Поиски археологических памятников, связанных с древнейшими германцами, привели ученых к открытию ясторфской археологической культуры, получившей свое название от имени деревеньки Ясторф, расположенной недалеко от нынешнего Берлина. Наиболее ранние слои данной общности традиционно датируют VII веком до Рождества Христова. Между тем общая территория, занятая могильниками и поселениями ясторфских племен, оказалась относительно невелика — низовья Эльбы, полуостров Ютландия (нынешняя Дания), южная Скандинавия и неширокая полоса Балтийского взморья между Одером и Вислой. А в начальный период и того меньше — только датские и южношведские земли. Все территории севернее 60-й параллели, то есть большая часть полуострова Скандинавия, представляли собой в те времена ледяную пустыню — тундру и всецело принадлежали оленеводам — предкам лопарей, или саамов, на материке располагались кельтские народы. Словом, жизненного пространства, отводимого учеными прагерманцам, было явно недостаточно, чтобы породить и прокормить то количество племен, что заполонили Европу на рубеже тысячелетий. Тем более, если сделать поправку на суровый климат европейского Севера.
Вот как красочно описал погодные условия этих мест готский историк Иордан: «Говорят, там расположены также какие-то мелкие, но многочисленные острова; рассказывают еще, что если в случае замерзания моря от сильного мороза на них переходят волки, то они лишаются от холода зрения. Таким образом, эта земля не только негостеприимна для людей, но жестока даже для зверей»{96}.
Зато какой простор для творчества исторических романистов — темный ельник, покрытый колючим белым инеем, высокие сугробы снега и бредущие по ним, проваливаясь по колено, бесчисленные толпы людей: вооруженные мужчины, женщины с детьми на руках, старики. Это движутся на захват европейского континента непонятно откуда вышедшие древние племена. Впрочем, если заглянуть в серьезные научные труды, легко убедиться, что картина начальных этапов германского завоевания подается в них аналогичным образом. Хотя история как научная дисциплина в принципе и должна слегка отличаться от детских сказок, но порой это почти незаметно.
Стоит ли так упорно игнорировать некоторые общие законы природы? Один из них гласит, что человек не может существовать вне окружающей его среды. Именно она кормит всех нас. Но делает это по-разному на знойном юге и на суровом севере. Те земли, что выдвигаются учеными на звание германской прародины, Дания и Южная Скандинавии — в самые благословенные свои времена не могли похвастать многочисленностью населения. Вот, что сообщает, к примеру, Андерс Стриннгольм, автор книги о норманнских завоеваниях: «Население всех скандинавских стран в эпоху викингов не превышало 1 миллиона человек, из которых 0,5 миллиона приходилось на Данию»{190}. Да и тем не хватало природных ресурсов, чтобы содержать свои семьи, они подавались в морские пираты или шли в наемники к римским и константинопольским владыкам. Именно нехваткой плодородных земель объясняют ученые феномен викингов. При этом начало их знаменитых походов пришлось на фазу глобального потепления в Северной Европе. Что же в таком случае говорить о германцах, живших здесь в VI-V веках до нашей эры, когда даже причерноморский климат эллины именовали «скифской стужей»? Где же скрывались в таком случае прагерманцы, не в тундре же у оленеводов, в самом деле?
Письменные источники и данные археологических раскопок, однако, упрямо свидетельствуют, что начиная с III века до нашей эры Центральная Европа переживала период невиданной ранее миграционной активности. Под давлением германцев кельтские племена вынуждены были покидать привычные места обитания и сдвигаться южнее — на Дунай, в Грецию, Италию и даже Малую Азию. В конце столетия кельты — скордиски и галаты — разорили могущественную Македонию и разграбили блистательную Элладу{83}. Одновременно галльские народы оккупировали Северную Италию, римляне и этруски с трудом справлялись с их натиском. Только на территории современной Турции эти варвары были остановлены войском самого сильного государства того времени — державы Селевкидов. Диадох Антиох Сотер, чье прозвище означает «Спаситель», властитель самого крупного осколка империи Александра Македонского, бросил против беспощадных и свирепых европейцев свое секретное оружие — боевых индийских слонов и в 275 году до нашей эры сумел разгромить полчища кельтов-галатов, остатки которых были тогда же поселены в Малой Азии.
Таким образом, это было нешуточное нашествие, и вполне очевидно, что его причина — непрерывное давление на жителей центральной части Европы со стороны их северных соседей. Причем сил и населения у германцев хватало на то, чтобы практически одновременно двигаться сразу в двух направлениях. Западные германцы наступали в сердце Европейского континента, там, где впоследствии будет создана собственно Германия, а их многочисленные восточные сородичи чуть позже займут все пространство от Балтики до берегов Черного моря. Здесь возникло государство народа готов, оставившее после себя археологам так называемые Черняховские древности. Питерский историк Марк Щукин свидетельствует: «…период приблизительно от 280 до 350/380-х годов, с пиком на 330-360 годы, был эпохой наибольшего расцвета Черняховской культуры. Именно к этому времени обширная территория от восточной Трансильвании до верховьев рек Псла и Сейма в Курской области России, на площади, немногим уступающей всей Западной и Центральной Европе, оказалась покрыта густой сетью поселений и могильников, удивительно однообразных по своему культурному облику. Эти памятники занимают и всю территорию Молдовы и, практически, почти всю Украину. Каждый, кому доводилось проходить археологической разведкой хотя бы один из участков этого пространства, знает, что черепки блестящей серой Черняховской керамики, которую ни с какой другой не спутаешь, можно найти чуть ли не на каждом вспаханном поле украинско-молдавских черноземов. Следы Черняховских поселений иногда тянутся на несколько километров. Походке, мы имеем дело с неким весьма многочисленным населением, и плотность заселенности в IV веке немногим уступала современной»{223}.
Как видим, это было отнюдь не покорение обитателей Восточной Европы кучкой «варягов», а самая настоящая широкомасштабная миграция: перемещение с Севера на Юг огромных масс людей, оставивших после себя «удивительно однообразные» могильники и городища.
Все сказанное, по идее, должно наводить исследователей на мысль о существовании некой страны или даже стран, где предки германских этносов могли бы развиться и размножиться до такой степени, что превратились в реальную угрозу своим соседям. И эта древняя их прародина не могла быть столь мала, как первоначальная зона ясторфской археологической культуры, расположенная к тому же в очень суровых климатических условиях.
Впрочем, в последнее время ученые перестали ломать себе головы над подобными «мелочами». Дело в том, что с подачи великого отечественного историка Льва Гумилева у них появилась любимая «игрушка» — теория этногенеза, универсальным образом объясняющая процесс образования любых народов нашей планеты. Все чрезвычайно просто: могучие и сильные этносы, если верить, конечно, Льву Николаевичу, рождаются вследствие так называемого «пассионарного толчка».
Одним словом, живет себе небольшой народец, никого из соседей не трогает. Затем в Космосе возникают некие излучения: то ли волны из иной галактики, то ли просто выбросы солнечной короны, но внезапно через владения этого племени проходит «линия энергетического разлома». Подобных линий Лев Гумилев, вороша историческое прошлое разных народов, обнаружил почти с десяток, с этим явлением связывал он этногенез тюрок и хунну, славян и германцев, а также множества других этносов.
Конечно, сами по себе космические лучи или энергетические выбросы новые племена не создают, но благодаря им проистекают необратимые изменения в наследственности некоторых людей, попавших в зону разлома, начинается своего рода «мутация». Она, по словам Гумилева, «…почти никогда не затрагивает всей популяции своего ареала. Мутируют только отдельные особи… Такая мутация не затрагивает (или затрагивает незначительно) фенотип человека, однако существенно изменяет стереотип поведения людей. Но это изменение — опосредовано: воздействию подвергается, конечно, не само поведение, а генотип особи. Появившийся в генотипе признак пассионарности обусловливает у особи повышенную по сравнению с нормальной ситуацией абсорбцию энергии из внешней среды. Вот этот-то избыток энергии и формирует новый стереотип поведения, цементирует новую целостную общность», то есть, иными словами, он-то и создает этнос{58}.
В переводе с научного на русский данный пассаж видного историка означает, что некое воздействие из Космоса приводит к появлению в племени энергичных людей, недовольных имеющимся положением и стремящихся к чему-то большему — «пассионариев». Внешне их почти не отличишь от остальных («не затрагивает фенотип»), но на генном уровне эти сверхлюди приобретают способность подпитываться энергией извне, наверное, все из того же Космоса («повышенная… абсорбция энергии из внешней среды»). Эти переполненные внешней энергией до краев пассионарии формируют новый этнос, влекут его на великие дела, завоевывая пространства и создавая новые империи.
Обратите внимание — какая удобная для ученых теория! Не надо разыскивать, откуда пришли, к примеру, готы. Ибо прежнее место жительства, оказывается, не имеет ровно никакого значения. Не надо задумываться над тем, за счет чего этим северным варварам удалось одолеть своих соседей. Ибо и так все понятно — у них был избыток «пассионариев». Словом, поцеловал германцев Боженька в лоб — то есть прошел через их земли энергетический разлом — взяли они в руки копья и пошли завоевывать всех подряд. А если бы линия пассионарного перенапряжения прошла чуть стороной, стало быть, не готы, а какие-нибудь оленеводы-лапландцы сели бы на свои оленьи или собачьи упряжки и поехали сокрушать Великий Рим.
Красота! Достаточно знать всего три выражения: «энергетический разлом», «пассионарный толчок» и «этнический взрыв», чтобы легко и непринужденно объяснять любой самый неожиданный поворот событий, вершившихся когда-либо в прошлом где угодно на территории нашей планеты. Правда, древние жрецы обходились в подобных случаях всего одним словосочетанием: «Такова воля Богов!». Но с тех пор наука шагнула, как видим, далеко вперед.
