотождественность, или, как это понятие определяет, «смысл себя» Самюэль Филлипс Хантингтон. Однако это определение мало используется в социологической литературе, следствием чего является частое отождествление идентичности с понятием культуры, с социальной ролью.

Национальная идентичность - принадлежность человека к историческому ядру сообщества. Слово "идентичность" буквально переводится на русский как "тождественность": как человек отвечает на вопрос "кто ты?", такая у него и идентичность. Представление о национальной идентичности глобальных русских противоречиво и контрастно по отношению к новой идентичности. В отличие от новой идентичности, национальная идентичность определяется не по тому, кем человек сам стал в жизни или по жизни (подводник, пожарный, и т.п.), а по тому, кем он был или считался от рождения (цыган, француз и т.д.).

Идентичность понимается как социальная идентичность, то есть принадлежность человека к той или иной устойчивой группе людей. Эта принадлежность обычно считается фактом, если признается, с одной стороны, самим человеком, с другой, окружающими его людьми или обществом в целом. Долгие разъяснения здесь, впрочем, едва ли требуются.

Национальный - иной случай, поскольку это слово нагружено многообразными смыслами. Два из них наиболее очевидны: исходный смысл понятия «нация» может пониматься, во-первых, как общество и государство и, во-вторых, как тот или иной народ (этнос). В западноевропейских языках сегодня, безусловно, доминирует первый смысл, в современной России - второй. Особенности сегодняшнего российского понимания национальной идентичности обусловлены вполне конкретными историческими обстоятельствами. Хорошо знакомые каждому понятия «нация» и «национальность» вошли в наш политический, научный и повседневный лексикон в значительной мере благодаря российским социал-демократам, которые, как известно, были довольно хорошо знакомы с западной общественной наукой (преимущественно немецкой) конца XIX - начала XX века. Принципиальное значение для введения в обиход этих понятий имела знаменитая статья «Марксизм и национальный вопрос», которая после победы большевистской революции превратилась не только в «азбуку» национального строительства, но и в важнейший инструмент укоренения новых понятий в русском языке. Кризис идентичности усугубляется глобализацией, где многообразные связи разрывают национальный и культурный контексты. В условиях глобализации ни одна страна не может жить не только без товарообмена с другими странами, в том числе принадлежащими к разным регионам и культурам, но и без работы на заказ с учетом стандартов потребления этих стран, без передвижения между странами значительных масс людей, без обмена интеллектуальными достижениями. В силу этого сохранение в длительной перспективе традиционных цивилизаций в их традиционных ареалах, их «возвращение к истокам» и восстановление традиционалистской «чистоты» представляется невероятным. Поэтому глобализация - один из факторов, мешающих сохранению национальной идентичности народа.

Политика идентичности в СССР не устраняла культурного многообразия. Политика мультикультурализма ельцинской России поощряла этноцентризм, ослабляя интеграционные процессы. Сегодня в России заметна тенденция к интеграции культурного многообразия.

В настоящее время указанная проблема приобрела глобальный масштаб. Не приходится доказывать наличие многообразия обществ и культур. Многообразие последних не устраняется глобализацией. Соответственно, конфликт между людьми, мыслящими категориями глобального мира, и людьми, мыслящими локально, -- это конфликт мультикультурализма и идентичности.

Одна из психологических причин роста этнической идентичности в этом веке - поиск ориентиров и стабильности в перенасыщенном информацией и нестабильном мире. Вторая психологическая причина лежит на поверхности и не требует особых доказательств.

Это интенсификация межэтнических контактов, как непосредственных (трудовая миграция, перемещение миллионов эмигрантов и беженцев, туризм), так и опосредованных современными средствами массовой коммуникации. Повторяющиеся контакты актуализируют этническую идентичность, так как только через сравнение можно наиболее чётко воспринять свою принадлежность к русским, евреям и т.п. как нечто особое. Психологические причины роста этнической идентичности едины для всего человечества, но особую значимость этнос приобретает в эпоху радикальных социальных преобразований, приводящих к социальной нестабильности. В этих условиях этнос часто выступает в качестве аварийной группы поддержки.

Именно в такой период, который переживает и наша страна, человеку свойственно ориентироваться, прежде всего, на этнические общности и нередко преувеличивать позитивное отличие своей группы от других.

