Петр Алешковский, председатель жюри «Русский Букер» 2017 года (Фото: Дмитрий Серебряков / ТАСС)

Жюри старейшей в России независимой литературной премии «Русский Букер» объявило результаты отсева произведений, номинированных на награду в 2017 году. В подготовленный жюри длинный список попало 19 романов, что несколько меньше установленного в 2008 году лимита, согласно которому в лонг-листе не может быть больше 24 романов.

При этом один из наиболее известных российских литераторов Виктор Пелевин в лонг-лист «Русского Букера» этого года не попал, несмотря на то, что, по словам близкого к букеровскому комитету источника РБК, его роман «Лампа Мафусаила, или Крайняя битва чекистов с масонами» был в числе номинантов.

«Жюри, разобрав 75 представленных романов, весьма неожиданных порой, как глубоких, так и одиозных, пришло к мнению, что 19 из них заслуживают того, чтобы попасть в лонг-лист», — пояснил председатель жюри премии «Русский Букер» 2017 года, лауреат прошлого года, поэт и прозаик Петр Алешковский.

Большую часть претендентов на попадание в шорт-лист (шесть романов) составляют произведения, опубликованные в 2017 году. Это «Формула свободы» Ирины Богатыревой, «Обнаженная натура» Валерия Бочкова, «В Советском Союзе не было аддерола» Ольги Брейнингер, «Песнь тунгуса» Олега Ермакова, «Чудо: Роман с медициной» Калле Каспера, «F20» Анны Козловой, «Сказки нашей крови» Владимира Лидского, «Номах. Искры большого пожара» Игоря Малышева, «ЗАХХОК» Владимира Медведева, «Патриот» Андрея Рубанова, «Неизвестность» Алексея Слаповского, «Иншалла. Чеченский дневник» Анны Тугаревой и «Красный крест» Саши Филипенко.

Однако есть в лонг-листе и несколько романов 2016 года — «Должник» Андрея Волоса, «Тайный год» Михаила Гиголашвили, «Свидание с Квазимодо» Александра Мелихова, «Убить Бобрыкина. История одного убийства» Александры Николаенко, «Голомяное пламя» Дмитрия Новикова и «Китаист» Елены Чижовой.

Список из шести попавших в шорт-лист «Русского Букера» 2017 года романов жюри должно объявить 26 октября, а имя лауреата назвать 5 декабря. Победитель получит награду в 1,5 млн руб., а остальные финалисты — по 150 тыс. руб.

Попечителем премии, которая будет вручена в 26-й раз, стала в 2017 году кинокомпания «Фетисов Иллюзион».

«Качество лонг-листа, надеюсь, способно поддержать наш культурный процесс в самом важном его жанре. А также надеюсь, что в этих текстах отыщется содержание ответов на такие главные российские вопросы, как поиск прорывных национальных идей, героя нашего времени, языка новых коммуникаций в обществе. И рассчитываю, что среди них наша кинокомпания найдет литературную первооснову для большого российского кино», — сказал генеральный продюсер кинокомпании Глеб Фетисов, назвавший литературу «одной из действительно надежных» скреп страны.

На традиционной пресс-конференции в в московском Golden Ring Hotel организаторы и жюри литературной премии «Русский Букер» объявили имя лауреата за 2017 год.

Обладателем награды стала Александра Николаенко с романом «Убить Бобрыкина. История одного убийства». также получит денежный приз — 1,5 млн рублей.

Николаенко — москвичка, художница, выпускница Строгановки, член Московского союза художников, дочь физика, доктора наук из , и художницы. Ее работы находятся в частных коллекциях Франции, Великобритании и России.

Сама Николаенко призналась, что «даже не могла представить себе такого», сообщает . По ее словам, литературный мир долго не принимал ее как писателя — только в качестве иллюстратора. Она писала еще со школы, но до выхода этой книги была больше известна как иллюстратор — например, книги «Похороните меня за плинтусом».