Самое замечательное в этой теории то, что измерить каким-либо образом этот самый уровень «пассионарности» нельзя. И даже современники его порой не чувствуют. «Разумеется, сам факт мутации в подавляющем количестве случаев ускользает от современников или воспринимается ими сверхкритично: как чудачество, сумасшествие, дурной характер и тому подобное. Только на длительном, около 150 лет, отрезке становится очевидным, когда начался исток традиции»{58}.
Представляете, как удобно для ученых? Прошло полтора столетия после событий — если готы всех врагов победили, с умным видом сообщаешь: «была мутация». Если потерпели поражение, то на нет, как говорится, и суда нет. Все равно, что делать прогноз вчерашней погоды — ошибиться невозможно. Недаром нынче историки в массе своей становятся сторонниками гумилевской теории. Какую статью о древних народах ни откроешь — везде сплошные «пассионарные толчки», этногенезы и гомогенезы.
Жаль только, что представители других наук не всегда эту точку зрения разделяют. Несознательные медики, к примеру, одержимые «сверхкритичным» отношением к происходящему, продолжают прятать в специальные заведения тех, кто отличается «чудачеством, сумасшествием, дурным характером», то есть подлинных творцов этноса по Гумилеву. Зайдите в обычную психиатрическую лечебницу, поговорите с любым из ее обитателей и вам откроется, что, во-первых, ее пациенты, с их же слов, регулярно подпитываются энергией из Космоса, а во-вторых, вне всякого сомнения, являются «пассионариями» — Наполеонами, Цезарями или, на худой конец, Гитлерами. Понятно, что пока в России эти ценнейшие, согласно теории Льва Николаевича, кадры используются не по назначению, не видать нашей стране «этнического взрыва» и связанного с ним национального подъема.
Загадка германской прародины.
Новомодные концепции, вроде теории этногенеза, представляются мне неким научным шаманством, сродни вызову духов, которых никто, кроме посвященного в таинство, ни увидеть, ни осязать не в состоянии. В потусторонний мир можно верить или нет, но доказать или опровергнуть его существование никому не удается. То же самое касается и теории космического воздействия на процесс образования этносов. Поэтому оставим гумилевские изыскания свято верующим в них последователям и спустимся с небес на грешную землю, где люди научились размножаться и без помощи «энергетических разломов». Была бы земля и пища.
Наверное, ввиду того, что ваш покорный слуга не принадлежит к славному племени академических историков, ученые заклинания типа «мутаций», «пассионарного толчка» и прочих «абсорбции энергии из внешней среды» не способны заменить в его глазах здравый смысл, житейскую логику и знание некоторых природных законов. А следовательно, не могут объяснить того, откуда пришли толпы германцев в Центральную и Восточную Европу в начале нового времени.
Готское нашествие второго века нашей эры было, вне всякого сомнения, связано с миграцией откуда-то с севера огромных масс людей. Вместе с готами передвигались и другие восточные германцы. А еще раньше, на рубеже тысячелетий, практически из тех же мест вышли многочисленные вандалы, руги и герулы. Почти десяток огромных племенных союзов, каждый из которых насчитывал до сотни тысяч воинов.
И опять-таки это было не первое нашествие северных варваров. На рубеже II-I веков до нашей эры Римская империя пережила натиск на свои земли других германцев — кимвров и тевтонов. По сведениям Плутарха, которому вполне можно доверять, в Риме «вести о количестве и силе наступающих войск вызвали сначала недоверие, но впоследствии они оказались преуменьшенными сравнительно с действительностью. На самом деле двигалось 300 тысяч вооруженных воинов и, по рассказам, толпы детей и женщин шли вместе с ними еще в большем числе — они нуждались в землях, чтобы было где прокормить такое множество»{158}. Как видим, римские историки, в отличие от своих современных российских коллег, прекрасно сознавали, что масса народа не может существовать в пустоте, без кормящих ее территорий, подпитываясь только «энергией из внешней среды». Правда, Плутарх в темноте своей не знал модного ныне слова «мутация». Но что такое «этнический взрыв», он, похоже, представлял себе достаточно ясно. Поскольку Римская империя его времени только после череды тяжких поражений и с большим напряжением сил сумела остановить кимвро-тевтонское нашествие. Великий римский полководец Гай Марий, накануне радикально реформировавший армию, разбил варваров по частям, воспользовавшись несогласованностью их действий. Только в плен тогда попали 60 тысяч человек, еще больше было перебито в долинах Галлии и Северной Италии.
Что же у нас, таким образом, получается? Сравнительно небольшая территория Северной Европы — Дания и Южная Швеция с частотой минимум раз в сто лет выплевывает из своих недр миллионные орды людей, жаждущих новых земель для поселения. Именно этот феномен заставил историка Иордана обозвать Скандинавию «утробой, порождающей народы» или, в более точном переводе, «вагиной наций».
Итак, мы столкнулись с подлинной исторической загадкой, назовем ее для простоты тайной германской прародины. И попробуем разобраться с тем, где же могло располагаться такое бесчисленное множество народов и какая сила непрерывно подталкивала их к завоевательным экспедициям?
Когда официальная наука демонстрирует удивительную близорукость, ученые отмалчиваются либо заходят в тупик в своих рассуждениях, беспомощно разводя руками, а традиционные способы анализа информации не дают никаких результатов, лично у меня всегда возникает соблазн использовать приемы, хорошо зарекомендовавшие себя в детективной литературе. Образно говоря, призвать на помощь Шерлока Холмса. В принципе любую историческую задачу можно представить в виде чрезвычайно простого детективного сюжета, такого, к примеру, как преступление в замкнутом помещении, когда мы знаем всех действующих лиц, их круг не может быть расширен и необходимо определить среди них подлинного правонарушителя.
В данном случае все как раз наоборот: виновник событий заранее известен — это древние германцы. Сформулируем наше дело следующим образом. Есть «жертва» (кельты), находящаяся в «маленькой комнатке» (Центральной Европе). Имеется «обидчик» (прагерманцы), есть даже «шкаф» (Дания и южная часть Скандинавии), где предположительно он может скрываться. Но вот беда, втиснуть габаритное тело потенциального «преступника» полностью в столь узкое пространство никак не удается. Меж тем сам факт пребывания «злоумышленника» в данном месте сомнений не вызывает — зафиксированы многочисленные «следы» и «отпечатки пальцев» в виде памятников ясторфской археологической культуры и древнегерманских наименований местности (топонимов), таких, как острова Готланд и Готска-Санден в Балтийском море.
Первое, что приходит на ум в такой ситуации, — не было ли у «шкафчика» еще одной дверцы. Действительно, хотя древние авторы и называли Скандинавский полуостров в своих трудах «островом Скандза», полагая, что он окружен со всех сторон водной гладью, на самом деле, по крайней мере в наши дни, территория Финляндии представляет собой широкий сухопутный мост, соединяющий древнюю прародину германцев с Евразийским материком. Может быть, секрет в том, что часть предков нынешних германских народов проживала где-то рядом — в северных российских землях, к примеру? И лишь затем через тундру Скандинавии двинулась в Центральную Европу?
Но в том-то все и дело, что никаких материальных следов пребывания высоких и узколицых блондинов в археологических слоях Северо-Востока Европы не обнаружено. Не говоря уже о том, что данная местность в античный период представляла собой бескрайнюю ледяную пустыню; чтобы выжить в ней, хотя бы и временно, германцам пришлось бы перейти к разведению северных оленей.
Кроме того, археология оказывается далеко не единственной наукой, позволяющей, пусть и приблизительно, установить, с кем соседствовали те или иные племена в древности. Языковеды, изучая состояние единого прагерманского языка, установили, что с момента выделения его из индоевропейской лингвистической семьи данный народ активно обменивался лексикой только с кельтами. В готском и некоторых других родственных наречиях, к примеру, найден кельтский корень для термина «железо»{224}. Можно не сомневаться в том, что с этим металлом северных варваров познакомили именно жители Центральной Европы. В то время как языковые контакты прагерманцев с финнами, угорцами, славянами и балтами, то есть традиционными обитателями восточной части Европы, оказались минимальны. Из сказанного следует неизбежный логический вывод: в начале «эпохи железного меча» древние германцы жили по соседству с кельтскими народами Центральной Европы, но вдалеке от финнов и прочих восточноевропейцев.
Выводы археологов и лингвистов о некоторой изолированности германцев находят подтверждение и в трудах древних историков. Например, Публий Корнелий Тацит под «Германией» подразумевал некую обширную и неприступную страну, лежащую на просторах северного океана. Вот что он пишет: «Я думаю, что сами германцы являются коренными жителями (своей страны), совсем не смешанными с другими народами вследствие ли переселения (их) или мирных сношений (с ними), так как в прежние времена те, кто хотел переселиться, прибывали не сухим путем, а на кораблях. Океан же, простирающийся по ту сторону Германии на огромное пространство и, так сказать, противоположный нам, редко посещается кораблями с нашей стороны. Притом, не говоря уже об опасностях плавания по страшному и неизвестному морю, кто же оставит Азию, Африку или Италию для того, чтобы устремиться в Германию с ее некрасивыми ландшафтами, суровым климатом и наводящим тоску видом вследствие невозделанности, если только она не его родина»{166}.
Обратите внимание, римский писатель полагает, что северные варвары первоначально прибывали на материк исключительно «на кораблях», а «не сухим путем». Он же одним из первых указал на относительную чистоту их расового типа, как доказательство существования длительного периода изоляции в истории древних германцев. «Сам я, — замечает по этому поводу Тацит, — присоединяюсь к мнению тех, кто думает, что народы Германии не смешивались посредством браков ни с какими другими народами и представляют собой особое, чистое и только на себя похожее племя; вследствие этого у них одинаковый внешний вид, насколько это возможно в таком большом количестве людей: свирепые темно-синие глаза, золотистого цвета волосы, большое тело, но сильное только для нападения, а для напряженной деятельности и трудов недостаточно выносливое…»{166}.
