Михаил Андреевич Осоргин появился на свет 7 октября 1878 года в небольшом городе Пермь. Стоит отметить что Осоргин - это творческий псевдоним автора, его настоящая фамилия - Ильин. Он имел древнерусские дворянские корни. Особую роль в жизни будущего автора сыграли годы его детства.
Отец Михаила Андреевича был городским судьей, в связи с чем, очень редко появлялся дома. Мама писателя была очень образована, знала несколько языков и прочла множество книг, все, что она знала, передавала своим детям. Михаил получал больше любви от своего отца, нежели его брат и сестра, он часто отправлялся с ним в лес. Реки - Волга, Кама и другие сыграли особую роль в жизнь автора, он упоминал их в своих произведениях. Река Кама для него всегда была самым красивым местом на земле.
Все свое детство Осоргин провел в Перми, а в юношеские годы уехал в Москву. В 1897 году становится студентом в Московском университете на юрфаке. Став выпускником в 1902 году, Михаил Андреевич занялся практикой адвокатского дела. Однако это отличалось от того, чего действительно желал Осоргин, он всегда мечтал о литературной карьере. В годы учебы в гимназии он регулярно печатал свои статьи в местной газете, вел в ней рубрику "Московские письма".
В годы революции в квартире Осоргина прятались от властей участники революции, находилась запрещенная литература и оружие. В связи с чем, его приговорили к трем годам ссылки в Томской области. На свободу автор вышел в мае 1906 года. Изначально он скрывался недалеко от Москвы, после чего уехал в Финляндию, откуда переехал в Италию и жил на виллу "Мария", где кроме него скрывалось множество эмигрантов из России. Тут, в Италии, автор активно развивает свое литературное творчество.
Через 2 года он стал постоянным автором, а затем корреспондентом "Русских ведомостей", в Италии. За десять лет работы Осоргина в данной газете опубликовалось больше трехсот его материалов, среди которых были статьи и репортажи.
В 1916 году он вернулся в свои родные края. С начала Октябрьской революции Михаил призывал всех не идти на поводу у самозваного правительства. Когда в 1918 году вся печать оппозиции была разгромлена, автор вместе с другими авторами основывает Книжную лавку московских писателей. Это был не просто магазин, это было место, где свободно могли общаться писатели и читатели. Кроме того, там можно было продать рукописные книги, так как печати не было.
С наступлением осени 1922 года, его и других писателей, а так же некоторых ученых выгнали из страны. Формально сроком на три года, а фактически навсегда. Осоргин отправился жить в Берлин, откуда часто посещал Италию. В Берлине он читал лекции и работал над своим творчеством. Именно тут и расцветает его творческий талант. Все его работы о России.
Крупным писателем и оригинальным мыслителем автор сформировался уже в Париже. Его часто заботила судьба России и Европы, коммунизм и фашизм. Он состоял в браке. Начало Второй мировой войны вынудило его вместе со своей женой выехать из Парижа и перебраться в городок Шабри. По возвращению в Париж автор и его жена обнаружили опечатанную квартиру и вывезенную библиотеку.
Скончался автор 27 ноября 1942 года, во французском городе Шабри, где и был похоронен.

Осоргин Михаил Андреевич
Родился: 7 (19) октября 1878 года.
Умер: 27 ноября 1942 года.

Биография

Михаил Андреевич Осоргин, настоящая фамилия Ильи́н (7 (19) октября 1878 - 27 ноября 1942) - русский писатель, журналист, эссеист, один из деятельных и активных масонов русской эмиграции, основатель нескольких русских масонских лож во Франции.

Михаил Андреевич Осоргин; наст. фам. Ильин родился в Перми - в семье потомственных столбовых дворян. Фамилию «Осоргин» взял от бабушки. Отец А. Ф. Ильин - юрист, участник проведения судебной реформы Александра II, брат Сергей (умер в 1912 году) был местным журналистом и поэтом.

Во время учёбы в гимназии поместил в «Пермских губернских ведомостях» некролог своему классному надзирателю, а в «Журнале для всех» опубликовал рассказ «Отец» под псевдонимом Пермяк (1896). С тех пор считал себя писателем. После успешного окончания гимназии (1897) поступил на юридический факультет Московского университета. В студенческие годы продолжал печататься в уральских газетах и исполнял обязанности постоянного сотрудника «Пермских губернских ведомостей». Участвовал в студенческих волнениях и на год был выслан из Москвы в Пермь. Завершив образование (1902), стал помощником присяжного поверенного в Московской судебной палате и одновременно присяжным стряпчим при коммерческом суде, опекуном в сиротском суде, юрисконсультом Общества купеческих приказчиков и членом Общества попечительства о бедных. Тогда же написал книгу «Вознаграждение рабочих за несчастные случаи».

Критически относясь к самодержавию, столбовой дворянин по происхождению, интеллигент по роду занятий, фрондер и анархист по складу характера, Осоргин вступил в 1904 году в партию эсеров. Его привлекли их интерес к крестьянству и земле, народнические традиции - на насилие отвечать насилием, на подавление свободы - террором, не исключая индивидуальный. Кроме того, социалисты-революционеры ценили личное бескорыстие, высокие нравственные принципы и осуждали карьеризм. На его квартире проходили заседания московского комитета партии, скрывались террористы. Активного участия в революции Осоргин не принял, но в её подготовку был вовлечён. Сам он писал впоследствии, что в эсеровской партии был «незначащей пешкой, рядовым взволнованным интеллигентом, больше зрителем, чем участником». Во время революции 1905-1907 в его московской квартире и на даче устраивались явки, проводились заседания комитета партии социалистов-революционеров, редактировались и печатались воззвания, обсуждались партийные документы. Участвовал в московском вооружённом восстании 1905 года.

В декабре 1905 г. Осоргин , принятый за опасного «баррикадиста», был арестован и полгода просидел в Таганской тюрьме, затем отпущен под залог. Он сразу уехал в Финляндию, а оттуда - через Данию, Германию, Швейцарию - в Италию и поселился близ Генуи, на вилле «Мария», где образовалась эмигрантская коммуна. Первое изгнание продолжалось 10 лет. Писательским итогом стала книга «Очерки современной Италии» (1913).

Особое внимание писателя привлекал футуризм. Он с пониманием отнёсся к ранним, решительно настроенным футуристам. Работа Осоргина в итальянском футуризме имела в России значительный резонанс. Ему доверяли как блестящему знатоку Италии, к его суждениям прислушивались.

В 1913 для женитьбы на семнадцатилетней Рахили (Розе) Гинцберг, дочери Ахад-ха-Ама, принял иудаизм (впоследствии брак распался).

Из Италии он дважды выезжал на Балканы и путешествовал по Болгарии, Черногории и Сербии. В 1911 Осоргин печатно объявил о своём отходе от партии эсеров, а в 1914 стал масоном. Он утверждал верховенство высших этических принципов над партийными интересами, признавая лишь кровную связь всего живого, даже преувеличивая значение биологического фактора в жизни человека. В отношениях с людьми выше всего ставил не совпадение идейных убеждений, а человеческую близость, основанную на благородстве, независимости и бескорыстии. Современники, хорошо знавшие Осоргина (например, Б. Зайцев, М. Алданов), подчёркивали эти его качества, не забывая упомянуть о мягкой, тонкой душе, об артистичности и изяществе облика.

С началом 1-й мировой войны Осоргин сильно затосковал по России. Хотя связей с Родиной он не прекращал (был заграничным корреспондентом «Русских ведомостей», публиковался в журналах, например в «Вестнике Европы»), но осуществлять их было труднее. Полулегально возвращается в Россию в июле 1916 года, проехав через Францию, Англию, Норвегию и Швецию. С августа 1916 жил в Москве. Один из организаторов Всероссийского союза журналистов и его председатель (с 1917) и товарищ председателя Московского отделения Союза писателей. Сотрудник «Русских ведомостей».

После Февральской революции входил в комиссию по разработке архивов и политических дел в Москве, работавшую с архивом московского охранного отделения. Осоргин принял Февральскую революцию 1917. Он стал широко печататься в журнале «Голос минувшего», в газетах «Народный социалист», «Луч правды», «Родина», «Власть народа» вёл текущую хронику и редактировал приложение «Понедельник».

Тогда же подготовил к изданию сборники рассказов и очерков «Призраки» (1917) и «Сказки и несказки» (1918). Участвуя в разборе документов московской охранки, он опубликовал брошюру «Охранное отделение и его секреты»(1917).

После Октябрьской революции выступал против политики большевиков. В 1919 г. был арестован, освобождён по ходатайству Союза писателей и Ю. К. Балтрушайтиса.

В 1921 году работал в Комиссии помощи голодающим при ВЦИК (Всероссийский комитет помощи голодающим «Помгол»), был редактором издаваемого ею бюллетеня «Помощь»; в августе 1921 года был арестован вместе с некоторыми членами комиссии; от смертной казни их спасло вмешательство Фритьофа Нансена. Зиму 1921-1922 провёл в Казани, редактируя «Литературную газету», затем вернулся в Москву. Продолжал публиковать сказки для детей и рассказы. Перевёл с итальянского языка (по просьбе Е. Б. Вахтангова) пьесу К. Гоцци «Принцесса Турандот» (изд. 1923), пьесы К. Гольдони.

Вместе со своим давним другом Н. Бердяевым открывает знаменитую книжную лавку в Москве, надолго становящуюся приютом интеллигенции в годы послевоенной разрухи.

В 1921 году Осоргин был арестован и выслан в Казань.

Осенью 1922 с группой оппозиционно настроенных представителей отечественной интеллигенции (таких как Н. Бердяев, Н. Лосский и другие) был выслан из СССР. Троцкий в интервью иностранному корреспонденту вы­разился так: «Мы этих людей выслали потому, что расстрелять их не было повода, а терпеть было невозможно».

Из «Постановления Политбюро ЦК РКП(б) об утверждении списка высылаемых из России интеллигентов»:

57. Осоргин Михаил Андреевич. Правый кадет, несомненно, антисоветского направления. Сотрудник «Русских ведомостей». Редактор газеты «Прокукиша». Его книги издаются в Латвии и Эстонии. Есть основание думать, что поддерживает связь с заграницей. Комиссия с участием т. Богданова и др. за высылку.

Эмигрантская жизнь Осоргина началась в Берлине, где он провёл год. С 1923 года окончательно поселился в Париже. Публиковал свои работы в газетах «Дни», «Последние новости».

Жизнь Осоргина в эмиграции была трудной: он стал противником всех и всяческих политических доктрин, превыше всего ценил свободу, а эмиграция была очень политизирована.

Писатель Осоргин стал известен ещё в России, но слава пришла к нему в эмиграции, где были опубликованы его лучшие книги. «Сивцев Вражек» (1928), «Повесть о сестре» (1931), «Свидетель истории» (1932), «Книга о концах» (1935), «Вольный каменщик» (1937), «Повесть о некоей девице» (1938), сборники рассказов «Там, где был счастлив» (1928), «Чудо на озере» (1931), «Происшествия Зелёного мира» (1938), воспоминания «Времена» (1955).

Сохранял советское гражданство до 1937, после чего жил без паспорта, французского гражданства не получил.