«Убить Бобрыкина» входил в длинный список «Национального бестселлера» (номинатором стал петербургский писатель Даниэль Орлов), но дальше не прошел. На сайте выпустившего книгу издательства «Русский Гулливер» роману уготована участь встать «в один ряд с «Школой для дураков» и «Москва — Петушки» ».

«Дело не только в удивительном языке, которым она написана, а в силе трагического напряжения, на котором она держится», — говорится в сообщении.

«Это очень крутой роман. Здесь русский язык — на десять, архитектура построения романа — на десять. Это не стандарт. Это гениальное произведение, написанное русским языком», — сказал председатель жюри, поэт и прозаик, лауреат «Русского Букера» — 2016 Петр Алешковский, получивший награду за роман о нелегких буднях археолога «Крепость».

Позже ситуация с «Русским Букером» практически нормализовалась — хотя одновременного с восстановлением нарушенного премиального процесса премии пришлось восстанавливать репутацию. Дело в том, что в 2010-м лауреатом награды стала с историческим романом «Цветочный крест», вернувшим в в русский язык слово «афедрон»; эта книга получила и антипремию за сомнительные литературные достижения «Полный абзац». Впрочем, следующие пять лет выбор «Русского Букера» был более приближен к общелитературному процессу.

Весной этого года секретарь «Русского Букера», литературовед и критик заявил, что премия «стоит на распутье», а начало премиального сезона было отложено.

Но потом был объявлен лонг-лист, а в сентябре — и шорт-лист из шести претендентов на награду.

В этом году на премию было номинировано 80 произведений. В число участников вошли 37 издательств, 8 журналов, 2 университета и 11 библиотек. В лонг-лист, объявленный в сентябре, попали 19 романов, в том числе произведения лауреата 2009 года («Китаист») и лауреата 2013 года («Должник»).

Новым спонсором «Русского Букера» стала кинокомпания «Фетисов иллюзион» (в этом году вместе со студией «Нон-Стоп Продакшн» выпустила номинированную на «Оскар» картину «Нелюбовь»), которая пообещала также экранизировать некоторые романы лауреатов и номинантов премии.

Как сообщает портал «Кино-Театр.Ru», пока речь идет о двух книгах — «Убить Бобрыкина. История одного убийства» теперь уже лауреата «Русского Букера» Николаенко и «Травля» Александра . Филипенко был представлен в лонг-листе, но с другим своим романом — ; «Травля» входила в шорт-лист другой литературной премии — «Большая книга» — в 2016 году.

Премия «Русский Букер», учрежденная в 1991 году по инициативе главы британской торговой компании Booker plc и Британского совета в России, задумывалась как аналог британского Букера. Первым победителем премии в 1992 году стал Марк Харитонов и его роман «Линии судьбы, или Сундучок Милашевича». В число победителей других лет попали романы , Людмилы Улицкой, Ольги Славниковой и других писателей.

Дарья Николаенко получила награду в полтора миллиона рублей

«Русский Букер» уже 26 лет заинтересованно и страстно выискивает в современном литературном потоке самые талантливые и неожиданные сочинения. Нашу классику любил сэр Майкл Кейн, создатель премии, а теперь заинтересованно всматривается в новые сочинения его вдова, баронесса Николсон Уинтерборн. К сожалению, на финальное торжество награждения она не смогла прибыть. Праздник осчастливил своим живым участием Саймон Диксон, председатель Букеровского комитета. Вместе с Игорем Шайтановым, литературным секретарем премии, он поддерживал праздничное торжество.

Все финалисты «Русского Букера» считаются победителями. Пять из них награждаются премией в 150 тысяч рублей. Запомните их имена и романы:

Михаил Гиголашвили, «Тайный год». Игорь Малышев, «Номах. Искры большого пожара». Владимир Медведев, «Заххок». Александр Мелехов, «Свидание с Квазимодо».

Победителем стала Александра Николаенко. Свой роман дебютантка назвала беспощадно жестоко «Убить Бобрыкина. История одного убийства». Ее награда — полтора миллиона рублей.