Между прочим, современные исследователи полагают сам факт осветления волос результатом длительного периода близкородственных, перекрестных браков. Иначе говоря, решительно все указывает на то обстоятельство, что прародина германцев находилась где-то на отшибе, недалеко от материковой Европы, но особняком от нее.
Получается, мы снова оказались в логическом тупике? Что ж, давайте вспомним, чему нас учат все без исключения выдающиеся литературные сыщики: от патера Брауна до Шерлока Холмса.
Прежде всего тому, что обыкновенный человек (а ученые мужи, как правило, те же обычные люди) всегда невнимателен к деталям, не способен оценить всю картину творящегося прямо у него под носом, а иногда даже на его глазах. Более того, человеческое сознание — штука весьма консервативная, мы привыкаем к некой сущности тех или иных вещей и явлений, не в состоянии уйти от традиционных представлений о них. Стоит убийце, например, использовать вместо ножа сосульку, и рядовой полисмен сломает голову в поисках орудия преступления, а заодно и ответа на вопрос, откуда появились водяные пятна на полу или одежде жертвы.
В поисках древней Германики.
В чем же коренится одна из главных, причем постоянных, ошибок историков и археологов? Следы древних народов они ищут, глядя на современные географические карты. Следовательно, какое обстоятельство никогда не должен упускать из виду опытный исторический следопыт, вооруженный дедуктивным методом Шерлока Холмса? Конечно же, речь идет об учете климата той эпохи, которая нас интересует. Колебания температуры и влажности, на что мы неоднократно уже указывали, всегда приводили к значительным изменениям размеров материков, подъему или спаду уровня морей и океанов. Кроме того, имеют место и случаи естественного прогиба земной поверхности. Словом, не случайно еще в первых главах книги автор предупреждал вас, что береговая линия в далеком прошлом могла быть принципиально иной.
Взглянем на современную карту Северной Европы. Полуостров Скандинавию и материк разделяют два обширных, но мелководных моря — Северное и Балтийское. Оба ведут непрерывное наступление на свои берега. Вспомним голландцев, издревле строивших для защиты своих земель дамбы и давно уже живущих в стране, где значительная часть территории находится ниже уровня мирового океана. А как обстояло дело с соотношением суши и моря в этом регионе во времена античности и раннего Средневековья?
Для ответа на этот вопрос обратимся к описаниям Северной Европы в трудах древних историков. Современные их коллеги, столкнувшись с некими «несуразицами» в сочинениях античных авторов, зачастую объясняют это обстоятельство тем, что их давние предшественники плохо представляли себе те страны, которые находились на окраине обитаемого мира. Между тем средиземноморские купцы того времени заплывали в самые отдаленные уголки нашего континента. Вряд ли это было возможно без достоверных картографических исследований. Более того, некоторые фрагменты греческих и римских географических и исторических трактатов прямо свидетельствуют, что их авторы пользовались какими-то картами.
Например, историк VI века Иордан, ссылаясь на сведения Клавдия Птолемея, сообщает: «На просторах северного океана расположен большой остров по имени Скандза, подобный лимонному листу, с изогнутыми краями, вытянутый в длину и закругляющийся… Скандза лежит против реки Вистулы (Вислы), которая, родившись в Сарматских горах (Карпатах), впадает в северный океан тремя рукавами ввиду Скандзы, разграничивая Германию и Скифию»{96}. Стоит заметить, что ныне Скандинавский полуостров отнюдь не напоминает своей формой лист, тем более — лимона, скорее похож на рысь, изготовившуюся к прыжку. Согласимся, что это довольно разные фигуры.
Более того, нынешнее устье реки Вислы (одинарное, не тройное, как в старину) и южный берег Швеции разделяет водный простор шириной минимум 350 километров, тогда как Иордан утверждал, что данная река «впадает в океан ввиду Скандзы». В ясный солнечный день человеческий глаз, не вооруженный оптикой, способен разглядеть противоположный берег на расстоянии 30-40 километров, не более. Если мы вдруг, в отличие от большинства современных историков, безоговорочно поверим Иордану, то вынуждены будем признать, что польское взморье и южная часть Скандинавского полуострова некогда были почти в десять раз ближе друг к другу. Нельзя ли в таком случае допустить, что Балтийское море в древности не было в целом столь широко, как ныне, а представляло собой узкий, причудливой формы залив, глубоко врезающийся в сушу? На противоположной, скандинавской стороне мы получим таким образом большую страну, назовем ее Балтия, ныне оказавшуюся на дне одноименного моря. То, что теперь считается островом Готланд, окажется наиболее возвышенным фрагментом обширной области, где некогда, видимо, обитали предки готов и прочих восточных германцев.
Но почему же тогда племена, проживающие в Балтии, не контактировали с древними финнами и прочими восточноевропейцами? В поисках ответа снова обратимся к Иордану, который сообщает, что «Скандза имеет с востока обширное, углубленное в земной круг озеро, откуда река Ваги, волнуясь, извергается, как некое порождение чрева, в океан»{96}. В этом регионе немало озер, крупнейшие из них — Ладожское и Онежское на территории России и Сайма в Финляндии. Все пространство и между ними, и к северу от них занимают небольшие озерца и речушки. Нетрудно предположить, что в древности это был один огромный водоем. В любом случае река Ваги, без сомнения, — это бурная и своенравная Нева, несущая избыток озерных вод в лоно Балтийского моря. Только в те времена она была гораздо полноводней и длиннее. То, что сейчас называют Финским заливом, на самом деле когда-то было лишь нижней частью невского русла. Ее быстрое, бурное течение создавало естественную преграду, отрезая Балтию и Скандинавию от Старого Света. Если предположить, что Карелия, которая и ныне — край болот и озер, в древности представляла собой одну непроходимую топь, то вполне объясняется феномен изолированности прародины древних германцев. Они на самом деле жили, практически, на острове и добраться до Европы по суше не могли.
Напоминающее ныне своей формой шестиугольник Северное море (в древности именуемое Германским) следующим образом описано Иорданом: «С Запада Скандза окружена огромным морем, с севера же охватывается недоступным для плавания широчайшим океаном, из которого, будто какая-то выступающая рука, образуется Германское море, вытянутое вроде залива»{96}. Кто-нибудь из современных историков может объяснить, отчего огромнейшее и бескрайнее Северное море готский писатель считал «заливом», имеющим форму «выступающей руки»? И как можно увидеть человеческую кисть в нынешней конфигурации этой части мирового океана? А ведь этот водный бассейн относительно хорошо был известен мореходам Средиземноморья еще со времен плавания за оловом на Британские острова древних финикийцев.
Меж тем, нет-нет да и облетит мировые информационные агентства очередное сообщение о том, что водолазы, аквалангисты или рыбаки в который уж раз обнаружили на шельфе мелководного Северного моря руины каких-то древних городов и поселений.
Несомненно, именно здесь, на морском дне покоится еще одна область исторического проживания германцев, которую мы, по праву первооткрывателей, назовем Германикой. Будь историки, однако, повнимательней, они бы и без трудов Иордана догадались о том, что некогда Британские острова и Скандинавский полуостров были соединены широким сухопутным мостом. Дело в том, что и на Севере Скандинавии, и в Шотландии археологи зафиксировали пребывание древних оленеводческих племен лапланоидного типа, очевидно родственных меж собой. Остатки этого народа, еще в неолите широко распространенного по всему Северу Европы, ныне проживают лишь в труднодоступных районах Финляндии, Швеции и Норвегии. Их именуют лопарями или саамами. На Руси этих мирных и пугливых обитателей тундры звали «самоедами» и вовсе не потому, что те поедали сами себя, а в качестве производного от двух слов из речи туземцев: «саам» и «една», то есть «саамская страна».
Данный доисторический народ всегда жил в условиях примитивного каменного века и, конечно же, не знал мореходства. Поэтому попасть в Шотландию он мог лишь по суше, кочуя вслед за своими стадами.
Некогда, очевидно, Британские острова, Германика, Ютландия (Дания), Скандинавия и Балтия были одним гигантским полуостровом, примыкающим к Европе с Севера. Затем, медленное, но неумолимое наступление моря разорвало его на части и погребло в пучине две пограничные области. Еще во втором веке нашей эры великий географ из египетского города Александрия Клавдий Птолемей знал о четырех крупных островах, лежащих на просторах северного океана неподалеку от Кимврского (Ютландского) полуострова. И Скандза был лишь одним из них{104}. А византийский историк Прокопий Кесарийский свидетельствует о существовании в его время большого острова по имени Фуле, причем находился тот, очевидно, где-то между Великобританией и Скандинавией, поскольку германцы-герулы возвращались туда, на родину, кратчайшим путем — отправившись на кораблях от нынешнего датского побережья. Он пишет: «Этот остров Фуле очень велик. Полагают, что он вдвое больше Британии. Он лежит от нее далеко на Север. На этом острове земля по большей части пустынна, в обитаемой же части живут 13 племен, очень многолюдных и у каждого свой вождь»{164}.
Но морские волны неуклонно продолжали свой натиск, и все новые области уходили на дно океана. Сведения об этом, хотя и в виде смутных слухов, все же дошли до римлян и греков. К примеру, Страбон, описывая кимвров и тевтонов, отмечал, что «причиной их превращения в кочевников и разбойников было то обстоятельство, что они были изгнаны из своих жилищ сильным приливом, когда жили на полуострове»{188}.
Именно водная стихия, регулярно захватывающая земли германцев, как западных, так и восточных, вынуждала их пускаться в опасные странствия и поиски новых территорий. Так решилась наша почти детективная задача: пресловутый германский «шкафчик» (Дания и Южная Швеция) имел пару потайных «ниш» (Германику и Балтию), ныне обернувшихся дном Северного и Балтийского морей. В совокупности они и составляли древнюю прародину всех германских племен — изолированную от остальной Европы морскими, речными и болотными преградами страну с суровым, но подходящим для жизни данных народов климатом.