С начала Второй мировой войны жизнь Осоргина круто изменилась. В июне 1940, после наступления немцев и оккупации части французской территории, Осоргин с женой бежали из Парижа. Они поселились в Шабри, на том берегу реки Шер, который не был занят немцами. Там Осоргин написал книгу «В тихом местечке Франции» (1940) и «Письма о незначительном» (опубл. в 1952). В них проявился его талант прозорливого наблюдателя и публициста. Осудив войну, писатель размышлял о гибели культуры, предупреждал об опасности возвращения человечества в средневековье, скорбел о непоправимом ущербе, который может быть нанесен духовным ценностям. Вместе с тем он твёрдо стоял за право человека на свободу личности. В «Письмах о незначительном» писатель провидел новую катастрофу: «Когда война закончится, - писал Осоргин, - весь мир будет готовиться к новой войне».

Скончался и был похоронен писатель в этом же городе.

Творчество

В 1928 году Осоргин создал свой самый знаменитый роман-хронику «Сивцев Вражек». В центре произведения - история старого отставного профессора орнитологии Ивана Александровича и его внучки Татьяны, превращающейся из маленькой девочки в девушку-невесту. Хроникальный характер повествования проявляется в том, что события не выстроены в одну сюжетную линию, а просто следуют друг за другом. Центр художественной структуры романа - дом на старой московской улице. Дом профессора-орнитолога - это микрокосм, подобный в своем строении макрокосму - Вселенной и Солнечной системе. В нём тоже горит свое маленькое солнце - настольная лампа в кабинете старика. В романе писатель стремился показать относительность великого и ничтожного в бытии. Бытие мира в конечном счете определяется для Осоргина таинственной, безличной и внеморальной игрой космологических и биологических сил. Для земли движущая, живительная сила - это Солнце.

Все творчество Осоргина пронизывали две задушевные мысли: страстная любовь к природе, пристальное внимание ко всему живущему на земле и привязанность к миру обыкновенных, незаметных вещей. Первая мысль легла в основу очерков, печатавшихся в «Последних новостях» за подписью «Обыватель» и составивших книгу «Происшествия зелёного мира» (София, 1938). Очеркам присущ глубокий драматизм: на чужой земле автор превращался из «любовника природы» в «огородного чудака», протест против технотронной цивилизации соединялся с бессильным протестом против изгнанничества. Воплощением второй мысли явилось библиофильство и коллекционирование. Осоргин собрал богатейшую коллекцию русских изданий, с которыми знакомил читателя в цикле «Записки старого книгоеда» (окт. 1928 - янв. 1934), в серии «старинных» (исторических) рассказов, вызывавших нередко нападки из монархического лагеря за непочтение к императорской фамилии и особенно к церкви.

В своих двадцати книгах (из них пять романов) Осоргин сочетает нравственно-философские устремления с умением вести повествование, следуя традиции И. Гончарова, И. Тургенева и Л. Толсто­го. Это сочетается с любовью к некоторому экспериментированию в области повествовательной техники: так, в романе «Сивцев Вра­жек» он выстраивает череду отдельных глав об очень разных людях, а также о животных. Осоргин - автор нескольких автобиографических книг, которые распола­гают к себе скромностью автора и его жизненной позицией порядочного человека.

Масонская деятельность

Регуляризирован и присоединен в ложе «Северная Звезда» 4 марта (6 мая) 1925 года по рекомендации Б. Миркина-Гецевича. Возведён во 2-ю и 3-ю степени 8 (1) апреля 1925 года. 2-й эксперт с 3 ноября 1926 года. великий эксперт (исполнитель) с 30 ноября 1927 по 1929 годы. оратор с 6 ноября 1930 по 1932 годы и в 1935-1937 годах. 1-й страж с 1931 по 1934 годы и с 7 октября 1937 по 1938 годы. Также библиотекарь ложи в 1934-1936 годах, и с 27 сентября 1938 года. Досточтимый мастер с 6 ноября 1938 по 1940 год.

С 1925 по 1940 год активно участвовал в деятельности нескольких лож, работающих под эгидой Великого востока Франции. Был одним из основателей и входил в состав лож «Северная Звезда» и «Свободная Россия».

Михаил Андреевич - основатель ложи «Северные Братья», её досточтимый мастер со дня основания по 11 апреля 1938 год. Ложа работала с октября 1931 по апрель 1932 года как узкая масонская группа, с 17 ноября 1932 года - как учебная группа. Акт учреждения подписан 12 ноября 1934 года. Работала независимо от существующих масонских послушаний по Древнему и принятому шотландскому уставу. С 9 октября 1933 по 24 апреля 1939 года провела 150 заседаний, затем прекратила свою деятельность. Первоначально собрания проводились на квартире М. А. Осоргина по понедельникам, после 101-го заседания - на других квартирах.

Занимал ряд офицерских должностей в ложе, был досточтимым мастером (наивысшая офицерская должность в ложе). Был весьма уважаемым и достойным братом, внесшим большой вклад в развитие русского масонства во Франции.

Михаил Андреевич являлся членом Капитула «Северная Звезда» (4-18 гр.) Верховного совета великой Коллегии ДПШУ.

Возведён в 18-ю степень 15 декабря 1931 года. Эксперт около 1932 года. Член капитула по 1938 год.

Весьма характерным примером глубокого знания масонства служит произведение Осоргина «Вольный каменщик», в котором Михаил Андреевич обозначил основные направления в работе масонства и масонов. Юмор, присущий автору, пронизывает это произведение от первой до последней страницы.

Произведения

Очерки современной Италии, 1913
Охранное отделение и его секреты. М., 1917
Призраки. М., «Задруга», 1917
Сказки и несказки М., «Задруга», 1918
Из маленького домика, Riga, 1921
Сивцев Вражек. Париж, 1928
Кабинет доктора Щепкина (рус.) «Это произошло в Кривоколенном переулке, сокращавшем дорогу к его собственному дому с Маросейки на Чистые пруды.» (19??)
Вещи человека. Париж, 1929;
Повесть о сестре, Paris, 1931
Чудо на озере, Paris, 1931
Свидетель истории 1932
Книга о концах 1935
Вольный каменщик, 1937
Повесть о некоей девице, Tallinn, 1938
В ти­хом местечке Франции (июнь-декабрь 1940). Воспоминания, Paris, 1946
Письма о незначительном. Нью-Йорк, 1952
Времена. Париж, 1955
Дневник Галины Бениславской. Противоречия
«Глагол», № 3, 1981
Мемуары изгнанника
«Время и мы», № 84, 1985

Издания

Заметки старого книгоеда, Мо­сква, 1989
Осоргин М. А. Времена: Автобиографическое повествование. Романы. - М.: Современник, 1989. - 624 с. - (Из наследия). - 100 000 экз. - ISBN 5-270-00813-0.
Осоргин М. А. Сивцев Вражек: Роман. Повесть. Рассказы. - М.: Московский рабочий, 1990. - 704 с. - (Литературная летопись Москвы). - 150 000 экз. - ISBN 5-239-00627-X.
Собрание сочинений. Т.1-2, М.: Московский рабочий, 1999.

Поликовская Л. В. «Жизнь Михаила Осоргина. Строительство собственного храма». - СПб., Крига, 2014. - 447 с. - 2000 экз. - ISBN 978-5-901805-84-8

Российская империя →
СССР

прозаик, журналист

повести, рассказы, очерки

Михаи́л Андре́евич Осорги́н , настоящая фамилия Ильи́н (7 () октября - 27 ноября ) - русский писатель , журналист , эссеист.

Биография

Михаил Андреевич Осоргин; наст. фам. Ильин родился в Перми - в семье потомственных столбовых дворян. Фамилию «Осоргин» взял от бабушки. Отец А. Ф. Ильин - юрист, участник проведения судебной реформы Александра II, брат Сергей (умер в 1912 году) был местным журналистом и поэтом.

Во время учебы в гимназии поместил в «Пермских губернских ведомостях» некролог своему классному надзирателю, а в «Журнале для всех» опубликовал рассказ «Отец» под псевдонимом Пермяк (1896). С тех пор считал себя писателем. После успешного окончания гимназии поступил на юридический факультет Московского университета . В студенческие годы продолжал печататься в уральских газетах и исполнял обязанности постоянного сотрудника «Пермских губернских ведомостей». Участвовал в студенческих волнениях и на год был выслан из Москвы в Пермь. Завершив образование (1902), стал помощником присяжного поверенного в Московской судебной палате и одновременно присяжным стряпчим при коммерческом суде, опекуном в сиротском суде, юрисконсультом Общества купеческих приказчиков и членом Общества попечительства о бедных. Тогда же написал книгу «Вознаграждение рабочих за несчастные случаи».

Критически относясь к самодержавию, столбовой дворянин по происхождению, интеллигент по роду занятий, фрондер и анархист по складу характера, Осоргин вступил в 1904 году в партию эсеров . Его привлекли их интерес к крестьянству и земле, народнические традиции - на насилие отвечать насилием, на подавление свободы - террором, не исключая индивидуальный. Кроме того, социалисты-революционеры ценили личное бескорыстие, высокие нравственные принципы и осуждали карьеризм. На его квартире проходили заседания московского комитета партии, скрывались террористы. Активного участия в революции Осоргин не принял, но в ее подготовку был вовлечен. Сам он писал впоследствии, что в эсеровской партии был «незначащей пешкой, рядовым взволнованным интеллигентом, больше зрителем, чем участником». Во время революции 1905-1907 в его Московской квартире и на даче устраивались явки, проводились заседания комитета партии социалистов-революционеров, редактировались и печатались воззвания, обсуждались партийные документы. Участвовал в московском вооруженном восстании 1905 года .

В декабре 1905 г. Осоргин, принятый за опасного «баррикадиста», был арестован и полгода просидел в Таганской тюрьме, затем отпущен под залог. Он сразу уехал в Финляндию, а оттуда - через Данию, Германию, Швейцарию - в Италию и поселился близ Генуи, на вилле «Мария», где образовалась эмигрантская коммуна. Первое изгнание продолжалось 10 лет. Писательским итогом стала книга «Очерки современной Италии» (1913).

Особое внимание писателя привлекал футуризм. Он с пониманием отнесся к ранним, решительно настроенным футуристам. Работа Осоргина в итальянском футуризме имели в России значительный резонанс. Ему доверяли как блестящему знатоку Италии, к его суждениям прислушивались.[Литература русского зарубежья (1920-1990): учеб.пособие/под общ.ред. А. И. Смирновой. М.,2006 - С.246-247]

В 1913 для женитьбы на семнадцатилетней Рахили (Розе) Гинцберг, дочери Ахад-ха-Ама , принял иудаизм (впоследствии брак распался) .

Из Италии он дважды выезжал на Балканы и путешествовал по Болгарии, Черногории и Сербии. В 1911 Осоргин печатно объявил о своем отходе от партии эсеров, а в 1914 стал масоном. Он утверждал верховенство высших этических принципов над партийными интересами, признавая лишь кровную связь всего живого, даже преувеличивая значение биологического фактора в жизни человека. В отношениях с людьми выше всего ставил не совпадение идейных убеждений, а человеческую близость, основанную на благородстве, независимости и бескорыстии. Современники, хорошо знавшие Осоргина (например, Б. Зайцев, М. Алданов), подчеркивали эти его качества, не забывая упомянуть о мягкой, тонкой душе, об артистичности и изяществе облика.