Многие люди "погружаются" в разные субкультуры, но для большинства в период слома социальной системы необходимо "зацепиться" за что-то более стабильное. Как и в других, страна, переживающих эпоху острой социальной нестабильности, в России такими группами оказались межпоколенные общности - семья и этнос. Этническая идентичность является наиболее доступной формой социальной идентичности именно в нашей стране, так как советская паспортная система превратила "национальность" в расовую категорию, определяемую по "крови", тогда как в других странах это понятие означает гражданство.

Английский физик Мэрфи утверждал, что жизнь только кажется такой простой, но что на самом деле она еще проще. Действительно, сложность чаcто образуется из-за смешения понятий, когда под одним и тем же словом мыслятся разные вещи. Поэтому древний китаец Конфуций советовал всякое важное дело начинать с «исправления имен», то есть с уточнения смысла используемых терминов

Трудно найти тему, где бы путаница смыслов была так велика и одновременно так важна в идеологическом отношении, как тема национальной идентичности - очень много ахинеи накручено вокруг нее из идеологической предвзятости. Но если озаботиться «исправлением имен», то выясняется, что на самом деле все довольно проcто.

Исходить следует из того, что человек является существом бинарным - материальным, биологическим, и одновременно идеальным, одушевленным. Равным образом сообщество людей, называемое «народом», тоже имеет свою материю (традиционно ассоциируемую с «кровью») и свою душу. Соответственно, признаки принадлежности человека к народу и национальной идентичности самого народа нужно искать в обеих этих плоскостях, одной недостаточно. Причем рассматривать их следует по отдельности, поскольку материальное и идеальное, сосуществуя друг с другом в человеке и человеческих сообществах, тем не менее, не смешиваются в силу различия их природы. Но в целом национальная идентичность представляет собой материально-идеальное единство, и формула человека, как и формула народа - «кровь + душа».

Две человеческие ипостаси, биологическая и духовная, изучаются разными видами наук – материальная естественными науками, а идеальная науками гуманитарными. Там и там разные методы исследования, разные понятийные аппараты, разная терминология, и их смешение естественным образом порождает путаницу и неразбериху, создавая иллюзию крайней сложности предмета. Другой крайностью является сосредоточение внимания на одной только стороне человеческого феномена и игнорирование другой, что по понятным причинам не дает полной и объективной картины, а дискуссии радикальных сторонников разных подходов напоминают спор глухих со слепыми. Во избежание этих методологических ошибок рассмотрим материальное и идеальное в человеке и в народе раздельно, главным образом на примере непосредственно нас интересующих русского человека и русского народа и в сравнении с наиболее близкими нам во всех отношениях европейцами.

Материальное не то чтобы проще, но однозначнее, по крайней мере с тех пор, как развитие науки генетики предоставило адекватный инструментарий для исследования. Генетический анализ выявляет пока единственный, зато однозначный признак биологической идентичности в виде устойчивой последовательности нуклеотидов в мужской Y-хромосоме ДНК, которую ученые называют «гаплогруппой». Все мужское потомство одного первопредка несет в себе этот генетический маркер, образуя единый род или единую биологическую расу (всего таковых насчитывается на Земле два десятка). У женщин аналогичную функцию выполняет гаплогруппа в митохондриальной ДНК (мтДНК), однако национальную принадлежность определяют по мужской линии, поскольку считается, что жена приходит в род мужа, а не наоборот, за редчайшими исключениями (у евреев, например, нет доминирующей национальной гаплогруппы в мужской Y-хромосоме ДНК, у них мужская популяция происходит от множества разных биологических первопредков, и национальная принадлежность определяется по женской линии, где, впрочем, однозначной определенности тоже нет).

Русским мужчинам присуща гаплогруппа, классифицированная генетиками как R1a1, русским женщинам – гаплогруппа Н в мтДНК.

Но эти генетические маркеры не являются сугубо национальными, русскими, а присущи всей арийской биологической расе. (Ариями, согласно письменным историческим свидетельствам, называли себя люди, которые три с половиной тысячелетия назад пришли с севера, со среднерусской равнины в Иран и Индию и принесли в своей ДНК эти гаплогруппы, положив начало ирано-арийской и индо-арийской цивилизациям древности.)