ГЕРМАНЦЫ (латинский - Germani, немецкий - die Germanen), группа народов - древних носителей германских языков. Обычно выделяют 3 ветви германцев: западную (сформировалась между реками Рейн и Одер; подразделялась на несколько групп), северную (сложилась на юге Скандинавского полуострова и севере полуострова Ютландия) и восточную (оформилась в ходе миграций).

В древности германцами первоначально называли небольшое племя (по ряду оценок, негерманское) на левом берегу Рейна. С середины 1 века до нашей эры это название было распространено на народы к востоку от Рейна и к северу от верхнего течения Дуная, где жили германцы и постепенно ассимилированные ими другие народы. Восточные пределы области расселения германцев античные авторы помещали в районе Вислы. К германцам они причисляли и более восточные группировки, например, бастарнов (на основе сходства облика и некоторых внешних особенностей культуры), противопоставляя их сарматам.

Попытки выделить культурное единство германцев в бронзовом веке пока не убедительны, хотя ряд лингвистов считает, что германские языки в это время уже обособились. Формирование германцев связывается с археологической ясторфской культурой и расселением в раннем железном веке части носителей этой и родственных ей культур. Сильное воздействие на германцев оказали культуры Гальштат и Латен, отражающие влияние групп кельтов.

Древнейшей миграцией германцев, отражённой в письменных источниках, были переселения кимвров и тевтонов. Их группировки во 2 веке до нашей эры двигались из южной Ютландии, присоединяя по пути другие объединения, и достигли среднего Дуная, Галлии, северо-восточной Испании и северной Италии. В 102-101 годах они были разгромлены римской армией под командованием Гая Мария. Пик следующей волны германской миграции, в которой доминировали свевы, пришёлся на 70-60-е годы. Ударная группировка этого объединения во главе с Ариовистом утвердилась в северо-восточной Галлии, но в 58 была разгромлена Гаем Юлием Цезарем. Вторжение свевов послужило одним из поводов к римской оккупации Галлии. Граница римских владений и германцев по Рейну стабилизировалась после экспедиций Цезаря в земли германцев в 55-53.