С началом 1-ой мировой войны Осоргин сильно затосковал по России. Хотя связей с Родиной он не прекращал (был заграничным корреспондентом «Русских ведомостей», публиковался в журналах, например в «Вестнике Европы»), но осуществлять их было труднее. Полулегально возвращается в Россию в июле 1916 года , проехав через Францию, Англию, Норвегию и Швецию. С августа 1916 жил в Москве. Один из организаторов Всероссийского союза журналистов и его председатель (с 1917) и товарищ председателя Московского отделения Союза писателей . Сотрудник «Русских ведомостей ».

Вместе со своим давним другом Н. Бердяевым открывает знаменитую книжную лавку в Москве, надолго становящуюся приютом интеллигенции в годы послевоенной разрухи.

В 1921 году Осоргин был арестован и выслан в Казань.

Осенью 1922 с группой оппозиционно настроенных представителей отечественной интеллигенции (таких как Н. Бердяев , Н. Лосский и другие) был выслан из СССР . Троцкий в интервью иностранному корреспонденту вы­разился так: «Мы этих людей выслали потому, что расстрелять их не было повода, а терпеть было невозможно» .

Из «Постановления Политбюро ЦК РКП(б) об утверждении списка высылаемых из России интеллигентов»:

57. Осоргин Михаил Андреевич. Правый кадет, несомненно, антисоветского направления. Сотрудник «Русских ведомостей». Редактор газеты «Прокукиша». Его книги издаются в Латвии и Эстонии. Есть основание думать, что поддерживает связь с заграницей. Комиссия с участием т. Богданова и др. за высылку .

Эмигрантская жизнь Осоргина началась в Берлине, где он провел год. С 1923 года окончательно поселился в Париже. Публиковал свои работы в газетах «Дни», «Последние новости».

Жизнь Осоргина в эмиграции была трудной: он стал противником всех и всяческих политических доктрин, превыше всего ценил свободу, а эмиграция была очень политизирована .

Писатель Осоргин стал известен еще в России, но слава пришла к нему в эмиграции, где были опубликованы его лучшие книги. «Сивцев Вражек» (1928), «Повесть о сестре» (1931), «Свидетель истории» (1932), «Книга о концах» (1935), «Вольный каменщик» (1937), «Повесть о некоей девице» (1938), сборники рассказов «Там, где был счастлив» (1928), «Чудо на озере» (1931), «Происшествия Зеленого мира» (1938), воспоминания «Времена» (1955).

Сохранял советское гражданство до 1937, после чего жил без паспорта, французского гражданства не получил.

С начала Второй мировой войны жизнь Осоргина круто изменилась. В июне 1940, после наступления немцев и оккупации части французской территории, Осоргин с женой бежали из Парижа. Они поселились в Шабри, на том берегу реки Шер, который не был занят немцами. Там Осоргин написал книгу "В тихом местечке Франции (1940) и «Письма о незначительном» (опубл. в 1952). В них проявился его талант прозорливого наблюдателя и публициста. Осудив войну, писатель размышлял о гибели культуры, предупреждал об опасности возвращения человечества в средневековье, скорбел о непоправимом ущербе, который может быть нанесен духовным ценностям. Вместе с тем он твердо стоял за право человека на свободу личности. В «Письмах о незначительном» писатель провидел новую катастрофу: «Когда война закончится, - писал Осоргин, - весь мир будет готовиться к новой войне».

Скончался и был похоронен писатель в этом же городе .

Творчество

В 1928 году Осоргин создал свой самый знаменитый роман-хронику «Сивцев Вражек». В центре произведения - история старого отставного профессора орнитологии Ивана Александровича и его внучки Татьяны, превращающейся из маленькой девочки в девушку-невесту. Хроникальный характер повествования проявляется в том, что события не выстроены в одну сюжетную линию, а просто следуют друг за другом. Центр художественной структуры романа - дом на старой московской улице. Дом профессора-орнитолога - это микрокосм, подобный в своем строении макрокосму - Вселенной и Солнечной системе. В нем тоже горит свое маленькое солнце - настольная лампа в кабинете старика. В романе писатель стремился показать относительность великого и ничтожного в бытии. Бытие мира в конечном счете определяется для Осоргина таинственной, безличной и внеморальной игрой космологических и биологических сил. Для земли движущая, живительная сила - это Солнце .

Все творчество Осоргина пронизывали две задушевные мысли: страстная любовь к природе, пристальное внимание ко всему живущему на земле и привязанность к миру обыкновенных, незаметных вещей. Первая мысль легла в основу очерков, печатавшихся в «Последних новостях» за подписью «Обыватель» и составивших книгу «Происшествия зеленого мира» (София, 1938). Очеркам присущ глубокий драматизм: на чужой земле автор превращался из «любовника природы» в «огородного чудака», протест против технотронной цивилизации соединялся с бессильным протестом против изгнанничества. Воплощением второй мысли явилось библиофильство и коллекционирование. Осоргин собрал богатейшую коллекцию русских изданий, с которыми знакомил читателя в цикле «Записки старого книгоеда» (окт. 1928 - янв. 1934), в серии «старинных» (исторических) рассказов, вызывавших нередко нападки из монархического лагеря за непочтение к императорской фамилии и особенно к церкви.

В своих двадцати книгах (из них пять романов) Осоргин сочетает нравственно-философские устремления с умением вести повествование, следуя традиции И. Гончарова, И. Тургенева и Л. Толсто­го. Это сочетается с любовью к некоторому экспериментированию в области повествовательной техники: так, в романе «Сивцев Вра­жек» он выстраивает череду отдельных глав об очень разных людях, а также о животных. <…> Осоргин - автор нескольких автобиографических книг, которые распола­гают к себе скромностью автора и его жизненной позицией порядочного человека .

Участие в масонстве

Осоргин Михаил Андреевич - регуляризирован и присоединен 4 марта (6 мая).1925 года по рекомендации Б.Миркина-Гецевича. Возведен во 2-ю и 3-ю степени 8(1) апреля 1925 года . 2-й Эксперт с 3 ноября 1926 года . Великий эксперт (исполнитель) с 30 ноября по 1929 годы . Оратор с 6 ноября по 1932 годы и в -1937 годах . 1-й Страж с по 1934 годы и с 7 октября по 1938 годы . Также библиотекарь ложи в -1936 годах , и с 27 сентября 1938 года . Досточтимый мастер с 6 ноября по 1940 год .

Занимал ряд офицерских должностей в ложе, был Досточтимым мастером (наивысшая офицерская должность в ложе). Был весьма уважаемым и достойным братом внесшим большой вклад в развитие русского масонства во Франции .

Михаил Андреевич являлся членом Державного Капитула «Северная Звезда» Великой Коллегии Ритуалов

Весьма характерным примером глубокого знания масонства служит произведение Осоргина «Вольный Каменщик», в котором Михаил Андреевич обозначил основные направления в работе масонства и масонов . Юмор, присущий автору, пронизывает это произведение от первой до последней страницы.

См. также

Произведения

• Очерки современной Италии , 1913
• Охранное отделение и его секреты. М., 1917
• Призраки. М., "Задруга", 1917
• Сказки и несказки М., "Задруга", 1918
• Из маленького домика , Riga, 1921
• Сивцев Вражек . Париж, 1928
• (рус.) «Это произошло в Кривоколенном переулке , сокращавшем дорогу к его собственному дому с Маросейки на Чистые пруды . » (19??)
• Вещи человека. Париж, 1929;
• Повесть о сестре , Paris, 1931
• Чудо на озере , Paris, 1931
• Свидетель истории
• Книга о концах
• Повесть о некоей девице , Tallinn, 1938
• В ти­хом местечке Франции (июнь-декабрь 1940). Воспоминания , Paris, 1946
• Письма о незначительном . Нью-Йорк, 1952
• Времена. Париж, 1955
• Дневник Галины Бениславской. Противоречия // «Глагол», № 3, 1981
• Мемуары изгнанника // «Время и мы», № 84, 1985
• Пенсне

Издания

• Заметки старого книгоеда, Мо­сква, 1989
• Осоргин М. А. Времена: Автобиографическое повествование. Романы. - М .: Современник, 1989. - 624 с. - (Из наследия). - 100 000 экз. - ISBN 5-270-00813-0
• Осоргин М. А. Сивцев Вражек : Роман. Повесть. Рассказы. - М .: Московский рабочий, 1990. - 704 с. - (Литературная летопись Москвы). - 150 000 экз. - ISBN 5-239-00627-X
• Собрание сочинений. Т.1-2, М.: Московский рабочий, 1999.

Ссылки

Категории:

• Персоналии по алфавиту
• Писатели по алфавиту
• Родившиеся 19 октября
• Родившиеся в 1878 году
• Родившиеся в Перми
• Умершие 27 ноября
• Умершие в 1942 году
• Умершие во Франции
• Выпускники юридического факультета МГУ
• Эсеры
• Масоны России
• Масоны Италии
• Масоны Франции
• Масоны ВВФ
• Историки масонства
• Русские писатели по алфавиту
• Прозелиты в иудаизме
• Русские писатели первой волны эмиграции
• Писатели России XX века
• Переводчики прозы и драматургии на русский язык
• Русские эмигранты первой волны во Франции
• Голод в России 1921-1922
• Мемуаристы русского зарубежья
• Адвокаты Российской империи
• Адвокаты по алфавиту
• Русские писатели XX века
• Похороненные во Франции

Wikimedia Foundation . 2010 .

Дворянин, офицер Георгий Михайлович Осоргин, погибший в Соловецких лагерях осенью 1929 года.

Георгий Михайлович Осоргин родился 12 октября 1893 г. в аристократической семье потомственных русских дворян, в селе Сергиевское Калужской губернии – родовом имении Осоргиных. Осоргины – яркие представители консервативной части помещичьего дворянства, для которых непреклонная враждебность к большевизму и преданность монархии сохранились на всю жизнь. Георгий Осоргин, как и другие дети в семье, воспитывался в обстановке патриархальных семейных традиций и безоговорочной любви к Царю и Отечеству. Глубокая религиозность и монархические убеждения оказались решающим фактором в судьбоносных вехах его яркой, сложной, но такой короткой жизни.

В 1912 г. Георгий Осоргин окончил Калужскую классическую гимназию и поступил на юридический факультет Московского Университета. В 1914 г., с началом I-й Мировой войны, он, не закончив учебу в Университете, поступил на ускоренные офицерские курсы Николаевского Кавалерийского Училища в Санкт-Петербурге. 01 октября 1914 г. в училище был произведен в чин прапорщика Лейб-Гвардии Конно-Гренадерского полка. На фронте в Новгородской губернии до августа 1915 г. служил при маршевом эскадроне полка – заведовал хозяйством Санитарного поезда № 36 дворянской организации Земсоюза, а до октября 1917 г. находился в Лейб-Гвардии Волынском пехотном полку. В последних числах октября, с развалом полка в чине штабс-ротмистра отбыл в тыл с документами отправленных в резерв чинов Московского отряда. В Калуге, в тыловом ополчении как бывший офицер был освобожден от дальнейшего прохождения военной службы по состоянию здоровья – из-за порока сердца. До осени 1918 г. проживал в своей семье (с престарелыми родителями и сестрами) в Сергиевском. 9 сентября 1918 г. семья Осоргиных была выселена из имения по распоряжению уездного Земотдела. Все земли и постройки перешли рабочей земледельческой коммуне, имущество конфисковано, а усадебный дом разграблен. Семейство Осоргиных переехало к Самариным в д. Измалково Козловской волости, а Сергиевское уже в 1919 г. большевиками было переименовано в Кольцово.