Следовательно, наличие гаплогруппы R1a1 в Y-хромосоме ДНК (гаплогруппы Н в мтДНК) человека указывает на его расовую, а не национальную (т.е. народную) принадлежность - такая же гаплогруппа свойственна и другим народам помимо русского, тем же ирано-ариям, индо-ариям и некоторым другим. Ответ русского человека на былинный вопрос «какого ты роду-племени» («племя» предшествовало «народу» в процессе этногенеза) должен звучать «арийского роду, русского племени»», ответ ирнаца с арийскими корнями –«арийского роду, иранского племени»», и т.д.

Это разные народы одной биологической расы-рода. Этимологически слово «народ» истолковывается как то, что существует «на роду». На роду, т.е. на расе существуют народы, которые, неся в ДНК единый общерасовый маркер, в то же время отличаются друг от друга в той части генома, которая определяет внешность человека.

Так, русский ариец и иранский ариец мало похожи друг на друга из-за того, что, у них неодинаковые архетипические составляющие в части генома, формирующей внешние признаки. Эта проблема под углом зрения биологии не изучена совершенно. Традиционная антропометрия, рассматривающая внешность, дает надежные результаты применительно к антропологическим расам (европеоиды, монголоиды, негроиды и т.д.), но не к отдельным народам. Биология же сосредоточена на биологических расах и национальную, т.е. народную генетику почти не анализирует.

Между тем, наследственные национальные архетипы существуют.

Помимо эмпирического опыта, часто позволяющего определить национальность человека по его внешности, об этом, в частности, свидетельствует эксперимент российских ученых, которые методом наложения множества фотографических портретов жителей центральной России получили суммарный образ «типичного русского» и «типичной русской».

У французских исследователей аналогичный эксперимент завершился безрезультатно – суммарной фотографии «типичного француза» не получилось. Причина неудачи заключается в том, что французский народ сложился из представителей двух разных биологических рас (плюс множество незначительных примесей): кельтской с гаплогруппой R1b и германской с гаплогруппой I1 (названия рас даны условно – так соответствующие племенные объединения назвал Юлий Цезарь), перемешавшихся примерно в одинаковых пропорциях в результате массового переселения германских племен на кельтский запад европейского субконтинента в период крушения Римской империи более полутора тысячелетий тому лет назад. На Руси подобного массового кровосмешения никогда не было, и современные русские люди остаются похожими на прародителей, живших на той же самой русской земле еще около четырех с половиной тысяч лет назад.

Когда постороннее генетическое вливание носит масштабный и систематический характер, изменяется внешность целых сообществ, которые ему подверглись. Например, «чернобровость да кареглазость» южнорусских парубков и дивчин арийского происхождения обусловлена множеством браков казаков с женщинами из южных народов (не все топили пленниц как Стенька Разин). По той же причине ирано- и индоарии, перемешавшиеся с местными аборигенками, внешне отличаются от своих северных предков, имея при этом точно такой же расовый маркер в ДНК, что и современные русские люди – они арийского «роду», но иранского или индийского «народу». Вместе с чертами материнской внешности могут наследоваться и некоторые психофизиологические особенности, нетипичные для русского характера, но эта тема вообще не изучена.

В таких условиях не может не поражать гомогенность русского ядерного генофонда, неоспоримо свидетельствующая о том, что на протяжении тысячелетий на русской земле смешения крови с инорасовыми элементами практически не было, за редчайшими исключениями типа случая с Пушкиным. На окраинах, где на переднем крае территориальной экспансии мужчинам-первопроходцам, а затем казакам не хватало женщин, смешанные браки неизбежно практиковались, но на общую биорасовую ситуацию влияния не оказывали ввиду статистической малозначимости таких случаев (хотя на южной и юго-западной «украйне» чернобровость-кареглазость сохранились до сих пор).

Таким образом, биологически русский человек ОБЯЗАТЕЛЬНО имеет расовую метку в ДНК в виде арийской гаплогруппы R1a1 (у женщин гаплогруппа Н мтДНК) и НЕОБЯЗАТЕЛЬНО, но преимущественно типичную русскую внешность – светлые волосы, светлые глаза, светлую кожу и правильные, но не «тонкие» черты лица (мода на семитскую «тонкость» пришла из Византии вместе с греческими иконами). Существует также национальный (народный) генетический архетип в дополнение к расовой гаплогруппе, но говорить о нем преждевременно из-за неизученности данного вопроса.