В конце 1 века до нашей эры - начале 1 века нашей эры Рим распространил свою власть над германцами от Рейна до реки Везер, несколько раз римские легионы доходили до Эльбы; была провозглашена провинция Германия. Однако восстание херусков под предводительством Арминия, поддержанное другими германцами, привело к разгрому римлян в 9 нашей эры в Тевтобургском Лесу. В результате походов Тиберия (11) и Германика (14-16) Риму удалось стабилизировать ситуацию, в отношениях с германцами он перешёл к политике активной обороны. Вдоль Рейна были сформированы провинции Германия Нижняя и Германия Верхняя, построена система укреплений по Рейну, включая нижнюю Логону, долину в низовьях и левобережье Майна, большую часть бассейна Неккара, там же был возведён так называемый верхнегерманский вал, подходивший к ретийскому валу, проходившему севернее верхнего течения Дуная. Вдоль границ была полоса, свободная от населения. С частью германских племён Рим заключил договоры о поставке рекрутов.

В 1 веке нашей эры можно выделить следующие племена и племенные объединения германцев: батавы (жили у устья Рейна), тенктеры (на левом берегу нижнего Рейна; были известны своей конницей), гермундуры (восточнее верхнегерманского и севернее ретийского валов; единственные из германцев, кому позволялось торговать на римской территории), хаты (в верховьях Везера; славились пехотой), херуски (в среднем течении Везера), хавки (в нижнем течении Везера), фризы (у побережья Северного моря). Юг Ютландии населяли кимвры, в бассейне Эльбы господствовало объединение свевов, включавшее лангобардов, семнонов и др., Богемию заняли маркоманы, восточнее располагались квады и др., в том числе негерманские племена. Повисленье населяли многочисленные племена лугиев (смотри в статье Пшеворская культура), ближе к Балтийскому морю жили ругии, готы и др. Из скандинавских племён известны свеоны. Существовали, вероятно, культовые группы германских племён: ингевоны у Северного моря, герминоны на Эльбе и Везере, истевоны ближе к Рейну и др.

В этот период общество германцев, при некоторых отличиях, имело родоплеменную организацию. Германцы занимались земледелием и животноводством. В ходе миграций происходило усиление роли военных вождей и их дружин. Важным фактором развития германцев было влияние Римской империи, в том числе восстановление при императоре Нероне Янтарного пути.

К середине 2 века процессы в среде германцев привели к новой волне миграций. В среднем Подунавье это привело к Маркоманским войнам, в которых, кроме маркоманов и квадов, участвовали другие германцы и негерманские племена. Их опустошительные походы охватили Подунавье, германцы достигали Северной Италии. Во 2-й половине 2 века вандалы, обитавшие в верховьях Вислы, появились на северо-востоке Карпатской котловины, началось движение готов и гепидов из нижнего Повисленья в Причерноморье (смотри Вельбарская культура). В 1-й половине 3 века к востоку от Рейна оформились новые объединения германских племён - алеманны и франки.

К середине 3 века натиск варваров на Римскую империю резко усилился. Со стороны Рейна активизировались алеманны, франки, ютунги и др., прорывавшиеся далеко в глубь римских территорий (233-234, 253, 259-261, 268, 270-271, 274-276). Особенно опустошительными были так называемые Скифские войны. На их начальном этапе значительная роль принадлежала негерманским объединениям карпов и др., но постепенно она перешла к восточным германцам, особенно готам. Ценой реформ, приведших к формированию системы домината, Римская империя устояла. Была эвакуирована провинция Дакия, оставлены так называемые Десятинные поля между верховьями Рейна и Дуная, с рядом германских племён заключены военные союзы. В качестве федератов и наёмников германцы играли заметную роль в её военно-политических структурах (некоторые германцы достигали высоких должностей). Рим, со своей стороны, оказывал влияние на различные стороны жизни и культуры германцев (смотри, например, Черняховская культура). Среди германцев начало распространяться христианство, появились первые религиозные общины. Епископ Ульфила составил первую германскую азбуку (готское письмо) и перевёл на готский язык Библию (вероятно, около 360). Христианство среди германцев первоначально распространилось в форме арианства.

Качественные изменения произошли в германском мире в эпоху Великого переселения народов, формировались новые группировки. В управлении завоёванными территориями использовались опыт римской администрации и знания, полученные на службе в римской военно-политической системе. В итоге у германцев начали формироваться государства, стали кодифицироваться законы (смотри Варварские правды).

Почти все восточные германцы в конце 4-5 века несколькими волнами переселились на территорию Римской империи, где были созданы Вестготское королевство сначала в Галлии, затем в Испании, государство вандалов в Северной Африке, Остготское королевство в Италии, включавшие, кроме германцев, численно превосходившее их местное население. В Потисье сформировалось государство гепидов, на всём пространстве расселения восточных германцев, вплоть до северо-восточного Причерноморья (смотри в статье Дюрсо), возникли более мелкие «королевства» и военно-политические объединения. Однако уже в середине 6 века под ударами Византии, лангобардов и авар пали государства вандалов, остготов, гепидов, в ходе арабских завоеваний разгрому подверглось государство вестготов. Восточные германцы этих и других политических объединений были поглощены местным и пришлым населением. До 16 века сохранялись остатки крымско-готского языка в Южном Крыму (смотри в статьях Суук-Су, Мангуп, Готский язык), но позднее его носители стали частью местных греков (смотри Мариупольские греки) и татар.

С 5 века началось расселение западных германцев в Западной Римской империи, приведшее к образованию государств алеманнов, франков, лангобардов. В этом ряду стоит складывание государства бургундов и баваров. К западу от Эльбы сложились политические объединения тюрингов, саксов (более восточные территории были оставлены германцами и заняты славянами). В дальнейшем практически все они вошли в состав Франкского государства. После распада последнего в его бывших западной и южной областях, где преобладало романоязычное население, сформировались романские народы - валлоны, французы, итальянцы, а в северо-западном и восточном районах - современные носители германских языков: фламандцы, голландцы, немцы, австрийцы. Англы, часть саксов и ютов на протяжении 5-6 веков переселились в Британию. Сложившаяся там общность англосаксов послужила основой для формирования англичан.

Северные германцы в эпоху Великого переселения народов в основном оставались в пределах Скандинавии. После периода Вендель наступило время довольно значительных миграций викингов эпохи. Они сыграли заметную роль в развитии ряда государств (Англии, Франции, смотри в статьях Денло, Нормандия; Древнерусские государства, смотри в статье Варяги), колонизовали Исландию и Фарерские острова. Северные германцы стали основой скандинавских народов: шведов, норвежцев, датчан, исландцев, фарерцев.

Мифология, эпос, литература. Мифология германцев известна по древнегерманским текстам (эпос и скандинавская средневековая литература, древнеанглийский и древненемецкий заговоры), греческим и латинским сочинениям (Тацит, Иордан, Прокопий Кесарийский, Григорий Турский, Павел Диакон, Беда Достопочтенный, Саксон Грамматик, Адам Бременский). По сообщениям о германцах 1 века у Тацита, по названиям дней недели в германских языках и скандинавским источникам реконструируются имена общегерманских богов, сопоставляемых Тацитом с позднеантичными персонажами: Водан (скандинавский - Один, у Тацита - Меркурий), Тиу (скандинавский - Тюр, у Тацита - Марс), Донар (скандинавский - Тор, у Тацита - Геркулес) и *Фрия (скандинавский - Фрейр и Фрейя и Фригг, у Тацита - Исида), а также богиня Нертус (женская параллель скандинавской Ньёрду). Мифологический и героический эпос германцев наиболее полно сохранился в скандинавском и древнеанглийском ареале. Исконная эпическая традиция была устной. Для германской поэзии характерен аллитерационный стих, принявший особо сложную форму у скандинавских скальдов. Наиболее ранние из сохранившихся произведений героического эпоса - англосаксонские поэмы «Беовульф» (сложились в конце 7 - начале 8 века) и «Битва при Финнсбурге» (9 век), малые памятники «Видсид» и «Вальдере» (10 век), древнесаксонские поэмы на библейские сюжеты «Генезис» и «Хелианд» («Спаситель»), древненемецкая «Песнь о Хильдебранде» (начало 9 века), а также латинское переложение «Вальтарий» (9-10 века).