Три года на содержании Георгия находились его родители – Михаил Михайлович и Елизавета Николаевна, и сестры: Мария, Ульяна и Антонина. Сестры помогали ему, как могли – давали платные уроки местным детям, а крестьяне Сергиевского еще несколько лет снабжали их продовольствием. Но все это время семья жила надеждой, что большевистская власть скоро рухнет и вернуться прежние времена.

Первый удар судьба нанесла Георгию 25 сентября 1921 г. Он был арестован и введен в Следственное Дело № 11557, открытое уже 26 сентября на группу лиц, обвиняемых в участии в контрреволюционной организации. Поводом к этому послужили краткие встречи с однополчанами и посещение дома Бобринских в Москве. Во время следствия Георгий Осоргин содержался в одиночной камере № 17 во Внутренней тюрьме ВЧК. На допросах он полностью отрицал свое отношение к любой контрреволюционной организации. Будучи воспитан на старорежимных принципах чести и офицерского достоинства, Георгий, не задумываясь о последствиях, на допросах открыто высказывался о своих политических взглядах и отношении к большевизму: «…не могу сочувствовать соввласти, по взглядам больше примыкал бы к октябристам, но посыл – абсолютная монархия, …командующему составу сумели внушить страх коммунисты, в лице Каменева, Лебедева, …, поэтому являясь вашим противником, не поступал на совслужбу…». Такие показания вызывали у следователей соответствующее отношение к арестованному дворянину и офицеру Царской армии. Сотрудником ВЧК – следователем Н. Демиденко уже 10 октября 1921 г. было вынесено Постановление: «гр. Осоргин Георгий Михайлович обвиняется в подпольной контрреволюционной работе в среде группировок, стремящихся к низвержению соввласти, … впредь до окончания следствия и судебного разбора дела, избрать содержание под стражей во внутренней тюрьме ВЧК».

Находясь два месяца в тюрьме под следствием, 7 декабря 1921 г. Осоргин пишет Заявление на имя помощника Начальника 16-го Спецотдела ВЧК В.В. Ульриха, в котором достаточно дерзко и прямолинейно излагает: «… никакого преступления за мной с точки зрения советской власти нет, и если я могу быть обвинен в чем-нибудь, то только в исповедывании принципов прямо противоположных принципам советской власти…». Недопонимание ситуации, незнание целей и задач ВЧК в этот период и открытое высказывание об отношении к Советской власти привели к тому, что уже через месяц – 5 января 1922 г. на заседании Президиума ВЧК был вынесен приговор Осоргину Г.М., Мичурину С.Л. и др. В выписке из Протокола заседания сказано: «Постановили: Осоргина Г.М. заключить в концлагерь сроком на 3 года, сократив срок заключения по амнистии до 1 ½ лет».

7 января 1922 г. Осоргин Г. М. переведен из Внутренней тюрьмы ВЧК в Ново-Песковский концентрационный лагерь в Москве. Весной 1922 г. была проведена реформа в карательных структурах и ВЧК реорганизована в ГПУ. Осоргин Г.М. за это время подавал три Заявления руководству ВЧК и ГПУ «с указанием полного несоответствия приговора с тем материалом, который дало следствие», но они остались без ответа.

13 сентября 1922 г. он вновь обратился с заявлением, но уже в Президиум ГПУ, находясь временно в Москве не в Ново-Песковском, а в Покровском концлагере. В своём Заявлении он ходатайствовал о зачете предварительного заключения в срок наказания и досрочном освобождении, согласно существующих законов.

Очередное заявление Георгий пишет во ВЦИК 28 сентября 1922 г. с просьбой о пересмотре Дела и освобождении его в срочном порядке. Этот документ в материалах Ново-Песковского Лагеря зарегистрирован за № 5735 от 29 сентября 1922 г. Учитывая политическую ситуацию в стране и ряд проводимых амнистий на тот период, заявления Осоргина Г.М. возымели свое действие. На заседании Коллегии ГПУ 26 декабря 1922 г. заслушали доклад тов. Холшевникова о Постановлении «ВЦИК от 16 декабря 1922 г. за № 14256/Ч-6 по Делу № 28602 Осоргина Георгия Михайловича, осужденного 05 января 1922 г. ВЧК к 1-му году 6-ти мес. лишения свободы, содержанием в Ново-Песковском концлагере (вх. № 17724). Постановили – освободить».

Полгода под следствием и год содержания в концлагере оставили неизгладимый след в душе Георгия. Когда он вернулся в Измалково, то уже 31 декабря 1922 г. в письме своему дяде Григорию Трубецкому в Париж он пишет: «… Я ставлю теперь себе две задачи: 1) переезд семьи из Измайловских болот в Москву; 2) и о чем даже страшно подумать, но я мечтаю готовить к переезду папа́, мама́ и девочек к вам». В Москве и Московской области, как и по всей стране распространялись голод и безработица, шли массовые аресты и выселения «вредных» и «опасных» элементов. В своих письмах дяде в Париж Георгий все чаще пишет о ситуации в Подмосковье, о своих беспокойствах и настроениях: «…тоскливо стало жить, не от постоянно висящего дамоклова меча, а оттого, что кажется, нет надежды на какую-либо перемену».

В это мрачное и тяжелое время светлым и радостным событием для Георгия стала его женитьба 14 октября 1923 г. на Александре Михайловне Голициной, правнучке генерал-губернатора Москвы. Обвенчались они в московском храме Св. Бориса и Глеба на ул. Поварской, а вскоре храм был закрыт. Теперь ему приходилось содержать не только своих родителей и сестер, но и свою молодую семью, включая дочь Марину, родившуюся в сентябре 1924 г. Осоргины в эти нелегкие времена, жили на средства от дачи уроков, продажи вещей, переводов, огородничества. Непосредственно Георгий временно работал сотрудником ВСНХ в должности инспектора-калькулятора Экономического Управления, садоводом-лесоводом в лесничестве станции Одинцово, постоянно находясь в поисках постоянной работы. В Москве через своего близкого друга Раевского Александра Александровича и его жену Надежду Богдановну, урожденную баронессу Мелендорф, Георгия познакомили с председателем Нансеновской миссии Джоном Горвиным и американским концессионером Джоном С. Элиотом. Надежда получить постоянную работу в американской фирме У.А. Гарримана по разработке шахт в Грузии явилась причиной встреч Осоргина Г.М. с секретарём Д.С. Элиота. Он и не предполагал, что все квартиры, которые посещались представителями иностранных фирм, а также советские граждане, имевшие с ними контакты, негласно контролировались сотрудниками ОГПУ.

6 марта 1925 г. Михаил Осоргин отправился в Ново-Песковский переулок 13, кв.10 на встречу с секретарём Д.С. Элиота – Сандрой Мейендорф и был там задержан – на её квартире сотрудниками ОГПУ была устроена засада. Арест и обыск Осоргина Г.М. на основании Ордера ОГПУ № 8827 от 06.03.1925 г. производил комиссар Активного отделения Румянев. Арест был полной неожиданностью для Георгия, но ему удалось оставить своей жене записку: «…Вот настал и твой черед, душка моя, подвергнуться испытанию. Да хранит вас всех Господь. Молитесь за меня и будьте совершенно спокойны. Я ни одной минуты не боюсь за себя, и все мысли мои о вас, остающихся. …Крещю и молюсь за Вас, но помните, что я буду держать свой стяг высоко, и того же требую и от тебя». Его отвезли на Лубянку, где и выдвинули обвинение – «участие в организации, стремящейся к свержению соввласти, действующей в направлении помощи международной буржуазии».

Начались долгие и частые допросы. Непоколебимость в своих взглядах, а также недопонимание назначения и деятельности органов ОГПУ, твердая уверенность в своей невиновности и в своих действиях оказались для Осоргина основными причинами его дальнейшей жизни в застенках ОГПУ. Уже в день ареста при заполнении Анкеты арестованного за № 854 от 06 марта 1925 г. в графе «возраст» Георгий указывает дату рождения «октябрь 1883 г.», а не «1893 г.». Групповое Дело № 30988 на Осоргина Г.М. и др. было открыто 9 марта 1925 г., а 20 марта этого же года помощник начальника 6-го отдела КРО ОГПУ Демиденко Н.И. вынес Постановление: «…рассмотрев дело по обвинению гр. Осоргина Георгия Михайловича в участии и в организации, стремящейся к свержению соввласти, действующей в направлении помощи международной буржуазии, нашел, что Гр-нин Осоргин Георгий Михайлович за годы революции участвовал до последнего времени в ряде контрреволюционных организаций и группировок, стремившихся к насильственному свержению соввласти, а потому, принимая во внимание в. выше изложенное, ПОСТАНОВИЛ: ПРИВЛЕЧЬ Осоргина Георгия Михайловича в качестве обвиняемого, предъявив ему обвинение по ст. 60 и 61 УК и избрать меру пресечения уклонения от следствия и суда содержание под стражей».

Дело Осоргина Георгия Михайловича

Проходят долгие два с половиной месяца содержания во Внутренней тюрьме ОГПУ. Какими они были для Георгия – мы не знаем, но уже на допросах в июне Осоргин стал давать такие показания, которые стоили ему свободы и навсегда разлучили с родными и близкими. На допросах 13 июня и 18 июня, которые вел В.И. Денисевич – помощник начальника 6-го отдела ОГПУ, Осоргин признался, что по убеждениям монархист и поэтому «не мог служить в революционной армии. … в Калуге в тыловом ополчении как бывший офицер был освобожден из-за порога сердца. Был дан документ, в котором не указано офицерское звание. …в 1918 г. получив документ о явке на сборный пункт, его уничтожил и выписавшись из Мещанской ул., перебрался на жительство в Измалково, где по старому документу, изменив в нем год рождения с 1893 на 1883, получил новый документ – учетную карточку, освобождающую меня от призыва по возрасту. … В 1921 г. арестован ВЧК и освобожден 29 декабря 1922 г. … Из своих знакомых могу указать на Раевского Александра Александровича, которого считаю своим близким другом, и бывал у него в Москве часто. …Других своих знакомых, как и в первый раз, так и теперь отказываюсь назвать».