Хрупкая, изящная и красивая романист-дебютантка — самое большое удивление этого литературного торжества. Она призналась: свое сочинение писала с юных лет, совершенствуя свой характер и текст, проживая личные стрессы и приливы счастья. И вот, к ее восторгу и радости, роман издан и признал лучшим романом года.

На пресс-конференции в другой аудитории телеоператоры, журналисты получили удовольствие от откровенного рассказа Александры Николаенко о ее взгляде на сложные обстоятельства, ломающие судьбы людей.

Председатель жюри Петр Алешковский, лауреат «Русского Букера» 2016 года, высказал свои искренние симпатии к дебютантке и ее сочинению.

Мне было интересно мнение члена жюри Александра Снегирева, лауреата «Русского Букера» 2015 года, о новом награжденном романе.

— Одна из функций премии — выбор направления возможного развития литературы. Мы обязаны пробовать. Книга «Убить Бобрыкина» отражает нынешнее тяготение прозы к поэзии. Может нравиться, может не нравиться, но сегодня такое направление литературы снова является свежим. Кроме того, книга оснащена иллюстрациями автора. Налицо синтез искусств, а это сегодня, простите, тренд. Книга гуманистична.

Роман Александры Николаенко — яркий пример творческого поиска. Лично я считаю, что литературные премии вручаются не только за конкретные книги, но и за поиски направления. Литературные премии как-никак до сих пор указывают путь. Полагаю, книга-победитель представляет собой яркий пример попытки поиска нового направления в современной русскоязычной прозе. Писатели стараются экспериментировать. Как у них это получается — другой вопрос. Но попытка бывает важнее результата.

— Вы тоже романист, и ваша душа беллетриста рвется к новизне. Но времена изменились. Литература, к сожалению, теряет читателя.

— Полагаю, нынче у романа два пути: стать придатком телевидения или обрести некую новую форму и тем самым завоевать заинтересованность читателя.

Глеб Фетисов, генеральный продюсер кинокомпании «Фетисов Иллюзион», попечитель премии 2017 года

О премии:

«Андрей Битов очень точно заметил, что человек рождается с текстом; жизнь продолжается, текст идет - и все это синхронизируется. Общество тоже всю жизнь пишет свой текст. И есть отдельные люди, которые записывают этот текст для “суда мирского” и “Божьего суда”, как Пимен в “Борисе Годунове”. Для этих отдельных людей, русскоязычных романистов и существует эта премия. Для страны необходимо существование и продвижение отечественного романа как главного русского текста, который генерирует для общества подлинные смыслы и цели. Я верю, что премия по-прежнему будет точнее всего демонстрировать тенденции и цели русской литературы. В сильной литературной основе нуждается сегодня кинематограф, а привлечение первоклассных литераторов в сценарную индустрию должно изменить качество кинематографического продукта».

О лауреате «Русского Букера» 2017:

«Об Александре Николаенко говорят, что это новый Венедикт Ерофеев, Хармс и даже Гоголь, фантасмагорическая драма городской окраины о роковой любви одноклассников, да еще написанная одним верлибром: она замужем за удачливым Бобрыкиным, а навеки безнадежно влюбленный мечтает убить соперника, убивает, но это совсем не то убийство».

Старейшая в России независимая книжная премия «Русский Букер», учрежденная еще в 1992 году, огласила шорт‐лист главных номинантов этого года. Жюри, которое в этом году возглавил писатель Петр Алешковский, должно будет выбрать обладателя 1,5 миллионов призовых рублей и почетной премии 5 декабря. А до этого времени все номинированные произведения вполне можно успеть прочитать. «360» рассказывает про каждую книгу и финалиста, по возможности избегая спойлеров.