По аристотелевой онтологии эти параметры классифицируются как существенные (гаплогруппа плюс предположительный национальный генетический архетип) и преходящие (внешние) признаки человека. Разница между ними в том, что существенные признаки является родовыми (народными) и наличествует у всех представителей данного рода (народа), тогда как преходящие признаки варьируются в народе от человека к человеку.

Таким образом, с материальной, кровной русскостью все более-менее понятно, а полная ясность появится тогда, когда будет исследован русский национальный архетип в части генома, отвечающей за внешность.

❂ 卍 ❂ 卐 ❂

С идеальной русскостью, с русской душой сложнее. Увидеть ее и пощупать, как ДНК, невозможно, поэтому судить приходится по внешним, доступным восприятию проявлениям идеальной стороны национальной идентичности в культуре и социальной жизни русского народа. Задача облегчается тем, что этой проблеме посвящена бездонная сокровищница художественных произведений, разносторонне раскрывающих сущность русской души. Остается лишь обобщить в меру понимания то, что уже исследовано великими русскими мыслителями. И делать это нужно в сравнении с нашими ближайшими родственниками европейцами – отличия и составят специфику собственно русской духовной идентичности.

Но прежде чем перейти к рассмотрения душевных качеств, следует подчеркнуть, что кровь и душа неразрывно связаны с самого начала и до конца как у человека, так и у народа – самобытной и более сложной формы организации живой и одухотворенной материи.

По аналогии с устройством ЭВМ душу можно представить как своего рода БИОС, связывающий компьютерное железо с программной частью. Подобно тому как БИОС жестко «зашивается» в микросхемы компьютера при его конструировании, индивидуальная душа «зашивается» в ДНК при зачатии человека (именно поэтому церковь выступает против аборта, приравнивая его к смертоубийству), а народная душа, соответственно, во время зарождения народа, на самом старте этногенеза.

Уже на душу по мере социализации личности и созревания народа постепенно «устанавливается» сознание (вместе с подсознанием), которое в терминах электроники можно уподобить операционной системе, управляющей комплексом прикладных программ в виде культуры в самом широком смысле слова, включая язык, религию и пр. Душа живет в теле, а сознание живет в душе, работая под ее управляющим воздействием.

С другой стороны, наличие души есть обязательный атрибут телесной жизни, а ее отсутствие – физической смерти, недаром про умершего говорят «отдал Богу душу». Человеку случается какое-то время пребывать без сознания, в коме например, и ничего, живет, пока душа держится в теле. Бывает и помутнение сознания (сбой в операционной системе, ошибочно классифицируемый как «душевная болезнь» – душа здесь не причем), которое опять-таки не препятствует нормальному функционированию плоти, поскольку та связана.с сознанием не непосредственно, а через душу (как компьютерный софт связан хардом через БИОС). Но вот без души никак.

Всякая душа уникальна и неповторима - так же, как уникален набор нуклеотидов в 46 хромосомах человеческой ДНК и в национальной гаплогруппе народа. Душа народа существует, пока жив сам народ, и перенести ее в другое народное тело все равно, что реинкарнировать индивидуальную душу в теле другого человека – задача из сферы восточной мистики. В какой-то мере перенять культуру другого народа можно (европейцы, например, многое позаимствовали из античной культуры, русские меньше), но присвоить народное сознание и тем более саму душу - нет.

Народная душа остается неизменной все время физического существования народа так же, как индивидуальная душа не меняется с рождения до смерти человека – все течет, все изменяется, утверждал отец диалектики Гераклит, кроме души. Культурное содержание сознания, индивидуального и народного, со временем эволюционирует, но душа неизменна. Это значит, что современный русский народ обладает не только той же кровью, но и той же душой, что и наши предки тысячи лет назад, с момента появления на русской земле человеческого сообщества с арийской гаплогруппой и русским генетическим архетипом в ДНК. Сознание и тем более культура с того времени существенно изменились (даже язык стал неузнаваемым для неспециалиста), а душа все та же, русско-арийская.

Далее, говоря о народной душе, в нашем случае душе русской, важно понимать, что это понятие общенациональное, относящееся ко всему русскому народу. Слагаемые этого макрофеномена на индивидуальном микроуровне проявляются в измененном виде в силу того, что, как утверждал Аристотель, целое «больше» составляющих его частей, ибо у целого иные свойства, чем у каждой части в отдельности либо у их механической совокупности. Тем не менее, устойчивое преобладание в популяции определенного набора душевных свойств позволяет судить о душе «типичного» русского человека, производной от души народа, так же, как о его внешности при наложении фотографий. Этим и занимались великие русские писатели.