24 июня в Протоколе допроса со слов Осоргина записано: «По своим политическим убеждениям считаю себя идейным монархистом, активистом никогда не был. Сам я религиозный человек и если бы не это, то после расстрела императора Николая II, я бы лишил себя жизни. В декабре 1918 г. я хотел освободить государя из-под ареста, для этой цели я решил приехать из своего б.имения в Москву, найти несколько гвардейских офицеров, решившихся поехать со мной в Тюмень. В этом же месяце приехал в Москву и обратился к нескольким лицам. Из лиц, к которым я обратился, могу назвать Брусилова Алексея Алексеевича, сына б.генерала Брусилова, а также Сергей Сергеевич Хитрово – оба мои однополчане. Как от них, так и от других я получил отказ. Фамилии других я отказываюсь назвать. …В свою очередь я от некоторых офицеров получил предложение ехать на юг, где организовывалась армия, от этого предложения я отказался, ... считая гражданскую войну при всяких обстоятельствах братоубийственной и большим злом. Кроме этого я не считал это движение монархическим и вождей этой войны я не знал ни одного, кто бы их них был монархистом. Связи какой-либо с миссиями я не имел и там никогда не бывал. Знаком был с Горвиным – председателем Нансеновской миссии и Фрейманом – сотрудником Латвийской миссии. …за весь период существования Советской власти не служил в Красной армии, считая это для себя неприемлемо ввиду Гражданской войны. …Во время февральской и октябрьской революций никакого участия в боях ни с какой стороны не принимал. …служба в ВСНХ в должности инспектора-калькулятора – таковой компромисс считаю возможным ввиду того, что не верил в невозможность какого-либо переворота. Считаю всякий переворот при создавшемся положении равносильным порабощению как экономическому, так и политическому России иностранцами – положению, с которым никогда не смогу и не смог бы примирится. … Мое отношение к Белым армиям отрицательное, что видно из моего отказа служить там…». Июньские признания послужили поводом к привлечению его 8 июля 1925 г. в качестве обвиняемого и по ст.81-г УК – сокрытие даты рождения и офицерского звания, а также – уклонение от призыва к обязательной военной службе в Красной армии.

8 августа 1925 г. помощник Начальник 6 отдела КРО ОГПУ В.И. Денисевич вынес обвинительное заключение: «…рассмотрев дело № 30988 по обвинению гр.гр. Осоргина Георгия Михайловича, арестованного 6 марта 1925 г. по 60, 81 ст.ст. У.К. и Раевского Александра Александровича, арестованного 5 марта 1925 г. по 60 ст. У.К. и содержащихся во Внутренней тюрьме, НАШЕЛ: …КРО ОГПУ, продолжая агентурную разработку, установил ряд новых фактов активной к.р. деятельности Осоргина Г.М., о которой он умолчал на следствии. По этим материалам личность и деятельность Осоргина Г.М. рисуется следующим образом…

…по своим политическим убеждениям ОСОРГИН Г.М. является идейным монархистом и человеком фанатически религиозным.

…В этом же 1918 г. ОСОРГИН Г.М. перебирается на жительство в Москву, … Встречается со своим однополчанином РИДИГЕРОМ Н.Н. (расстрелян ОГПУ), бежавшим из ссылки, дает ему приют и изыскивает способы для нелегальной переброски его заграницу. Поддерживает связь со своим двоюродным братом ТРУБЕЦКИМ Сергеем Евгеньевичем. Во время его ареста по делу Национального Центра бежит из засады и предупреждает генеральшу КУЗНЕЦОВУ о грозящей опасности и необходимости уничтожения важных к.р. документов. Ведет переписку с родственниками за границей. Сам является преданным сторонником монархического движения, возглавляемого б.в.кн. Николаем Николаевичем. Высланному ОГПУ заграницу б.кн. Трубецкому Сергею Евгеньевичу, игравшему крупную разведывательную роль в Штабе Николая Николаевича, отправляет информационные сведения в Париж о боеспособности Красной Армии, отзываясь о последней как о мыльном пузыре .

…На основании вышеизложенного, обвиняются:

I/ ОСОРГИН Георгий Михайлович, 32 лет, родом из Калужской губ., Сергиевской волости, с. Сергиева, женат, б.дворянин-помещик, б.штабс-ротмистр лейб-гвардии конно-гвардейского полка в том, что:

1. будучи идейным монархистом-активистом, сторонником восстановления монархии, избегал службы в рядах Красной армии, подделывал в документе год своего рождения с 1893-1883 и скрывает офицерское звание, чем и освобождается от такового;
2. В 1918 г. приезжает из своего имения в Москву и вербует офицеров из гвардии, с целью освобождения Николая II из-под ареста;
3. Во время ареста своего двоюродного брата б.кн. С.Е. ТРУБЕЦКОГО, по делу Национального центра, бежит из засады с целью выполнения просьбы арестованного – предупредить генеральшу КУЗНЕЦОВУ (муж расстрелян) о грозившей ей опасности;
4. В 1923 г. ОСОРГИН Г.М. скрывает у себя на квартире члена монархической зарубежной организации, б.штабс-ротмистра лейб-гвардии конногвардейского полка – РИДИГЕРА Н.Н. (расстрелян ОГПУ), бежавшего из концлагеря, а также устраивает ему убежище у своих друзей и знакомых. Снабжает РИДИГЕРА Н.Н. деньгами и указывает лиц, могущих его снабдить документами для нелегальной переброски заграницу;
5. В 1924 г. зная о существовании лицеистской монархической организации в Ленинграде и о произведенных там арестах, является к РАЕВСКОМУ А.А. и предупреждает его о грозящей ему опасности;
6. До момента своего ареста находится в связи с иностранными миссиями в лице Секретаря Латмиссии ФРЕЙМАНА и секретаря английской миссии БЕРБЕРИ, использовывая эти знакомства в к-р целях;
7. Является членом монархической организации, возглавляемой б. великим князем Николаем Николаевичем, и в 1924 г. через неизвестное лицо предлагает ему свои услуги по совершению любого террористического акта над вождями революции. Таким же образом получает из заграницы ответ от б.в.к. Николая Николаевича «ЖДИТЕ»;
8. В 1924 г. посылает в Париж своему двоюродному брату б. кн. Сергею Евгеньевичу Трубецкому – одному из руководителей разведки Штаба Николая Николаевича, сведения о состоянии Красной армии и указывает на необходимость перенести центр тяжести монархической работы на деревню;
9. Связан с лицами, стоящими во главе к-р группировок, ныне нами разрабатываемых;

Означенные преступления предусматриваются ст. 81 п.«Г» и 60 ст.ст. Уголовного Кодекса. Принимая во внимание все изложенное ПОЛАГАЛ-БЫ: Возбудить ходатайство перед Президиумом ЦИК СССР о разрешении слушания Дела № 30988 в Судебном заседании Коллегии ОГПУ».

Только через два месяца, 12 октября 1925 г., во внесудебном порядке (согласно Постановлению Президиума ЦИК СССР от 16 сентября 1925 г.) на заседании Коллегии ОГПУ было рассмотрено Дело и вынесен приговор Г.М. Осоргину. В выписке из протокола сказано: «ОСОРГИНА Георгия Михайловича расстрелять, с заменым заключением в концлагерь сроком на ДЕСЯТЬ /10/ лет, считать срок заключения с 06.03.1925 г.».

Такой приговор был ударом не только для самого Георгия, но и для его молодой супруги. Уже 19 октября Александра Михайловна пишет Заявление на имя Прокурора Республики Р.П. Катаняна: «Прошу Вас разрешить мужу моему Георгию Михайловичу Осоргину, содержащемуся в Внутренней тюрьме ОГПУ и 12 октября приговоренному к 10 годам концентр. лагеря, отбывать наказание в рабочем коридоре Бутырской тюрьмы. Муж мой человек слабого здоровья с хроническим перерождением сердца и непрекращающимися перебоями и совершенно не приспособлен к тяжелым условиям жизни, ни к физическому труду. О сем я представляю копию свидетельства д-ра Шварца, выданного еще в 1921 г. и 2 свидетельства д-ра Краевского и проф. Плетнева, лечивших мужа в 1924 г. Кроме того после 7,5 месяцев предварительного заключения без свидания, которое уже само по себе является тяжким наказанием, я прошу смягчить участь мужа, оставив его в тюрьме, дабы я могла видеть его еженедельно, также и старики его родители, которые не доживут до его возвращения. Я прошу обратить Ваше благосклонное внимание на мою просьбу и не отсылать мужа из Москвы тем более, что наступает зимнее время и я не имею средств, чтобы снабдить его одеждой и провизией и не имею возможности поехать к нему на свидание в лагерь, так как на моих руках малолетний ребенок. Александра Осоргина. 19 октября 1925 г. Москва. При сем прилагаются 3 врачебных свидетельства». В левом верхнем углу этого документа слабочитабельная надпись – резолюция: «на рассмотрение…Оставить … наказания в Бутырской тюрьме. 21.10.». Александра Михайловна Осоргина, как и многие представительницы дворянства и высших сословий в эти сложные и страшные времена были наивны в своих поступках, недальновидны в своих намерениях, руководствовались только личными желаниями и потребностями. Прошение о замене места лишения свободы с лагеря на тюрьму – это откровенное решение только личностных желаний и полное незнание тех трудностей, которые были уготованы её мужу на основании этого прошения. На основании этого прошения Георгия перевели из Внутренней тюрьмы в Бутырскую, где на него было заведено Тюремное дело № 13 и предписано содержание в камере № 8. Здесь он провёл долгие два с половиной года: бутырская камера на 24 человека – «контрика» и работа в тюремной библиотеке разносчиком книг по камерам. Счастливыми мгновеньями в первые месяцы тюрьмы для Георгия стали частые свидания с женой. Александре Михайловне давали Разрешения на разовые свидания практически каждую неделю.

Пребывание в Бутырской тюрьме не могло не отразиться на эмоциональном состоянии Осоргина. Его письма к семье и родным пронизаны глубокой любовью и бесконечной и пронзительной тоской о прошлом, а пафосность описания картин прошлого доходит до малодушной сентиментальности. Тяжесть его тюремной жизни возрастает осенью 1927 г., когда ему несколько раз было отказано в амнистии: «Объявить Осоргину, что применение Амнистии к нему снято впредь до нового ….»; «из списка, приложенного к служебной записке Особо-уполномоченного при КОЛЛЕГИИ ОГПУ за № 2314 от 07.12.27 г. и полученного в Бутырской тюрьме при предписании II-го тюремного отдела ОГПУ от …1927 года за № 294826, на лиц, осужденных ОГПУ, срок наказания которых за применением амнистии от 6/XI 1927 г. сокращен на одну треть. П. 165 Осоргин Георгий Михайлович. … из списка исключить …Осоргина Г.М».; «…коим о применении амнистии будет сообщено дополнительно. … Объявить под расписку Осоргину Г.М. что примененная к нему амнистия о сокращении срока наказания отменена и о новом применении ему будет сообщено дополнительно». К тому же у Осоргина за плечами уже два ареста, Ново-Песковский концентрационный лагерь и теперь предстоял долгий десятилетний срок в Бутырской тюрьме.

В начале 1928 г. в этой тюрьме судьба свела Осоргина с Олегом Волковым – представителем старого петербургского рода. Многое объединяло их и в традициях семейного уклада, и образовании, отношении родителей к общей ситуации в стране. Отец Олега – Василий Александрович и слышать не хотел об отъезде за границу еще с 1918 г., надеялся на «непредвиденные обстоятельства» и страшился потери «родных мест, милой русской земли». О.В. Волков, находясь под следствием уже четыре месяца, был переведен в Бутырскую тюрьму, где попал в тюремную больничку. Георгий Осоргин, как разносчик книг при тюремной библиотеке, посещал и лазарет. В своей книге «Погружение во тьму» Олег Волков достаточно точно описал Георгия, его характер и взгляды:

«… Георгий Михайлович Осоргин был несколько старше меня. Уже в четырнадцатом году он новоиспеченным корнетом отличился в лихих кавалерийских делах. Великий князь Николай Николаевич лично наградил его Георгиевским крестом.