Официальный сайт премии

​«Свидание с Квазимодо», Александр Мелихов

Этот роман - камерная история девушки из провинциального города, но длинною в жизнь, от детства до появления первого внука. Заканчивается текст как раз на свидании главной героини с «Квазимодо», с которым она познакомилась в Интернете. Тут смешан высокий лирический стиль и «низкий», ультрареалистичный. Один призван описывать всю красоту жизни, другой - все ее уродство, а их сочетание показывает, как одно переливается в другое. Собственно, весь текст - большое рассуждение о природе красоты, ее «лишнести» в обыденной жизни и о трагике, к которой приводит чрезмерная погоня за ней.

Мелихов родился в 1947 году, пишет с 1979-го. По образованию - математик, кандидат физико-математических наук. Начинал с простой советской сатирической литературы, но постепенно перешел к более сложным формам. Его самое знаковое произведение - трилогия «И нет им воздаяния», которую он создавал более 20 лет. Это огромная, личная исповедь русского еврея (Мелихов - наполовину еврей), внутри которого вместе со всей страной на рубеже эпох происходит радикальный идейный переворот.

«Номах. Искры большого пожара», Игорь Малышев

Книга об историческом персонаже, по сути это переведенная в художественную форму биография Нестора Махно и его анархического движения, которое в Гражданскую войну било белых до побеления и красных до покраснения. Текст изобилует жестокостью в духе описываемой им эпохи. «Номаховцы» (имя Махно тут кокетливо заменено на Номах) убивают все живое с беспечностью, белые - с мерзкой извращенностью, красные и простые селяне - с простодушием. Подробностью описаний насилия роман напоминает «Искру жизни» Ремарка, только там показана жестокость немецких нацистов, а здесь - жестокость всего населения в войне всех против всех.

Игорь Малышев не только писатель, но и инженер на атомном мероприятии и фолк-музыкант. Знаменит он совсем другими книгами - добрыми повестями «Лис» и «Дом», населенными домовыми, русалками, оборотнями, лешими, бесами и другими чудо-существами. По сюжету это добрые, светлые сказки, помещенные в достаточно неожиданные сеттинги - то в Москву конца XIX века, то в послереволюционную красную Россию.

«Заххок», Владимир Медведев

И вновь исторический роман. Панорама кровавых событий в Таджикистане 90-х, когда Перестройка там перешла в перестрелку, кровавую бойню, в которой погибло до 100 тысяч человек. Историческая летопись здесь переплетена с детективным триллером, рассказанным от лица нескольких героев, русских и таджиков. Каждый из них - со своей судьбой, образом мыслей, речью. В красивой художественной форме, со знанием местных обычаев, языковых оборотов и истории рассказывается о фундаментальных причинах таджикской трагедии. Как и Сирия, Таджикистан - наскоро сшитое из множества этносов, языков и культур лоскутное одеяло, которое удерживало от разрыва и внутренней войны только влияние Красной империи. И когда ее не стало, случилось закономерное.

Это очень личный роман, поскольку Медведев, хоть и родился в России, в раннем детстве переехал с родителями в Таджикистан, где прожил большую часть жизни. Там он работал монтером, рабочим, учителем школы в кишлаке, корреспондентом таджикской газеты, фоторепортером, спортивным тренером. И писателем, конечно. Его предыдущий хит - сборник рассказов «Охота с кукуем» в духе макабрического городского фэнтези. Про миллионеров, женящихся на собаках, спускающихся на разведку в царство мертвых старушек и просто чертей.

Михаил Гиголашвили. Фото: РИА «Новости» / Екатерина Чеснокова

«Тайный год», Михаил Гиголашвили

Наверное, первый художественный исторический роман от лица Ивана Грозного. Действие происходит в 1575 году, когда московский престол временно занял касимовский хан Симеон Бекбулатович, а Иван Васильевич сменил профессию и удалился в затвор в Александровой слободе. Несколько дней его жизни там описываются от первого лица на 600 с лишним страницах мелким шрифтом. Получился максимально объемный исторический портрет этого неоднозначного лидера. В чем-то даже деконструкция образа: поклонники царя увидели тут очередное кощунственное оклеветание, а противники - обеление и оправдание. А значит, у Гиголашвили все получилось.