Первое, что бросается в глаза при ретроспективном анализе социокультурной деятельности русского народа, это его огромный созидательный потенциал. На макроуровне он проявляется в максимально возможном масштабе – цивилизационном. Русский народ создал великую цивилизацию, в которой мы сейчас существуем и которая не имеет аналогов среди других народов, издревле живших и продолжающих жить рядом с русскими, в тех же условиях. Среда обитания одна и та же, но кровь, а с ней и душа, разные, потому разнятся и социокультурные достижения этносов.

Впрочем, талант цивилизационного строительства является скорее не национальным, а расовым ввиду того, что, мигрировав три с половиной тысячелетия тому назад на юг, наши предки арии и там образовали великие цивилизации, древнеиранскую и древнеиндийскую, в частности. Но вот проецируемая этим талантом на человеческий микроуровень способность к творчеству есть черта типично народная, русская – до трети всех великих открытий и изобретений последнего времени, по подсчетам экспертов, совершили русские люди, в стране и за рубежом.

Другой сугубо национальной особенностью является неравномерный, импульсный характер жизнедеятельности русского народа. Короткие периоды максимального напряжения сил, в которые вершатся великие дела исторического значения, чередуются с длительными периодами расслабленности, когда и малые дела идут кое-как.

Вероятно, это связано с природными условиями, ведь русская цивилизация, оседлая и земледельческая, тысячелетия существовала в условиях экстремального климата, когда вегетативный период длится четыре месяца в году, за которые нужно успеть вырастить урожай, положив на это все силы, чтобы выжить. Зато зимой – вынужденное безделье, относительное, конечно, когда восполняется растраченный летом запас энергии. Наши ближайшие родственники европейцы блаженствуют в более мягком климате, у них вегетативный период продолжается восемь, а кое-где и десять месяцев, что позволяет трудиться равномерно, не перенапрягаясь и не расслабляясь поневоле.

Именно по этой причине на человеческом микроуровне – в частности, в российском промышленном производстве - неискоренимы такие явления, как «штурмовщина» и «аврал», перемежающиеся периодами работы спустя рукава. Несклонность русского человека к равномерному монотонному труду, генетически закрепленная за сотни поколений борьбы за выживание в экстремальном климате, раздражает начальство и иностранцев. Но она имеет оборотную сторону в виде способности к поразительной, хотя и кратковременной, концентрации энергии на решении важнейших задач, которая проявляется в экстремальных обстоятельствах, когда это критически важно для нации.

Именно способностью к сверхнапряжению народных сил объясняются военные победы России над объединенными силами континентальной Европы при Наполеоне и Гитлере. Совокупный объем энергии, которую на фронте и в тылу генерировал русский народ, превысил аналогичный объем, произведенный за то же время в странах-агрессорах, намного более многолюдных и промышленно развитых, оттого мы и победили. На индивидуальном уровне военное усилие проявляется в форме массовых случаев самопожертвования во имя победы на фронте и в самоотверженном труде в тылу. Конечно, постоянно так жить невозможно – сгоришь. Но для победы достаточно и кратковременного разового импульса, разрушающего вражеский потенциал.

Поражает воображение также невиданная предвоенная модернизация страны, когда за считанные годы из руин гражданской войны буквально на глазах выросла мощная промышленность, и производство увеличилось аж в семьдесят раз, что беспрецедентно даже с учетом низкого исходного уровня.

Эффективности объединения усилий русских людей в чрезвычайной обстановке, помимо многовековых вынужденных тренировок в суровом климате, способствует их биологическое и духовное родство. Ведь жизнь во всех ее проявлениях есть ничто иное как обмен веществом и энергией, который в сообществе кровных родственников, социальная жизнь которых регулируется единой народной душой, по понятным причинам протекает легче и быстрее, чем в генетически разнородной среде, например у европейских народов, где сохраняются расовые барьеры, пусть и в скрытом виде (см. дальше).