Основной корпус записей германского эпоса датируется 13 веком: древнеисландская «Старшая Эдда» (мифологические песни, цикл песней о Сигурде, песни о Вёлунде, Хельги, Хамдире), средневерхненемецкая «Песнь о Нибелунгах», прозаические переложения в исландских памятниках - «Младшей Эдде» и сагах («Сага о Вёльсунгах», «Сага о Тидреке», «Саги о древних временах»); германские героические сюжеты легли в основу скандинавских баллад позднего Средневековья. Для германской мифологии характерны эсхатологические мотивы (эддическое «Прорицание Вёльвы»), доминирование нужд и морали войны, для эпоса - тема судьбы, героический трагизм. Героев, павших на поле боя, принимает в своём чертоге Вальхалле Один; возлюбленными героев (Сигурда, Хельги, Вёлунда) часто бывают валькирии (с ними связывают распространённые с эпохи Вендель изображения женщин с рогом в руке). В героическом эпосе германцы нашли поэтическое отражение события эпохи Великого переселения народов: разгром гуннами бургундского королевства, смерть гуннского предводителя Аттилы в 453 и др. Многие скандинавские королевские и знатные роды возводились к ботам-асам (генеалогии Инглингов, Скьёльдунгов, англосаксонских королевских династий).

Общегерманской письменностью было руническое письмо. В 4-13 веках складывалась литература на готском, древнескандинавском, древнеанглийском, древнесаксонском, древнефризском, древневерхненемецком языках.

Музыка . Сведения о музыкальной культуре германцев отрывочны. Тацит сообщает о песнопениях германцев и об особой песни, исполнявшейся перед боевым строем с использованием резонанса щитов. Основным музыкальным инструментом германцев, по археологическим и литературным источникам, был струнный инструмент типа лиры, называвшийся общегерманским словом *harpa - арфа (древнеисландский - harpa, древнеанглийский - hearpe, древневерхненемецкий - harfa), игра на которой сопровождала исполнение эпоса. Духовые инструменты типа трубы натуральной - роги-луры, вероятно, восходят к лурам бронзового века. Из готского перевода Библии известны германские слова swiglon - ‘играть на свирели’, Jnithaurn - ‘труба’ (буквально ‘шумный рог’), klismo - ‘кимвалы’.

Искусство . Древнейшее изобразительное искусство германцев тесно связано с традициями других европейских народов. Сильнейшее влияние на него оказали кельты, позднее - культурный мир Римской империи. В эпоху римских влияний произошло формирование своеобразных стилей германского ювелирного ремесла (полихромный стиль; литьё, воспроизводящее резьбу, - немецкий - Kerbschnitt, английский - chip-carving).

Наиболее яркое явление изобразительного искусства германцев - германский звериный стиль, для которого характерен исключительный орнаментализм и формализм. На его формирование повлияли анималистические традиции, восходящие к скифо-сибирскому звериному стилю и особенно к искусству Латена; на раннем этапе сказались влияния провинциально-римского искусства. К концу 5 века сложился набор зоо- и антропоморфных мотивов, сохранявшийся почти неизменным до конца эпохи викингов при частой смене стилей. Первый самостоятельный германский звериный стиль (стиль I по классификации Б. Салина) сформировался на основе техники Kerbschnitt и образцов римского искусства 4-5 века (пояса так называемого позднеримского воинского стиля и др.). Под влиянием этой техники звериные (реже человеческие) изображения приобретают геометрические очертания, распадаются на элементы, самостоятельно участвующие в орнаментальной композиции. Во 2-й половине 6 века в звериный стиль проникает ленточная плетёнка, составившая основу нового стиля II: под её влиянием изображения подвергаются линейной стилизации, композиция строится на волнообразном ритме. Германский стиль II получил наибольшее развитие в искусстве культуры Вендель в Скандинавии и англосаксонской Британии (6-8 века). Напротив, в континентальной Европе традиция звериного стиля затухает в эпоху Каролингов. В 8 веке равномерная ритмика плетения германского звериного стиля сменяется иррегулярной, иногда чрезвычайно сложной, появляется характерный мотив «зверя, завязанного в узел» (стиль III, по Салину), возрождаются геометризм, элементы рельефа и натурализма (в том числе зарождается мотив «хватающего зверя», заменяющий плетение в построении сложных композиций). Все эти тенденции достигли наивысшего развития в искусстве начала эпохи викингов (деревянная резьба Осеберга, клад из Броа). В дальнейшем на их основе сложились стили 9-10 века Еллинг (волнообразная ленточная плетёнка) и Борре (геометрические фигуры, мотив «хватающего зверя», рельефность). Во 2-й половине 10 века в звериный стиль проникают континентальные влияния: элементы растительного орнамента, мотив одиночного звериного изображения - «большого зверя» (в то же время имеющий прототипы в зверином стиле 7-9 века). На их основе сложились стили конца эпохи викингов - Маммен и Рингерике; в последнем стиле эпохи викингов (Урнес) происходит возврат к равномерному плоскостному зооморфно-ленточному плетению. Традиции звериного стиля были продолжены в фасадной резьбе норвежских деревянных «столбовых церквей» 12 века, каменных крестильных купелей, повлияли на сложение тератологии европейского романского стиля в целом.

В противоположность звериному стилю стилистика антропоморфных изображений германцев примитивна. Сюжеты восходят к скандинавским петроглифам бронзового и железного веков, ряд мотивов заимствован из античного искусства: изображения воинов с оружием, кораблей, всадников (в том числе на брактеатах - золотых медальонах, имитирующих римские образцы), женщин, держащих рог; встречаются многофигурные композиции, мифологические сцены (в Осеберге, на «камнях с изображениями» острова Готланд, рунических камнях, порталах «столбовых церквей»).

Лит.: Schmidt L. Geschichte der deutschen Stämme bis zum Ausgang der Völkerwanderung. Мünch., 1934-1938. Bd 1-2; Holmqvist W. Germanic art during the first millenum AD. Stockh., 1955; Хойслер А. Германский героический эпос и сказание о Нибелунгах. М., 1960; Мелетинский Е. М. «Эдда» и ранние формы эпоса. М., 1968; Vries J. Р. Altgermanische Religionsgeschichte. 3. Aufl. В., 1970. Bd 1-2; Hachmann R. Die Germanen. Мünch, u. а., 1971; Reallexikon der germanischen Altertumskunde. 2. Aufl. В.; N.Y., 1973-2005 Bd 1-30; Die Germanen: Ein Handbuch / Hrsg. В. Krüger. 2. Aufl. В., 1976-1983. Bd 1-2; Корсунский А. Р., Гюнтер Р. Упадок и гибель Западной Римской империи и возникновение германских королевств. М., 1984; Щукин М. Б. На рубеже эр. СПб., 1994; Иордан. О происхождении и деяниях гетов. 2-е изд. М., 1997; Germanen beiderseits des spätantiken Limes. Кöln; Brno, 1999; Koлосовская Ю. К. Рим и мир племен на Дунае, I-IV века нашей эры. М., 2000; Буданова В. П. Варварский мир эпохи Великого переселения народов. М., 2000; Томпсон Э. А. Римляне и варвары. СПб., 2003; Стеблин-Каменский М. И. Труды по филологии. СПб., 2003; Wolfram Н. Die Germanen. 8. Aufl. Мünch., 2005.

И. О. Гавритухин; Н. А. Ганина (мифология, эпос, литература, музыка); Е. В. Смирницкая (искусство).