Гиголашвили - русский писатель-грузин родом из Тбилиси. По образованию - филолог. Пишет раз в три-четыре года, зато всегда попадает в самую точку. Причем на совершенно разные темы и будто бы для разных аудиторий. Главные его книги: лихо закрученный социальный роман «Толмач» 2003 года про переводчика, который помогает немецким полицейским (уже не нацистским) допрашивать беженцев из только что развалившегося СССР. Вторая его важная книга «Чертово колесо» показывает этот развал изнутри, из родного автору Тбилиси. И его главную причину: гниение всех слоев советского общества.

«Убить Бобрыкина. История одного убийства», Александра Николаенко

Книга, которую сравнивают с легендарным произведением «Москва - Петушки» Венедикта Ерофеева по силе языка и создаваемого напряжения. И по количеству фарса, карикатур, тонких стилизаций. Повествование о «ненавистном Бобрыкине», мучавшем главного героя в школе, а во взрослом возрасте взявшего в жены его близкую подругу, то и дело проваливается то в сны, то в подобие игры. Текст пронизан сотнями литературных пересечений, волшебством и ужасом обыденности.

Саша Николаенко - в первую очередь художник, поэтому в книге очень много иллюстраций, нарисованных ею самой - реалистичных, на грани и за ней. Причем художник наследственный - ее мать тоже художница. Пишет редко, объясняя это тем, что «не графоманка».

«Эти графоманки все тоже думают, что они великие, а сами пишут какую-то ерунду в туалете или на кухне, и остановиться не могут. То есть они вроде меня, но все-таки не так, как я, потому что я, хотя и пишу все время, но все-таки я еще и рисую все время, пока не пишу», - говорит Александра Николаенко.

«Голомяное пламя», Дмитрий Новиков

Книга - гимн русскому Северу. Его блистательной природе и сильным людям, живущим всегда как будто на грани вымирания в ледяной пустыне, спасающимся верой, случаем и бесконечными поисками путей спасения. Должно быть, это единственный из представленных романов с более-менее оптимистичным финалом, пусть и со значительной горчинкой. И все же главное тут - описание великолепной северной природы, ее богатств, северного быта людей, правды об этой земле.

Неудивительно, учитывая, что автор родился и живет в Карелии (в Петрозаводске) и служил на Северном флоте. Он убежденный певец края и, шире, всего Севера - его произведения о трудностях и благах суровой жизни под боком у Полярного края оценили и в Москве (Пушкинская премия в 2007 году), и в Осло (норвежская премия «Баренцфорфлаг» в 2008 году), и на малой родине (звание заслуженного работника культуры Республики Карелия в 2014 году).

В длинном списке The Man Booker Prize 2017 нет совершенно никаких сюрпризов. Наверное, сложно даже представить более политкорректный, сдержанный и со всех сторон правильный список, чем нынешний. В последние годы букеровское жюри подчеркнуто обходило вниманием заслуженных мейнстримщиков вроде Кейт Аткинсон, Иэна Макьюэна, Энни Пру или Кадзуо Исигуро — даже Джулиану Барнсу в 2011 премию дали с опозданием лет на десять-пятнадцать, как будто бы спохватившись, что лучший современный британский писатель, в общем-то, не молодеет.

Вот уже лет семь-десять подряд букеровский лонглист обычно представлял собой борьбу елки с колготками — с представлениями жюри о прекрасном и их же представлениями о том, что может оказаться важным для среднестатистического читателя. Представления эти, как мы понимаем, не совпадали, поэтому длинный список всегда получался пестрым и неожиданным. Туда обычно входила парочка по‑настоящему популярных авторов, (но лучше один), много писателей, которые пишут о важном — но, например, для десяти человек, несколько экспериментальных романов и какая-нибудь внезапная попса (вроде попавшего в лонглист 2008 года невыносимо клюквенного детектива «Малыш 44» о том, как в СССР ищут маньяка, хотя потеряны были на самом деле всякий стыд и умение гуглить).