Осоргин принадлежал к совершенно особой породе военных – к тем прежним кадровым офицерам, что воспринимали свое нахождение в армии на рыцарский, средневековый лад, как некий возвышенный вид служения вассала своему сюзерену.

Убежденный, не ведающий сомнения монархист, Георгий был предан памяти истребленной царской семьи.

Приговоренный к десяти годам, Георгий отбывал срок в рабочих корпусах Бутырской тюрьмы. Должность библиотекаря позволяла ему носить книги в больничную палату. Будто перечисляя заглавия иностранных книг, он по-французски передавал мне новости с воли, искоса поглядывая на внимательно и тупо слушающего нас надзирателя».

Образованный юридически, имеющий опыт проживания в концлагере, Георгий реально осознавал различия между лагерным режимом и тюремным, оценивая состояние и возможности своего здоровья, тем более, что в амнистиях ему было отказано. В связи с этим он начал ходатайствовать в вышестоящие тюремные инстанции о переводе его в концлагерь для дальнейшего отбывания наказания. Это было важное и смелое решение. Несколько месяцев этот вопрос рассматривался в руководстве Тюремного управления и 27 апреля 1928 г. на Осоргина Г.М. был составлен путевой Открытый лист № 13/3931. Он знал, что отправят его в лагерь на далекие Соловки, на суровый и жесткий режим особлага. За несколько дней до этапа на Соловки Георгий пишет последнее письмо из Бутырской камеры. Письмо, в котором он прощается с прошлой счастливой жизнью в Сергиевском, с детскими и юношескими воспоминаниями, подводя своеобразный итог своим поступкам и мыслям: «…Милый дядя Гришанчик, перебирая в своей памяти Пасхи прошлых лет, я вспомнил нашу последнюю Пасху в Сергиевском…несмотря на красоту и радостность пробуждающейся природы, не мог заглушить в каждом из нас то чувство тревоги, которое щемило сердце. То чья-то бессмысленно озлобленная рука вновь и вновь кощунствовала над нашим Сергиевским, то угнетало сознание, что наша дружная семья начала разлетаться. … Нехорошее это было время, тяжелое. И вся эта смутность душевная, помимо определенных причин, имела под собой, мне кажется, еще более глубокую, общую основу: все мы, и стар, и млад, стояли тогда на крутом переломе; позади себя мы оставили, бессознательно прощаясь с ним, полное дорогих любимых воспоминаний прошлое, впереди смутно рисовалось какое-то враждебное, совершенно неизвестное будущее. …я жил совершенно обособленной жизнью и работал с утра до вечера в поле, не видел, да и не хотел видеть ничего другого, слишком мучительно было думать… Для нас всех не было и не будет ничего лучше Пасхи у нас в Сергиевском. Это – не слепой патриотизм, потому что для нас всех Сергиевское послужило той духовной колыбелью, в которой родилось и выросло все, чем каждый из нас живет и дышит...». Своеобразное «прощальное» письмо пронизано болью утрат, скорбью перемен, огромной любовью к близким и безнадежностью перед предстоящим.

Медицинская карточка Георгия Михайловича Осоргина

Олег Волков в своей книге писал об этих событиях: «Как-то Георгий зашел проститься. – Слава Богу, удалось-таки выхлопотать перевод в лагерь, – с облегчением сказал он. – Отправят на Соловки. На Соловецкие острова! Чистое небо, озера... Святыни наши. Ходить ведь буду по какой земле? ...». В последних числах апреля 1928 г. с этапом Георгия Осоргина отправили в СЛОН ОГПУ. 6 мая 1928 г. он прибыл в Соловки – обитель духа, превращенная большевиками в средоточие зла и жестокости, ненависти и предательства, бессилия и страха.

В Регистрационной карточке гражданского заключенного УСЛОН ОГПУ Осоргина Г.М. отмечено, что «поступил из Ленинграда 06.05.1928 г. при документе № 13/393/ от 27.04., ст. 60 и 81, на срок 10 лет с 06.03.25 по 06.03.35.», а в Учетно-регистрационной карточке УСЛОН ОГПУ вписано: «Категория трудоспособности - 2-я на 1 год, основание – санитарная карточка» Санчасти I-го Отделения УСЛОН. Освидетельствование 23 июня 1928 г. определило Осоргину Г.М. уже 3-ю категория трудоспособности, т.к. установлен диагноз – хронический ревматизм, хронический аппендицит. Годы в Бутырской тюрьме дали свои плачевные последствия, но в Соловках сослужили неоценимую услугу – Осоргина оставили работать при лагерном лазарете I-го Отделения.

О. Волков, оставшись в Бутырской тюрьме, и подумать не мог, что на далеких Соловках они вновь встретятся. Уже на третий день по прибытии в лагерь, по состоянию здоровья О. Волков из карантина был отправлен в лазарет, где и встретил Осоргина:

«Ворожил мне Георгий. Был он делопроизводителем лазарета – правой рукой главного врача Эдиты Федоровны Антипиной… Знающий врач, она и свою санчасть наладила отлично. Расторопный, во-военному пунктуальный Георгий был ей ценным помощником.

Работал он с редким в лагере рвением: служба давала ему возможность делать пропасть добра. Не перечесть, сколько выудил он из тринадцатой – карантинной – роты священников, "бывших", беспомощных интеллигентов! Укладывал их в больницу, избавлял от общих работ, пристраивал в тихих уголках. И, зная, насколько это способствование "контре" раздражает начальство, Эдита Федоровна неизменно помогала своему верному адъютанту. …Георгий спасал – она выдерживала попреки сверху. …В стареньком кителе и фуражке, надетой на манер, выдававший за версту кадрового кавалериста, Георгий весь день сновал между лазаретом, ротами, управлением, добиваясь облегчений, переводов, пропусков, льгот. Я был одним из многих, кто благодаря его участию счастливо миновал чистилище – длительный и обязательный искус общих работ – и сразу оказался устроенным; стал ходить "в должность" – статистом санчасти. Осоргин же помог мне поселиться в монастырской келье». Работая в одной санчасти I-го Отделения СЛОН ОГПУ, Олегу Васильевичу приходилось много общаться с Осоргиным. Поэтому, на мой взгляд, он достаточно точно описал в своей книге душевные качества Георгия: «Именитый, старинный род Осоргиных вел свою генеалогию от св. Иулиании. Приверженный семейным традициям, Георгий наследственно был глубоко верующим. Да еще на московский лад! То есть знал и соблюдал православные обряды во всей их вековой нерушимости...». «...Иногда Георгий уводил меня к епископу Иллариону , поселенному в Филипповской пустыни , верстах в трех от монастыря. Числился он там сторожем. … Через Георгия Илларион поддерживал связь с волей, и тот приходил к нему с известиями и за поручениями». При этом О. Волков достаточно метко описал и те перемены в Георгии, которые наложила на него тюремно-лагерная жизнь: «Я вдруг увидел то, чего не замечал, встречая Георгия изо дня в день: и резкие морщины, и глубоко ввалившиеся глаза, и неразглаживающуюся складку меж бровей. Бесконечно усталый, даже затравленный взгляд. Знать, тяжко на душе у моего Георгия. Но что за выдержка! Ничем не выдаст своего смятения, всегда ровен, участлив, легок! И щедр на добро, будто баловень судьбы, готовый выплеснуть на других излишек своих удач. …Трезво и безнадежно смотрел Георгий на свой земной путь».

Георгий пробыл на Соловках только полтора года. Утешением были письма от жены и ожидание её приезда. В письме № 23 (часто заключённые номеровали письма своим родным) от 14 августа 1928 г. Александра (Лина) Михайловна сообщала, что до их встречи осталось не больше двух недель. 28 августа Георгий написал Рапорт на имя Начальника Административной части УСЛОН ОГПУ о распоряжении разрешить его жене «прибывшей в Кемь, въезд на Соловки на предмет получения свидания…», а 30 августа – о разрешении на личное свидание с ней. Центральная Аттестационная Коллегия УСЛОН на очередном заседании 1 сентября 1928 г. рассматривала ряд внутренних вопросов, где п.52 – Рапорты Осоргина Г.М., делопроизводителя Центрального лазарета Санчасти , с 3-ей категорией трудоспособности, «труд и поведение удовлетворительные» , но в первых числах сентября в свиданиях ему было отказано. Несмотря на резолюцию на Разрешении № 8905, выданном Александре Михайловне 24 августа в Москве: «на 7 раз по 1 часу в сентябре 1928 г.», уже 14 сентября Георгий вновь написал Рапорт, в котором изложил: «18 сентября кончается срок разрешенного мне Нач. Адм. Частью УСЛОН личного свидания с моей женой Осоргиной Александрой Михайловной. Прошу Вашего ходатайства о продлении мне срока личного свидания, мотивируя свою просьбу тем, что я нахожусь в заключении с 6-го марта 1925 года, т.е. 3½ года и за все это время виделся с женой лишь в тюремной обстановке при Бутырской ОГПУ тюрьме…». 15 сентября ему было продлено свидание с женой еще на 10 дней, а на Удостоверении № 257 от 17 сентября, выданном Осоргиной А.М., была поставлена резолюция: «На основании распоряжения Нач. Адм. Отдела УСЛОН срок свидания продлен до 28 сентября, …срок свидания продлен до прихода след…щего парохода. 29/IX.с.г.». В последующих прошениях о продлении было отказано. В общей сложности Георгий и Александра практически месяц могли видеться, проживая в каюте пришвартованного корабля. «Во время этой встречи Георгия и Лины был зачат их второй ребенок – Михаил».

С конца 1928 г. в лагере на Соловках отбывал свой срок Д.С. Лихачев. В своих воспоминаниях он упоминает Георгия Осоргина: «Зрительная память хорошо сохранила мне внешность и манеру держаться Георгия Михайловича Осоргина. Среднего роста блондин с бородкой и усами, всегда по-военному державшийся: прекрасная выправка, круглая шапка чуть-чуть набекрень …, всегда бодрый, улыбчивый, остроумный, – таким он запомнился мне на всю жизнь. С ним была связана и распространенная потом в лагере шутка: на вопрос «как вы поживаете?», он отвечал: «А лагерь ком а лагерь», переиначив известное французское выражение «a la guerre comme a la guerre» («на войне как на войне»). Он работал делопроизводителем санчасти, и я его часто встречал снующим между санчастью и зданием Управления СЛОН на пристани, на дорожке между кремлевской стеной и рвом. Он многое делал, чтобы спасти от общих работ слабосильных интеллигентов: на медицинских комиссиях договаривался с врачами о снижении группы работоспособности, клал многих в лазарет или устраивал лекпомами (лекарскими помощниками, фельдшерами) … Осоргин был глубоко религиозным человеком, записывался на Рождество и на Пасху в ИСЧ (Информационно-следственной части) для получения пропуска на богослужение в церкви». «В Кримкаб приходил Владимир Юльянович Короленко (племянник Владимира Галактионовича Короленко), … Приходил Георгий Михайлович Осоргин (но редко) …».

16 марта 1929 г. Георгий Осоргин прошёл повторное переосвидетельствование, и ему была присвоена на 1 год 2-я категория трудоспособности. Он, как и прежде, продолжал работать в Санчасти, часто используя свое положение для исполнения личных интересов, поддерживая многих и многих.