Эти особенности наделяют русский народ подсознательным ощущением необоримой силы, предохраняя от комплекса неполноценности, оборотной стороной которого является стремление принизить другие народы и утвердить свое превосходство над ними. Поэтому русским органически не свойственна ксенофобия – чего бояться заведомо более слабых? Ненависть к «чужим» случается, но всегда по веской причине («Убей немца!» во время войны), а неприятие «чужих» только потому, что они «чужие», русской душе не присуще, что решающим образом способствовало успешному строительству полиэтнической Российской империи.
Отсюда, в частности, расхожее представление о «широкой русской душе», которое при внимательном рассмотрении имеет более глубокий смысл, чем доброта и альтруизм, как обычно принято считать. Душевная «широта» многомерна и является производной и от ощущения внутренней силы, и от привычки к резким переходам от одной противоположности к другой, и, самое главное, от биологической и духовной цельности русского народа.

Противоположности далеко отнесены друг от друга, и на пике душевные колебания в своей амплитуде достигают максимальных значений, экстремума. В нравственно-этической сфере, например, крупнейший патологоанатом человеческой души Ф.М. Достоевский констатировал способность русского человека как к высочайшему духовному взлету, так и к глубочайшему моральному падению. Русский человек, склонный к рефлексии, порой теряется в этой безграничной широте, испытывая чувство неудовлетворенности самим собой. У Достоевского его герой Раскольников мучился в попытке понять, «червь» он смердящий или «право имеет». А подвыпившему русскому, по наблюдению писателя, свойственно «каяться», впадая в пароксизм самокритики, тогда пьяный немец обычно «хвалится», будучи доволен собой.

Социальные ограничения (которые в русском обществе примерно такие же, как у европейских народов, поскольку по большей части кодифицированы одной и той же христианской религией) русского человека в его метаниях не сдерживают. В этом русский коренным образом отличается от умеренного европейца, чей душевный диапазон лимитирован общепринятыми табу.

Строгость российских законов, как отмечал классик, смягчается необязательностью их исполнения, к которой общество относится терпимо, а порой и одобрительно. Поэтому в России, например, сбоит суд присяжных, прекрасно работающий на Западе. Так, в конце позапрошлого века присяжные, наперекор букве закона, оправдали революционерку, стрелявшую в царского чиновника, а в наши дни отказываются осуждать полковника Квачкова , сочувствуя его правоте в противостоянии с властями (чтобы посадить полковника в тюрьму «по закону», ему «пришили» террористическую статью, не предполагающую участия присяжных в судебном процессе).
Корни правового нигилизма как национальной русской черты (в Европе люди в массе своей законопослушны не только по принуждению, но и по своей психологии) уходят к истокам российской государственности. У нас государство изначально формировалось как мононациональное, чисто русское, и функцию правового регулирования долгое время выполняли народные традиции и обычаи, фундаментально общие для всех кровнородственных племен с единой культурой, из слияния которых возникла нация (народ + государство).

Закон как таковой потребовался не столько из-за социального расслоения общества по мере развития производительных сил, сколько с началом интеграции в русское государство иноплеменных элементов, у которых обычаи и традиции, естественно, отличались от русских. Тогда для обеспечения бесконфликтного сосуществования всех национальных составляющих будущей великой империи была создана собственно юридическая надстройка на русской, разумеется, культурной основе, но с учетом важнейших культурных особенностей других племен. Произошло формальное обобщение поведенческих норм в единый Закон, приемлемый для всех и потому отличающийся от сугубо национальных традиций народов империи, которые частично противоречат друг другу.

В результате местами , который исторически сложился в коллективном сознании под управлением народной души и который обобщенно называют «Правдой». К тому же бесконечное разнообразие жизненных обстоятельств часто не укладывается в жесткую форму Закона, в отличие от Правды, которая по сути своей не буква, а проекция народной души на человеческое сознание и потому универсальна, применима во всех случаях.
Русский народ соотносит феномены социальной жизни со своим идеалом Правды: когда они совпадают, происходящее полагается «справедливым», когда не совпадают, соответственно, «несправедливым».

При этом конфликт между Законом и Правдой всегда разрешается в душе в пользу последней – Ф.М. Достоевский утверждал, что чувство справедливости у русского человека сильнее даже его религиозного чувства (не говоря уже о правосознании). Императив справедливости имеет первостепенное значение в национальной системе ценностей и в морально-этическом плане обеспечивается душевным качеством, которое называется «совестью».

В Европе не так. Настолько не так, что в европейских языках нет даже отдельных слов для обозначения русских понятий, связанных с душой: «правда» подменяется «истиной», «справедливость» замещается «юстицией», а «совесть» сводится к «сознательности». То есть смыслы терминов перенесены из этической области в правовую, из духовной в рассудочную.