Неудивительно, поэтому, что букеровских номинантов у нас — буквально до прошлого года — переводили очень мало. До 2014 года, когда премию немного откачали изменением правил — теперь номинировать можно любой англоязычный роман, лишь бы он был издан в Британии в нужный отрезок времени — Букеровская премия была чем-то похожа на знаменитую британскую пасту Marmite. С одной стороны, это важная культурная достопримечательность. С другой — выглядит как могильная земля и пахнет тленом. В том, что каждый новый Букер — это очередная подборка нечитабельного и мрачного чтива, премию упрекают каждый год. Например, в 2007 году популярный писатель Роберт Харрис обвинил букеровский комитет в том, что они обращают внимание на одни элегантные, но пустые книги, от которых нормальному читателю хочется в лучшем случае умереть. Российские издатели были, наверное, согласны с Робертом Харрисом, потому что до 2016 года у нас из всего длинного списка переводили максимум три-четыре книги (например, на русский язык пока что переведены всего четыре книги из номинантов 2015 года и всего три из списка-2014), но в 2016 ситуация резко изменилась к лучшему — на русском языке вышло уже 8 книг из прошлогоднего списка.

В этом году российскому читателю, наверное, чуть ли не впервые будет интересно последить за премией, потому что в этом году почти весь длинный список составлен как раз из мейнстримных тяжеловесов, у которых есть все шансы быть переведенными на русский язык. Например, три романа из списка — «Подземная железная дорога» Колсона Уайтхеда, «Министерство наивысшего счастья» Арундати Рой и «Время свинга» Зэди Смит выйдут на русском языке уже в этом году. Не стоит, впрочем, думать, что букеровские судьи этого года посовещались и решили держать курс на читателя попроще — в списке есть и эко-роман, и роман, состоящий из одного предложения — но общий костяк выбранных романов говорит нам вот о чем. Во‑первых, англоязычные авторы стали активнее писать и разговаривать с читателем о том, что их тревожит, а раз уж диалога нам никак не избежать, то и жанр романа — даже в его нынешнем фрагментарном, полуфейсбучном виде — умирать пока передумал. Во‑вторых, даже авторы, которых раньше интересовало искусство ради искусства, вышли в область общественной полемики и приняли в ней участие. Например, Али Смит, которая писала прозу на грани поэзии, смешивая в ней тонкие движения человеческой души с цветописью и ежеминутным, вулфовским ощущением мира, написала роман о брекзите. Себастьян Барри, писавший преимущественно о внутренней Ирландии каждого человека, поддержал новым романом каминг-аут сына. Пол Остер написал с виду очень традиционный толстый роман о том, что на нашу жизнь влияют не столько внешние важные события, сколько наши маленькие и сиюминутные решения и т. д. В результате нынешний Букер получился с человеческим лицом — где-то, конечно, уж совсем очевидным, где-то слишком политизированным, но в любом случае, теперь он хотя бы не пахнет тленом и прошлым веком.

The Underground Railroad / Подземная железная дорога, Колсон Уайтхед (US, Corpus, 2018, пер. О. Новицкой)

Пулитцеровская премия по литературе, Национальная Книжная премия США, премия Goodreads за лучший исторический роман, премия Артура Кларка за лучший научно-фантастический роман, — у Уайтхеда есть все шансы взять и Букер, конечно. Почему же вдруг все так полюбили эту книгу (редкий случай, когда единодушны и критики, и читатели)? С одной стороны, Уайтхед пишет опять же о важном — нельзя просто так взять и пройти мимо романа о рабстве, который к тому же структурно повторяет «Путешествия Гулливера». С другой, Уайтхеду удалось найти некоторый удачный баланс между темой и ее выражением. Он пишет просто, местами даже черно-бело и агиточно, но достаточно увлекательно. За историей Коры, рабыни, которая пытается сбежать из рабства, можно следить, даже если ты уже сто раз осознал все про собственную белую привилегированность и раскаялся. Не случайно Барри Дженкинс, режиссер «Лунного света» уже снимает по книге фильм — кинематографичность не испортит роман, а скорее его дополнит.