Древняя Германия

Имя германцев возбуждало в римлянах горькие ощущения, вызывало в их воображении мрачные воспоминания. С той поры, как тевтоны и кимвры перешли Альпы и ринулись опустошительной лавиной на прекрасную Италию, римляне с тревогой смотрели на малоизвестные им народы, волновавшиеся непрерывными передвижениями в Древней Германии за хребтом, ограждающим с севера Италию. Даже храбрые легионы Цезаря были охвачены страхом, когда он повел их против свевов Ариовиста. Боязнь римлян была увеличена ужасным известием опоражении Вара в Тевтобургском лесу , рассказами воинов и пленников о суровости германской страны, о дикости её жителей, высоком росте их, о человеческих жертвоприношениях. Жители юга, римляне имели самые мрачные представления о Древней Германии, о непроходимых лесах, которые тянутся от берегов Рейна на девять дней пути к востоку до верховья Эльбы и центр которых – Герцинский лес, наполненный неведомыми чудовищами; о болотах и пустынных степях, которые простираются на севере до бурного моря, над которыми лежат густые туманы, не пропускающие до земли живительных лучей солнца, на которых болотная и степная трава много месяцев бывает покрыта снегом, по которым нет путей из области одного народа в область другого. Эти представления о суровости, мрачности Древней Германии так глубоко вкоренились в мыслях римлян, что даже беспристрастныйТацит говорит: «Кто покинул бы Азию, Африку или Италию, чтоб идти в Германию, страну сурового климата, лишенную всякой красоты, производящую неприятное впечатление на каждого, живущего в ней или посещающего ее, если она не родина ему?» Предубеждения римлян против Германии укреплялись тем, что они считали варварскими, дикими все те земли, которые лежали за границами их государства. Так, например, Сенека говорит: «Подумай о тех народах, которые живут за пределами римского государства, о германцах и о племенах, кочующих по низовью Дуная; не тяготеет ли над ними почти непрерывная зима, постоянно пасмурное небо, не скудна ли та пища, какую дает им недоброжелательная бесплодная почва?»

А между тем подле величественных дубовых и густолиственных липовых лесов уже росли тогда в Древней Германии фруктовые деревья и были там не только степи и покрытые мхом болота, но и нивы, изобильные рожью, пшеницей, овсом, ячменем; древнегерманскими племенами уж добывалось из гор железо для оружия; уже были известны целебные теплые воды в Маттиаке (Висбадене) и в земле тунгров (в Спа или Ахене); и сами римляне говорили, что в Германии очень много рогатого скота, лошадей, очень много гусей, пух которых германцы употребляют на подушки и перины, что Германия богата рыбой, дикой птицей, дикими животными, пригодными для пищи, что рыболовство и охота доставляют германцам вкусную еду. Не были еще известны только золотые и серебряные руды в германских горах. «В серебре и золоте боги отказали им, – не знаю, как сказать, по милости ли к ним или по неприязни», – говорит Тацит. Торговля в Древней Германии была только меновая, и лишь у соседних с римским государством племен были в употреблении деньги, которых они получали много от римлян за свои товары. У князей древнегерманских племён или у людей, ездивших послами к римлянам, были золотые и серебряные сосуды, полученные в подарок; но, по словам Тацита, они ценили их не выше глиняных. Страх, который первоначально внушали римлянам древние германцы, перешел потом в удивление их высокому росту, физической силе, в уважение к их обычаям; выражением чувств этих служит «Германия» Тацита. По окончаниивойн эпохи Августа и Тиберия сношения римлян с германцами стали тесными; образованные люди ездили в Германию, писали о ней; это сгладило многие из прежних предубеждений, и римляне стали судить о германцах лучше. Понятия о стране и климате остались у них прежние, невыгодные, внушенные рассказами купцов, авантюристов, возвратившихся пленников, преувеличенными жалобами воинов на трудности походов; но сами германцы стали считаться у римлян людьми, имеющими в себе много хорошего; и наконец, явилась у римлян мода делать свою наружность, по возможности, похожей на германскую. Римляне восхищались высоким ростом и стройным крепким телосложением древних германцев и германок, их развевающимися золотистыми волосами, светло-голубыми глазами, во взгляде которых высказывалась гордость и отвага. Знатные римлянки искусственными средствами придавали своим волосам тот цвет, который так нравился им у женщин и девушек Древней Германии.

Семья древних германцев

В мирных сношениях древнегерманские племена внушали римлянам уважение мужеством, силой, воинственностью; те качества, которыми были они страшны в битвах, оказывались почтенными при дружбе с ними. Тацит превозносит чистоту нравов, гостеприимство, прямодушие, верность слову, супружескую верность древних германцев, их уважение к женщинам; он до такой степени хвалит германцев, что его книга об их обычаях и учреждениях кажется многим ученым написанной с той целью, чтобы преданные наслаждениям, порочные соплеменники его стыдились, читая это описание простой, честной жизни; думают, что Тацит хотел ярко характеризовать, испорченность римских нравов изображением быта Древней Германии, представлявшего прямую противоположность им. И действительно, в его похвалах прочности и чистоте супружеских отношений у древнегерманских племён слышится печаль об испорченности римлян. В римском государстве повсюду был виден упадок прежнего прекрасного состояния, видно было, что все склоняется к погибели; тем светлее рисовалась в мыслях Тацита жизнь Древней Германии, еще сохранившей первобытные нравы. Его книга проникнута смутным предчувствием, что Риму грозит великая опасность от народа, войны с которым врезались в память римлян глубже, чем войны с самнитами, карфагенянами и парфянами. Он говорит, что «над германцами больше праздновалось триумфов, чем было одержано побед»; он предчувствовал, что черная туча на северном краю италийского горизонта разразится над римским государством новыми ударами грома, более сильными, чем прежние, потому что «свобода германцев могущественнее силы парфянского царя». Успокоением ему служит только надежда на раздоры древнегерманских племён, на взаимную ненависть между их племенами: «Пусть остается у германских народов если не любовь к нам, то ненависть одних племен к другим; при опасностях, угрожающих нашему государству, судьба не может дать нам ничего лучшего, чем раздор между нашими врагами».

Расселение древних германцев по Тациту

Соединим те черты, какими, обрисовывает Тацит в своей «Германии» образ жизни, обычаи, учреждения древнегерманских племён; он делает эти заметки отрывочно, без строгого порядка; но, собрав их вместе, мы получим картину, в которой находится много пробелов, неточностей, недоразумений или самого Тацита, или людей, сообщавших ему сведения, многое заимствовано из народного предания, не имеющего достоверности, но которое все-таки показывает нам основные черты жизни Древней Германии, зародыши того, что развилось впоследствии. Те сведения, какие дает нам Тацит, пополненные и разъясненные известиями других древних писателей, преданиями, соображениями о прошлом по позднейшим фактам, служат основанием нашего знания о быте древнегерманских племён в первобытные времена.

Одинаково с Цезарем Тацит говорит, что германцы – многочисленный народ, не имеющий ни городов, ни больших селений, живущий разбросанными поселками и занимающий страну от берегов Рейна и Дуная до северного моря и до неведомых земель за Вислой и за Карпатским хребтом; что они разделены на множество племен и что обычаи у них своеобразны и прочны. Альпийские земли до Дуная, населенныекельтами и уже покоренные римлянами, не причислялись к Германии; не причислялись к древним германцам и племена, жившие на левом берегу Рейна, хотя многие из них, как например, тунгры (по Маасу), тревиры, нервийцы, эбуроны, еще хвалились своим германским происхождением. Древнегерманские племена, которые при Цезаре и после были по разным случаям поселены римлянами на западном берегу Рейна, уже забыли свою национальность, приняли римский язык и культуру. Убии, в земле которых Агриппа основал военную колонию с храмом Марса, получившим большую знаменитость, уже назывались агриппинцами; они приняли это имя с того времени, как Агриппина младшая , жена императора Клавдия , расширила (50 г. по Р. Х.) колонию, основанную Агриппой. Этот город, нынешнее имя которого Кёльн еще свидетельствует о том, что первоначально был римской колонией, стал многолюдным и цветущим. Население его было смешанное, оно состояло из римлян, убиев, галлов. Поселенцев, согласно Тациту, привлекла туда возможность легко приобретать богатство выгодною торговлей и разгульная жизнь укрепленного стана; эти торговцы, содержатели гостиниц, ремесленники и люди, служившие у них, думали только о личных выгодах и об удовольствиях; ни храбрости, ни чистой нравственности у них не было. Другие германские племена презирали и ненавидели их; неприязнь особенно усилилась после того, как в батавскую войну они изменили своим соплеменникам.