Понятно как и почему это произошло. Европейские государства возникли в результате смешения разнорасовых компонентов, в основном кельтских и германских, с разной кровью (гаплогруппы R1b и I1 соответственно), разными душами и культурами, из-за чего Закон, общий для всех, потребовался сразу, с самого начала государственного строительства в качестве фундамента объединительного процесса. Показательно, что таким фундаментом были выбраны не народные традиции кого-либо из его участников (кельтов, которых в Европе большинство – сейчас около 60% - или германцев, которые пришли на запад субконтинента победителями), а внешнее по отношению к ним римское право.

Свою старую племенную «правду» кельты с германцами ради государственного объединения отбросили, заменив ее буквой римского Закона. Как следствие «сузились» их врожденные народные души, когда из-за обобщения со временем функционально атрофировались несовпадающие части. В итоге европейская композитная душа получилась «уже» русской, которая такому обрезанию не подверглась и потому кажется европейцам «широкой». Одновременно у европейцев произошла инверсия приоритетов в управлении сознанием – общая культура стала доминировать над национальными душами. Поэтому они живут умом (рассудком и логикой), хвост у них вертит собакой. Русские же продолжают жить душой, и идущее от души «прямое знание» в нашем национальном менталитете не может быть опровергнуто никаким умствованиями, сколь бы логично они ни были выстроены.

В силу этих обстоятельств для европейских наций (сугубо политических, так как в биологическом отношении там наций не существует, только расовая смесь в государственном формате) Закон есть нечто органичное, врожденное, другого способа регулирования отношений в социуме они уже не помнят. А для русской нации, биологически гомогенной русско-арийской и безраздельно доминирующей в России, Закон является внешним ограничением, навязанным национальному большинству государственным руководством из имперских устремлений, и потому второстепенным по сравнению с народной Правдой.

«Жить по Правде» - императив, имеющий абсолютный приоритет в русской культуре, и подменить его европейским принципом «Жить по Закону» невозможно. Английский алгоритм «Веди себя, как должно, и делай что хочешь » для русской души неприемлем. В конфликте, довольно частом, между законной формой дела и его существом русский человек отдает предпочтение существенной справедливости, даже если под давлением обстоятельств вынужден соблюдать правовую формальность. Русский этический алгоритм противоположен европейскому – «Поступай по совести, и будь что будет ». Именно «по совести», а не «как должно», т.е. по Закону, в европейской версии этой максимы.

Игнорирование русской душой вмененных извне «законных» ограничений делает духовную жизнь народа чрезвычайно богатой, разнообразной и насыщенной, более важной для личности, чем материальные условия существования. Русский человек не аскет, стремление к материальному благополучию ему не чуждо, но оно не довлеет над духовностью, как на Западе. Обожествление же богатства, логичное для европейцев, для русских немыслимо.

Вторичность материального по отношению к духовному наделяет русского человека внутренней свободой, независимостью от внешних обстоятельств. Русский не «свободолюбив», а уже свободен в своей душе, здесь и сейчас, в любых условиях, даже находясь в тюрьме или в крепостной зависимости. Свободолюбие европейцев выражается в борьбе за формальные «права», которые русскому по большому счету не так и важны, пока не мешают жить по совести. Если мешают, то это уже «неволя», т.е. фактическое, а не только юридическое («несвобода») попрание императивов Правды. «Неволить», как правило, значит вынуждать что-то делать против совести, хотя и, вполне возможно, по Закону. Такое русскому человеку не по душе, отсюда и правовой нигилизм.
Внутренняя вольность вкупе с привычкой к импульсным сверхусилиям и отсутствием самоограничений в виде чувства края, перейти который невозможно, раскрепощают мышление и наделяют русских людей большим творческим потенциалом как в естественнонаучной, так и в гуманитарной сферах. Научный прорыв или художественное озарение по сути есть ничто иное как выход за принятые рамки, интеллектуальный и духовный экстремизм, и чем «шире» душа, тем объемнее поле для создания нового, отрицающего старое. В этом смысле русская душа не то что «широкая», а воистину «бескрайняя».