Но однажды произошло непредвиденное. В предпасхальные дни Георгий «доставил Причастие и мантию умирающему Владыке Петру Звереву (Воронежскому) ». Об этом узнало лагерное начальство, Георгий был арестован. В Справке, составленной 27 мая 1929 г. в Информационно-Следственном Отделе СЛОН ОГПУ и приобщенной к Личному делу Осоргина Г.М., сказано: «Заключенный Осоргин Г.М. обвинялся по следделу № 541 Отделения СЛОН, ИСО, при чем преступные действия его выразились в превышении своих полномочий будучи делопроизводителем Центрального лазарета, за что был подвергнут содержанию в карцере XI Р.О.Э. сроком на 30 суток, считая срок с дня заключения». Но 20 июня на Соловки в составе комиссии ОГПУ прибыл М. Горький, и всех заключённых из карцеров выпустили. Осоргин Г.М. был также освобожден, но переведен на работы в VI отделение СЛОН – на о. Анзер , где и находился до приезда его жены Александры на личные свидания.

В августе 1929 г. по Соловецким лагерям было развернуто громкое внутренне Дело № 747/1 – Дело о предотвращении попытки массового побега заключенных. Сотрудниками Информационно-Следственного отдела СЛОН ОГПУ была разработана секретная операция для благополучного отчета перед Москвой о борьбе с побегами. Операция была начата 31 августа 1929 г. на основании «информационного материала по агентурному делу № 1 о подготовляющемся групповом вооруженном побеге… приступить к следственному производству». Сотрудником Информационно-Следственной части по обслуживанию СЛОН ОГПУ Залдат И.П. этим же числом было подписано Постановление по Следделу № 747: «принять настоящее дело к производству и приступить к ведению предварительного следствия». В следующем Постановлении от 11 сентября 1929 г. содержалось: «На основании материалов следдела № 747 выявлено, что весной 1929 г. в I-м, а ныне IV-м Отделении СЛОН образовалась организация, целью которой разоружение Отряда Охраны, захват оружия и складов, радио, Воздухолинии, пароходов и с заключенными по к-р статьям переправиться на материк и пробраться в Финляндию и Китай, начать борьбу с СССР;…Привлечь по следделу № 747в качестве обвиняемых указанных выше заключенных, предъявив таковым обвинение по ст. 58 п.11 о чем объявить им под расписку». В списке Постановления перечислено сорок три заключённых, Осоргин Георгий в нём отсутствует. В этот период он находился на о. Анзере. Шёл сентябрь 1929 г. Операция по «предотвращению побега» набирала обороты, шли аресты по всем лагерным пунктам, включая материковые командировки. А Георгий ожидал второго приезда своей жены. Она приехала на последнее свидание с Георгием – ей дали разрешение на две недели – до 13 октября. Этот приезд был особенным – они вместе отмечали 36-летие Георгия. Александра Михайловна впоследствии вспоминала этот приезд многие годы: «… те дни были для них обоих самыми счастливыми за все время их недолгой супружеской жизни. … Они мечтали: с ареста Георгия прошло четыре года, значит, через шесть лет его отпустят, … отправят куда-то в ссылку, там они заживут вместе и будут счастливы».

Операция, разработанная в недрах руководства Соловецких лагерей, решала не столько вопросы отчётности, сколько вопросы «чистки» состава заключённых. Арестам и дальнейшим репрессиям в первую очередь подлежали те категории заключённых, которые являлись «балластом» для лагеря в новой экономической обстановке: маломощные и слабосильные заключенные, а также – регулярные «отказники» от работ – злостный уголовный элемент. Арестам подверглись и заключённые – бывшие офицеры Царской и Белых армий – как особо-опасные контрреволюционные элементы и заключённые, руками которых была осуществлена эта операция – «стукачи»-провокаторы. Каждый день формировались всё новые и новые списки на аресты. А Георгий и Александра, не ожидая нависшей над ними опасности, дорожили каждым днём своих встреч-свиданий.

Александра Михайловна Осоргина покинула остров 13 октября, а уже 14 октября Георгий был арестован и допрошен. В Протоколе допроса, который вёл начальник Информационно-Следственного отдела УСЛОН Феонов П.И. в разделе «По существу дела» со слов Осоргина записано: «Примерно в июле месяце с/года в столовой Кремля я встретился с заключенным Петрашко Степаном Осиповичем, который рассказал мне, что в самое ближайшее время в Соловках предстоит выступление организованной при значительном количестве группы заключенных,… целью обезоружение охраны, захвата пароходов и ухода на них за границу…на мое высказанное сомнение в нужности или просто невозможности проведения такого плана в исполнение Петрашко стал доказывать мне реальность плана и он же предложил принять участие в организации, на что я ответа не дал. ... при вторичной встрече с Петрашко на спортплощадке, в комнате инструктора физкультуры заключ. Грабовского и в его присутствии, я дал согласие на участие в организации и в это же время получил задание от Петрашко поговорить с известными мне на Соловках надежными людьми… мне будет поручена роль помощника руководителя группы, которая должна будет уничтожить радио и телефонную связь в Соловках». В показаниях Осоргина фигурировали имена Петрашко С.И., Сиверса А.А., Ахмед-Бек-Мухамед-Бек-Оглы, Олейникова В.В. При этом, в протоколе со слов Осоргина Г.М. была записана следующая информация: «для чего я по поручению Петрашко ходил несколько раз в помещение телефонного коммутатора, осматривал главные линии здания управления и два раза обходил радиостанции, где выяснил, что охрана… не представит больших затруднений к захвату радиостанции, телефонный коммутатор специальной охраны не имеет совершенно. Все это я передал Петрашко. Из двух привлеченных в организацию, могу указать на 2-х своих товарищей – Сиверс Александр Александрович и Ахмед-Бек-Мухамед-Бек-Оглы…». Насколько правдоподобны эти показания и в какой мере соответствуют действительности – неизвестно, как «выбивались» эти показания на период ведения следствия – можно лишь догадываться, но Георгий Осоргин до приезда жены находился на о. Анзер , а с 1 по 13 октября – проживал с Александрой. Поэтому вызывает сомнение правдоподобность его показаний по сбору информации, тем более, что Олейников В.В. был арестован на основании Постановления еще 11 сентября 1929 г. , а Петрашко С.И. был арестован на основании Постановления 24 сентября 1929 г. .

Г.М. Осоргин был в числе последних арестованных «участников» этого заговора. 15 октября 1929 г. операция была свернута. В результате было составлено Заключительное Постановление – 16 страниц текста формата А3. В нем были представлены детальные описания всех действий участников «заговора», полученные в период ведения следствия. При этом в Постановлении оговорено: «Роль в организации каждого из обвиняемых по сему делу и степень виновности устанавливается, путем собственного признания и путем показания других обвиняемых, согласно изложенного ниже». Георгий Осоргин в этих материалах фигурирует только в показаниях двух заключённых – Сиверса А.А. и Ахмед-Бек-Мухамед-Бек-Оглы, а в показаниях Петрашко С.И. и Олейникова В.В. он не значится. Но в тексте о самом Георгии Осоргине сказано: «…признал себя виновным…».

Постановление завершается текстом:

«На основании вышеизложенного:

ПОЛАГАЛ – БЫ: Настоящее следственное дело за № - 747/1 представить на рассмотрение Коллегии ОГПУ, для вынесения приговора во внесудебном порядке».

Этот документ, подписанный начальником ИСО УСЛОН ОГПУ Феоновым П.И. и начальником УСЛОН ОГПУ Ногтевым А.П., был отправлен на утверждение в Москву. Там он был подписан Начальником III-го Отделения Спецотдела при ОГПУ Эйхмансом Ф.И. и членом Коллегии ОГПУ и начальником Спецотдела при ОГПУ Бокия Г.И. В выписке из протокола заседания КООГПУ (судебного) от 24 октября 1929 г. значится:

«СЛУШАЛИ: п.8 Дело № 85245 по обвин. заключенных Соловецкого концлагеря ПОКРОВСКОГО Сергея Николаевича, ЧЕХОВСКОГО Вадима Карловича и др. в числе 44-х чел. по 85/11 ст.УК. ДЯГИЛЕВА Валентина Павловича и др. в числе 7-ми чел. по 58/12 ст. УК. Всего по делу проходит 51 человек. (Дело рассматр. в пор.постан. През. ЦИК от 9/6-27 г.)

ПОСТАНОВИЛИ: …2) ЧЕХОВСКОГО Вадима Карловича, 3) ОСОРГИНА Георгия Михайловича, 4) ПЕТРАШКО Степана Иосифовича, …11) ОЛЕЙНИКОВА Василия Васильевича, …28) АХМЕД-БЕК-МУХАМЕД-БЕК-ОГЛЫ, …32) СИВЕРС Александра Александровича, … Р а с с т р е л я т ь. …50) ЧАШКИНА Андрея Ивановича, 51) БОГАТЫРЬ Ивана Ильича – приговорить к ВЫСШЕЙ МЕРЕ НАКАЗАНИЯ С ЗАМЕНОЙ ЗАКЛЮЧЕНИЕМ В КОНЦЛАГЕРЬ, сроком на ДЕСЯТЬ лет. Дело сдать в архив».

С самого начала вся операция носила фальшивый характер, т.к. администрация лагеря через своих информаторов – «стукачей» распространяла разговоры и пыталась выяснить ответную реакцию и настроенность на массовый побег заключенных. Через сеть таких информаторов формировались фальшивые списки групп заговорщиков, выявлялись «сторонники» побега, создавались «инициаторы», «организаторы» и «руководители»; назначались встречи и разрабатывались «планы» и «методы» побега. С окончанием операции вся ответственность за приговор легла на представителей Коллегии ОГПУ во главе с Г.И. Бокия и Ф.И. Эйхмансом. Из архивных документов Дела № 747/1 следует, что в период следствия арестовано было более двухсот человек, под приговор попало – 51. Приговор в отношении 36 заключённых, осужденных к ВМН, был приведен в исполнение 29 октября 1929 г. на Соловках. В соответствии с этим же приговором 15-ти заключённым ВМН была заменена 10-ю годами увеличением срока заключения. В числе расстрелянных ночью 29 октября был Осоргин Георгий Михайлович.

Олег Волков в своей книге «Погружение во тьму» так описал своё состояние, когда прибыл на второй срок заключения на Соловки и узнал об этих событиях:

«…В один из предзимних дней я вместе с большой партией был наряжен на рытье могил. Несколько дней подряд мы копали у южной стены монастыря огромные ямы... Один из возчиков, с которым я поделился щепотью махорки, указал мне на возвышавшуюся невдалеке, под самой оградой, порядочную земляную насыпь: под ней – останки заключенных, убитых здесь в октябре двадцать девятого года...

Так впервые я услышал подтверждение смутным слухам о массовых расстрелах на Соловках. О них просочились сведения за границу, догадывались по внезапно оборвавшейся переписке родные и близкие погибших. Но широко по стране не знали. А если бы и знали, эта расправа, при всей ее бесчеловечности, не могла в те годы произвести особого впечатления: казни шли повсеместно, газетные сообщения «приговор приведен в исполнение" успели примелькаться... Это известие меня потрясло. Было страшно узнать, что нет более Георгия, наших общих друзей – всех, кого я надеялся здесь встретить. От меня в трех шагах рыхло лежали поросшие травой комья земли – на этом месте палачи-добровольцы сталкивали застреленных в наспех вырытую траншею, неистовствовали, добивали раненых…Лишь спустя много лет я узнал достоверные подробности гибели Осоргина, Сиверса, других знакомых, сотен Соловецких узников. …Не умерли – а убиты, казнены. Истреблены».