4 3 2 1, Пол Остер (US, Эксмо, 2018)

Муж писательницы Сири Хустведт и тоже классик американской литературы. Прославился благодаря своей постмодернистской, маскирующейся под детектив «Нью-Йоркской трилогии» (на русский язык переведена). В «4 3 2 1» Остер делает с героем примерно то же, что происходило с Урсулой Тодд в романе Кейт Аткинсон «Жизнь после жизни». Арчибальд Фергюсон рождается 3 марта 1947 года и проживает 4 разных жизни на фоне мнущих мир больших потрясений, вроде убийства Кеннеди и Вьетнамской войны.

Days Without End / Бесконечные дни, Себастьян Барри (Ireland, Азбука, 2018)

За эту книгу Барри уже получил сразу две премии Costa Book Awards (роман года и книга года) и престижный The Walter Scott Prize за лучший исторический роман года. Нужно сказать, что роман стоит всех своих премий и номинация на Букер тут совершенно заслуженная. Действие происходит во время Гражданской войны в США, но книга не сколько о войне, столько о том, как она заостряет в людях не просто жажду, а нечеловеческое, звериное стремление к мирной жизни.

The Ministry Of Utmost Happiness / Министерство наивысшего счастья, Арундати Рой (India, АСТ, 2017)

Насчет второго, хоть и долгожданного, романа Арундати Рой и у критиков, и у читателей мнения разделились. После безусловно шедевральной истории «Бог мелочей», которая получила букеровскую премию в 1997 году, от Рой, как водится, ждали чего-то такого же, литературного чуда, смыкающего в себе сказочное и страшное, настоящую Индию с нашими представлениями о ней. И новый роман вышел довольно пестрым, но это публицистическая, не романная пестрота — сюжеты обрываются на половине, герои вдруг идут вразрез с собственной жизнью и начинают говорить о мировой политике, и весь роман гудит многоголосицей, как фейсбук после большого события. Впрочем, магия сохранилась, сохранилась любовь — поэтому какой-никакой цемент в романе есть и он не разваливается в руках у читателя.

History of Wolves / История волков, Эмили Фридлунд (US)

Один из двух дебютных романов в списке. С одной стороны, интригующая экспозиция: отгороженная от всего мира бывшая хипповская коммуна в Миннесоте, обвинения в детской порнографии и мучительный выбор, который предстоит сделать героине-подростку. С другой, более чем вялые отзывы критиков — мол, начала хорошо, а закончить забыла.

Exit West/ Западный выход, Мохсин Хамид (Pakistan-UK)

Заслуженный англо-пакистанский писатель. У «Западного выхода» есть все шансы взять Букер, хоть это и будет случай Пола Бейти, прошлогоднего победителя, когда выигрывает не самый хорошо написанный роман, а роман о самом важном. «Западный выход» — кроссовер между любовным романом и хилой научной фантастикой: Надия и Саид бегут из условной безымянной Сирии в зажиточный англоязычный мир через черные двери, которые вдруг открываются по всему миру. Ну и далее: границы — это условность, оторванные от корней люди меняются, любовь не всегда побеждает, но иногда кроме нее у людей совсем ничего нет и т. д.

Solar Bones/Солнечные кости, Майк Маккормак (Ireland)

Тот случай, когда забываешь ставить точки, а потом оказываешься во главе литературного авангарда. Маккормак написал роман из одного предложения и даже получил за него вполне серьезный The Goldsmiths Prize, который ежегодно вручают за самый креативный роман. День всех Святых, Ирландия, Маркус Конвей сидит на кухне за столом и думает о своей семье прыгающими, разрозненными фразами, которые складываются, конечно же, в лирическую красоту и все, что так любят критики. Единственный роман из всего списка, у которого меньше всего шансов на перевод.