Акты творения, идущие от души, часто совершаются интуитивно, через подсознание и лишь на финальном этапе формализуются средствами языка, естественного, научного или художественного. Но это в социуме, ради межличностной коммуникации, тогда как индивиду достаточно внутреннего ощущения Правды для оценки происходящего и регулирования поведения.

Таким образом, «широкая» русская вмещает множество противоположностей: напряжение-ослабление жизнедеятельности, морально-нравственная поляризация, противопоставление существа форме (Правды Закону), внутренняя свобода и равнодушие к атрибутам свободы внешней и т.д. Причем все это в максимальной степени. В совокупности получается народ-экстремист. Европейцам с их «узкой» душой наши крайности не свойственны и непонятны, поэтому русская душа кажется им не только «широкой», но и «загадочной».

А непонимание в сочетании с неоднократно продемонстрированной русской силой, сокрушившей намного более мощные армии континентальной Европы, вызывает страх, который в свою очередь порождает комплекс неполноценности, принимающий форму агрессивной русофобии. Расхожий образ «русского медведя» довольно точно отражает отношение Запада к России – боязно жить рядом с существом, которое в любой момент может порвать кого угодно на куски непонятно из-за чего…

Да и государственной власти самой России непросто управляться с народным «медведем». Правовой дрессировке он не поддается и только делает вид, что подчиняется, а в душе живет своей внутренней жизнью и в любой момент может задрать дрессировщика.

Деньги как универсальный регулятор жизни на капиталистическом Западе в России из-за ее преимущественной духовности такой функции не выполняют. Капитализм с его циничным культом материального успеха любой ценой на русской почве вообще не приживается из-за его фундаментальной несправедливости. К тому же для капитала нужен Закон, а на Руси владычествует Правда.

Правового государства в России никогда не было, нет и не будет - русской душе претит главенство Закона над Правдой. Буржуазная демократия как власть денег, покупаемая (по Закону) за деньги ради денег – не для России, и насильственные попытки ее насаждения в нашей стране дают извращенные результаты.

Результативным способом управления вольной в душе Россией в мирное время (в войне национальная мобилизация и сплочение вокруг государственного руководства, каким бы оно ни было, происходит автоматически, на рефлексах), как показывает история, является жесточайшая диктатура, навязывающая людям алгоритмы жизнедеятельности методом террора. Неслучайно основные модернизационные скачки в нашей стране связаны с именами извергов рода людского Петра Романова и Иосифа Сталина .
Такое возможно потому, что русский народ, наряду с внутренней вольностью, наделен сильнейшим государственническим инстинктом (еще одно противоречие) и готов сносить любой произвол власти тогда, когда правительство усиливает государство даже за счет самого народа, требуя от него жертв и страданий. Пока идет быстрое развитие государственной части нации (экономики, науки и техники, образования, вооруженных сил и т.д.), терпение народной ее части кажется беспредельным и доходит до жертвенности.

Впрочем, долго длиться чрезвычайное положение, генерируемое властным террором, не может, народ устает. Но и кратковременные периоды бурного развития дают столь впечатляющие результаты, что злодеев Петра с Иосифом до сих пор многие считают благодетелями.

Однако стоит прогрессу затормозиться, как в обществе начинается брожение, и государственная система ослабевает вплоть до саморазрушения с последующим восстановлением на новых принципах, что и произошло в начале и в конце прошлого века.
Альтернативный, но пока не изведанный путь повышения управляемости заключается в том, чтобы приблизить букву Закона к духу Правды, ослабив тем самым неизбывный правовой нигилизм народа. Но для этого нужна русская национальная власть в государстве, которой сейчас нет. Более того, власть предержащие с тупым упорством опять пытаются насадить в России законы и порядки, перенятые у Запада, где они органичны, тогда как на Руси совершенно неприемлемы, поскольку идут наперекор Правде. В результате у власти получается многосерийный танец на одних и тех же граблях в ожидании, когда они в очередной раз ударят танцора по голове русским бунтом.

Как бы там ни было, самобытный русский феномен единения крови с душой на земле, где это единение состоялось и существует уже более четырех с половиной тысяч лет, имеет огромное значение не только для русского человека, который является органической частью великого народа, но и для всего человечества. Переболев занесенными с Запада инфекционными заболеваниями коммунистического большевизма и капиталистической демократии, русский народ явит миру свой собственный путь развития, основанный на принципах справедливости.

Александр Никитин ,

секретарь ЦПС ПЗРК «РУСЬ»