Дмитрий Сергеевич Лихачев , переживший эти события, будучи в заключении на Соловках, в своих воспоминаниях выдвигает достаточно правдоподобную версию ареста и гибели Георгия Осоргина, как одного из «заговорщиков»: «…инициатива ареста Георгия Михайловича принадлежала островному начальству – именно они его ненавидели, их раздражала независимость, бодрость, несломленность».

Только через год, в конце 1930 г. семейство Осоргиных узнало от Е.П. Пешковой о смерти Георгия. «Отпевали Осоргина Г.М. в московской церкви Иконы Ржевской Богоматери (которую снесли вскоре после этого). Лина и Осоргины стояли с каменными лицами. Вел службу широко уважаемый священник Михаил Шик». Именно в это время, узнав о гибели мужа, Александра Михайловна в письме своему троюродному брату пишет: «…Узнав всю правду от Пешковой , тогда же я ей сказала, что прошу нам помочь уехать (за границу), чтобы дети не стали пионерами…». В 1931 г., при ходатайстве Е.П. Пешковой , семейство Осоргиных смогло уехать во Францию. На вилле Трубецких и Хрептович-Бутеневых в Кламаре (пригороды Парижа) поселились Осоргины – Михаил Михайлович с женой Лизой, его дочери Тоня, Мария, Ульяна с пятью детьми, жена Георгия – Александра Михайловна с двумя детьми.

Только в 1989 г. 16 августа Президиум Архангельского областного суда, рассмотрев Дело № 4-49с в присутствии прокурора области, вынес Постановление:

«…Президиум установил:

Постановлением коллегии ОГПУ от 24 октября 1929 года осуждены 51 человек заключенных Соловецких лагерей особого назначения, из них 44 человека – по ст.58-11 УК РСФСР и 7 человек – по ст.58-12 УК РСФСР; в том числе приговорены к расстрелу…

…Изложенное свидетельствует, что обвинение всем репрессированным по делу лицам было предъявлено необоснованно, при отсутствии в их действиях признаков состава преступления. На основании вышеизложенного, руководствуясь ст.378 УПК РСФСР, президиум Архангельского областного суда

ПОСТАНОВИЛ:

Покровского Сергея Никодимовича, Чеховского Вадима Карловича, Осоргина Георгия Михайловича, Петрашко… и дело производством прекратить за отсутствием в их действиях состава преступления».

Постановление от 16 августа 1989 г. – это юридически основополагающий документ о реабилитации всех, кто был арестован, осужден и репрессирован в 1929 г. на основании Дела № 747/1. Реабилитированы те, кто официально фигурировал в Заключительном Постановление и попал под приговор Коллегии ОГПУ. Реабилитированы одним списком и те, кто невинно пострадал как особо-опасный и контрреволюционный элемент, и те, чьими руками была проведена эта операция – провокаторы-«стукачи». События тех лет для нас во многом останутся малоизвестными, а реабилитация никогда не затронет тех, кто был репрессирован в эту операцию, но не был внесен в последние документы дела, а был «списан» под смертность тифозной эпидемии, разгоравшейся осенью 1929 г.

Георгий Михайлович Осоргин – личность неоднозначная и где-то противоречивая. В нем сочетались глубокая религиозность и мальчишеская строптивость, по-военному офицерские храбрость и самоотверженность, душевная одухотворенность и детская наивность, огромная работоспособность при слабом здоровье и величие внутренней силы духа. Георгий Осоргин был ярким представителем дворянства и офицерства той эпохи, которая была растерзана, растоптана и уничтожена большевизмом, но сохранится навсегда в памяти потомков.

Бочкарёва О.В. Осоргин Георгий Михайлович. СоловкиЭнциклопедия. www.сайт. 23.06.2017.

1. ЦА ФСБ РФ. Д. 40940, л. 44, 44об.
2. Там же. Л. 36
3. Там же. Л. 52
4. Там же. Л. 144
5. Там же. Л. 180
6. Там же. Л. 177, 177 об.
7. Там же. Л. 186
8. Шмеман С. Эхо родной земли. М. 2005. Стр. 244
9. Там же. Стр.244.
10. Там же. Стр.242.
11. ЦА ФСБ РФ. Д. 41011, л.4, 4об.
12. Шмеман С. Эхо родной земли. М. 2005. Стр. 245
13. ЦА ФСБ РФ. Д. 41011, л.10, 10об.
14. Там же. Л. 5об.
15. Там же. Л. 10, 10об.
16. Там же. Л. 18, 18об., 19, 19об.
17. Там же. Л.20, 21об
18. Там же. Л. 71об.
19. Там же. Л. 73 об.
20. Там же. Л. 74
21. Там же. Л. 74об.
22. Там же. Л. 78а, 81
23. Там же. Л. 96
24. Там же. Л. 19, 20, 22
25. Волков О.В. Погружение во тьму. М. 2002. Стр. 42, 43
26. Там же. Стр.56
27. Шмеман С. Эхо родной земли. М. 2005. Стр. 247, 248, 250
28. Волков О.В. Погружение во тьму. М. 2002. Стр. 56
29. Там же. Стр. 76
30. Там же. Стр. 56
31. Там же. Стр. 91, 92-93
32. Там же. Стр.117
33. ЦА ФСБ РФ. Д. 41011, л. 24
34. Лихачев Д.С. Воспоминания. СПб. 1995. Стр. 261
35. Там же. Стр. 262
36. Там же. Стр. 226
37. Шмеман С. Эхо родной земли. М. 2005. Стр. 253
38. РУ ФСБ АО. Д. 747/1, л. 9
39. Там же. Л. 25, 85
40. Там же. Л. 84
41. Шмеман С. Эхо родной земли. М. 2005. Стр. 253
42. РУ ФСБ АО. Д. 747/1, л. 158, 158об., 159, 159об
43. Там же. Л. 159об
44. Там же. Л. л.84
45. Там же. Л. л.211
46. Там же. Л. л.369
47. Там же. Л. л.370об.
48. Там же. Л. л.375
49. Там же. Л. л.375
50. Там же. Л. л.376
51. Волков О.В. Погружение во тьму. М. 2002. Стр.180-181
52. Лихачев Д.С. Воспоминания. СПб. 1995. Стр. 262
53. Шмеман С. Эхо родной земли. М. 2005. Стр. 255, 256
54. Там же. Стр. 256
55. РУ ФСБ АО. Д. 747/1, л.495, 500, 503

Осоргин Михаил Андреевич, настоящая фамилия Ильин (7 (19) октября 1878 — 27 ноября 1942) — русский писатель, журналист, эссеист, один из деятельных и активных масонов русской эмиграции, основатель нескольких русских масонских лож во Франции.

Михаил Андреевич Осоргин; наст. фам. Ильин родился в Перми — в семье потомственных столбовых дворян. Фамилию «Осоргин» взял от бабушки. Отец А. Ф. Ильин — юрист, участник проведения судебной реформы Александра II, брат Сергей (умер в 1912 году) был местным журналистом и поэтом.

А философия ведь даже и не наука, хотя и зовется наукой наук. Ее рождает роскошь жизни или усталость от жизни. Она – пирожное. И еще она – насмешка. И еще она – уход. Жизнь же сейчас такова, что если от нее отойдешь на минуту – она от тебя уйдет на дни. Кто хочет выжить, тот должен за нее цепляться, за жизнь, карабкаться, других с подножки сшибать, - как в трамвае.

Осоргин Михаил Андреевич

Во время учебы в гимназии поместил в «Пермских губернских ведомостях» некролог своему классному надзирателю, а в «Журнале для всех» опубликовал рассказ «Отец» под псевдонимом Пермяк (1896). С тех пор считал себя писателем. После успешного окончания гимназии поступил на юридический факультет Московского университета. В студенческие годы продолжал печататься в уральских газетах и исполнял обязанности постоянного сотрудника «Пермских губернских ведомостей». Участвовал в студенческих волнениях и на год был выслан из Москвы в Пермь. Завершив образование (1902), стал помощником присяжного поверенного в Московской судебной палате и одновременно присяжным стряпчим при коммерческом суде, опекуном в сиротском суде, юрисконсультом Общества купеческих приказчиков и членом Общества попечительства о бедных. Тогда же написал книгу «Вознаграждение рабочих за несчастные случаи».

Критически относясь к самодержавию, столбовой дворянин по происхождению, интеллигент по роду занятий, фрондер и анархист по складу характера, Осоргин вступил в 1904 году в партию эсеров. Его привлекли их интерес к крестьянству и земле, народнические традиции — на насилие отвечать насилием, на подавление свободы — террором, не исключая индивидуальный. Кроме того, социалисты-революционеры ценили личное бескорыстие, высокие нравственные принципы и осуждали карьеризм. На его квартире проходили заседания московского комитета партии, скрывались террористы. Активного участия в революции Осоргин не принял, но в её подготовку был вовлечён. Сам он писал впоследствии, что в эсеровской партии был «незначащей пешкой, рядовым взволнованным интеллигентом, больше зрителем, чем участником». Во время революции 1905—1907 в его Московской квартире и на даче устраивались явки, проводились заседания комитета партии социалистов-революционеров, редактировались и печатались воззвания, обсуждались партийные документы. Участвовал в московском вооружённом восстании 1905 года.

В декабре 1905 г. Осоргин, принятый за опасного «баррикадиста», был арестован и полгода просидел в Таганской тюрьме, затем отпущен под залог. Он сразу уехал в Финляндию, а оттуда — через Данию, Германию, Швейцарию — в Италию и поселился близ Генуи, на вилле «Мария», где образовалась эмигрантская коммуна. Первое изгнание продолжалось 10 лет. Писательским итогом стала книга «Очерки современной Италии» (1913).

Особое внимание писателя привлекал футуризм. Он с пониманием отнёсся к ранним, решительно настроенным футуристам. Работа Осоргина в итальянском футуризме имели в России значительный резонанс. Ему доверяли как блестящему знатоку Италии, к его суждениям прислушивались.

В 1913 для женитьбы на семнадцатилетней Рахили (Розе) Гинцберг, дочери Ахад-ха-Ама, принял иудаизм (впоследствии брак распался).

Из Италии он дважды выезжал на Балканы и путешествовал по Болгарии, Черногории и Сербии. В 1911 Осоргин печатно объявил о своём отходе от партии эсеров, а в 1914 стал масоном. Он утверждал верховенство высших этических принципов над партийными интересами, признавая лишь кровную связь всего живого, даже преувеличивая значение биологического фактора в жизни человека. В отношениях с людьми выше всего ставил не совпадение идейных убеждений, а человеческую близость, основанную на благородстве, независимости и бескорыстии. Современники, хорошо знавшие Осоргина (например, Б. Зайцев, М. Алданов), подчёркивали эти его качества, не забывая упомянуть о мягкой, тонкой душе, об артистичности и изяществе облика.