Autumn/ Осень, Али Смит (UK)

Очень хочу, чтобы Букера получил именно этот роман, тогда у нас точно начнут переводить Али Смит. Пока же ее шансы на перевод разве что чуть выше, чем у любителя дырявого синтаксиса Майка Маккормика. Смит пишет так, будто вечно колеблется между прозой и поэзией, между Китсом и Диккенсом, но при этом, при всей ее любви к рваным предложениям и внутренним рифмам, откуда-то из самой сердцевины ее текста тянет таким мощнейшим талантом и волшебством, что понимаешь — она может писать как угодно, потому что это все настоящее, без примеси графомании или традиционного желания показать свою образованность. Смит написала роман об осени королевства и о том, какие изменения происходят в людях после брекзита, соединив это все вполне заметным сюжетом о любви Дэниэла и Элизабет, которые познакомились, когда ей было 11, а Дэниэлу — 80. Любовь у Смит впервые кажется не затасканным приемом, а «соединеньем двух сердец», нелепым, но искренним.

Reservoir 13/ Тринадцатое водохранилище, Джон Макгрегор (UK)

Тихий британский автор, у которого есть все шансы стать тихим британским классиком. Проза Макгрегора — это медленное глядение в душу, бормочущее пересчитывание мелочей, из которых складывается вдруг какая-то колюще-режущая жизнь. «Тринадцатое водохранилище» — очень простая с виду история о пропавшей девочке и о том, как ее исчезновение перевернуло мир для небольшого числа людей и в то же время — даже не сдвинуло его с места.

Elmet/ Элмет, Фиона Мозли (UK)

Мозли работала в книжном магазине, жила в Лондоне в ужасном сквоте и мечтала о доме. Однажды она поехала в Йоркшир — навестить семью — и в поезде, глядя на прекрасные йоркширские пейзажи взяла и написала первую главу романа — судя по описаниям, о том, как прекрасны йоркширские пейзажи (роман появился в продаже только 10 августа).

Swing Time/ Время свинга, Зэди Смит (UK, Эксмо, 2017, пер. М. Немцова)

Зэди Смит это такая очень большая литературная фигура, которая все время пишет о важном, а там, где пытается написать о живом, больном и болящем, вдруг схлопывается и включает иронию. «Время свинга» — пожалуй, первый ее роман, где живое перевешивает ироническое. Если вам понравилась история гормонально-закрученной дружбы Лилы и Лену из «неаполитанского квартета» Элены Ферранте, тогда и новый роман Смит вы прочтете не без удовольствия. Явно автобиографичная история о двух девочках, которые живут в бедном лондонском районе, вместе учатся танцевать и с ненавистью, на разрыв сердца, дружат, буквально летит от начала к концу — до того она настоящая. Вторая часть сюжета — о том, как богатые белые селебрити потихоньку растаскивают Африку на золотые кирпичи под предлогом помощи и протягивания ей гуманитарной кормящей груди — та самая обязательная, ироническая часть марлезонского балета, которая у Смит всегда выходит идеально, но слишком гладко.

Lincoln in the Bardo/ Линкольн в бардо, Джордж Сондерс (US, Эксмо, 2018)

Еще один заслуженный американский писатель, который на родине прославился своими рассказами. «Линкольн в бардо» — первый роман Сондерса, который, в общем-то, тоже состоит из множества отдельных рассказов. Авраам Линкольн приходит на кладбище, чтобы оплакать своего умершего сына Вилли, а на кладбище оказывается куча говорливых покойников — и каждый со своей историей.

Home Fire/ Домашний очаг, Камилла Шамси (UK-Pakistan, Фантом-Пресс, 2018, пер. Л. Сумм)

Опять же, еще одна очень известная в Британии и Пакистане писательница, которую у нас до сих пор не переводили, а теперь, спасибо Букеру, переведут. «Домашний очаг» — в некотором роде переделка «Антигоны», только с учетом всех современных событий. Любовь, политика, религия — нестареющая сюжетная бомба, которая, как и положено, оставит после себя черную воронку в сердце у читателя, ну или хотя бы заставить перечитать Софокла.