Расселение древнегерманских племен в I веке нашей эры. Карта

Римская власть установилась и на правом берегу Рейна в области между реками Майном и Дунаем, границу которой охраняли маркоманы до своего переселения на восток. Этот угол Германии заселился людьми разных древнегерманских племен; они пользовались покровительством императоров взамен дани, которую платили хлебом, плодами садов и скотом; мало-помалу они усвоили себе римские обычаи и язык. Тацит уже называет эту область Agri Decumates, Декуматским Полем, (то есть землей, жители которой платят десятинную подать). Римляне взяли ее под свое управление вероятно при Домициане и Траяне и впоследствии провели по границе её с независимой Германией ров с валом (Limes, «Граница») в защиту её от набегов германцев.

Линия укреплений, защищавшая Декуматскую область от древнегерманских племён, неподвластных Риму, шла от Майна через Кохер и Якст до Дуная, к которому примыкала в нынешней Баварии; это был вал со рвом, укрепленным сторожевыми башнями и крепостями, в некоторых местах соединенными между собою стеной. Остатки этих укреплений очень заметны до сих пор, народ в той местности называет их чертовой стеною. Два века легионы защищали население Декуматской области от неприятельских набегов, и оно отвыкло от военного дела, утратило любовь к независимости и мужество своих предков. Под римскою охраной развивалось в Декуматской области земледелие, установился цивилизованный образ жизни, которому оставались чужды другие германские племена целую тысячу лет после того. Римляне сумели превратить в цветущую провинцию землю, которая была почти безлюдною пустыней, пока находилась во власти варваров. Римляне сумели сделать это быстро, хотя германские племена сначала мешали им своими нападениями. Прежде всего они озаботились построить укрепления, под защитой которых основали муниципальные города с храмами, театрами, зданиями трибуналов, водопроводами, банями, со всею роскошью италийских городов; они соединили эти новые поселения превосходными дорогами, построили мосты через реки; в короткое время германцы приняли здесь римские обычаи, язык, понятия. Римляне умели зорко находить естественные богатства новой провинции и превосходно пользоваться ими. Они пересадили в Декуматскую землю свои фруктовые деревья, свои овощи, свои сорта хлеба, и скоро стали вывозить оттуда в Рим продукты сельского хозяйства, даже спаржу и репу. Они устроили на этих ранее принадлежавших древнегерманским племенам землях искусственное орошение лугов и нив, заставили быть плодородной землю, которая до них казалась ни к чему не пригодной. Они ловили в реках вкусную рыбу, улучшили породы домашнего скота, нашли металлы, нашли соляные источники, повсюду находили для своих построек очень прочный камень. Они уже употребляли на свои жернова те крепчайшие сорта лавы, которые до сих пор считаются дающими самые лучшие жернова; они нашли для выделки кирпича превосходную глину, провели каналы, регулировали течение рек; в местностях, богатых мрамором, как например на берегах Мозеля, они построили мельницы на которых резали в плиты этот камень; от них не укрылся ни один целебный источник; на всех теплых водах от Ахена до Висбадена, от Баден-Бадена до швейцарского Вадена, от Партенкирха (Parthanum) в ретийских Альпах до венского Бадена они устроили бассейны, залы, колоннады, украсили их статуями, надписями, и потомство дивится остаткам этих сооружений, находимым под землею, так великолепны были они. Римляне не пренебрегали и бедной туземной промышленностью, заметили трудолюбие и ловкость германских туземцев, воспользовались их талантами. Остатки широких вымощенных камнем дорог, находимые под землею развалины зданий, статуи, жертвенники, оружие, монеты, вазы, всяческие уборы свидетельствуют о высоком развитии культуры в Декуматской земле под властью римлян. Аугсбург был центром торговли, складочным местом товаров, которыми Восток и Юг обменивались с Севером и Западом. Живое участие в выгодах цивилизованной жизни принимали и другие города, например, те города на Боденском озере, которые теперь называются Констанцем и Брегенцем, Aduae Aureliae (Баден-Баден) на предгорье Шварцвальда, тот город на Неккаре, который теперь называется Ладенбургом. – Римская культура охватила при Траяне и Антонинах и землю на юге-востоке от Декуматской области, по течению Дуная. Там возникли богатые города, как например Виндобона (Вена), Карнунт (Петропель), Мурса (или Мурсия, Эссек), Таврун (Землин) и в особенности Сирмий (несколько на запад от Белграда), более к востоку Наисс (Нисса), Сардика (София), Никополь у Гемуса. Римский Итинерарий («Дорожник») перечисляет на Дунае столько городов, что, быть может, эта граница не уступала рейнской высоким развитием культурной жизни.

Племена маттиаков и батавов

Недалеко от той местности, где пограничный вал Декуматской земли сходился с окопами, раньше того возведенными по хребту Тауна, то есть на север от Декуматской земли, расселялись по берегу Рейна древнегерманские племена маттиаков, составлявшие южный отдел воинственного народа хаттов; они и соплеменные им батавы были верными друзьями римлян. Тацит называет оба эти племени союзниками римского народа, говорит, что они были свободны от всякой дани, были обязаны только посылать свои отряды в римское войско и давать лошадей на войну. Когда римляне отступили от благоразумной кротости относительно племени батавов, стали притеснять их, они подняли войну, принявшую широкий размер. Это восстание усмирил в начале своего царствования император Веспасиан .

Племя хаттов

Земли на северо-восток от маттиаков населяло древнегерманское племя хаттов (Chazzi, Hazzi, гессы – гессенцы), страна которых шла до границ Герцинского леса. Тацит говорит, что хатты были плотного, крепкого телосложения, что взгляд у них был отважный, ум более деятельный, чем у других германцев; если судить по германской мерке, то у хаттов много рассудительности и сообразительности, говорит он. У них юноша, достигнув совершеннолетия, не стриг волос, не брил бороды, пока не убьет врага: «только тогда считает он себя уплатившим долг за свое рождение и воспитание, достойным отечества и родителей», – говорит Тацит.

При Клавдии отряд германцев-хаттов сделал хищнический набег на Рейн, в провинцию Верхнюю Германию. Легат Луций Помпоний послал вангионов, неметов и отряд конницы под начальством Плиния Старшего отрезать этим грабителям путь отступления. Воины пошли очень усердно, разделившись на два отряда; один из них застиг возвращавшихся с грабежа хаттов, когда они стали на отдых и напились так, что были неспособны обороняться. Эта победа над германцами была, по словам Тацита, тем радостнее, что при этом случае были освобождены из рабства несколько римлян, взятых в плен за сорок лет перед тем при поражении Вара. Другой отряд римлян и союзников их пошел в землю хаттов, разбил их и, набрав много добычи, возвратился к Помпонию, который стоял с легионами на Тауне в готовности отразить германские племена, если они захотят мстить. Но хатты опасались, что когда они пойдут на римлян, то херуски, их враги, вторгнутся в их землю, потому отправили в Рим послов и заложников. Помпоний был более знаменит своими драмами, чем военными подвигами, но за эту победу он получил триумф.

Древнегерманские племена узипетов и тенктеров

Земли на север от Лана, по правому берегу Рейна, населяло древнегерманские племена узипетов (или узипийцев) и тенктеров. Племя тенктеров славилось своей превосходной конницей; ездою верхом забавлялись у них дети, любили ездить верхом и старики. Боевой конь отца отдавался в наследство храбрейшему из сыновей. Дальше к северо-востоку по Липпе и верховью Эмса жили бруктеры, а за ними на восток до Везера хамавы и ангривары. Тацит слышал, что была у бруктеров война с соседями, что бруктеры были прогнаны из своей земли и почти совершенно истреблены; это междоусобие составляло, по его словам, «радостное зрелище для римлян». Вероятно, в той же части Германии жили прежде и марсы, храбрый народ, истребленныйГермаником .

Племя фризов

Земли по берегу моря от устья Эмса до батавов и канинефатов были областью расселения древнегерманского племени фризов. Фризы занимали и соседние острова; эти болотистые места были никому не завидны, говорит Тацит, но фризы любили свою родину. Они долго подчинялись римлянам, не заботясь о своих единоплеменниках. В благодарность за покровительство римлян фризы давали им определенное число воловьих шкур на надобности войска. Когда эта дань стала обременительна по алчности римского правителя, это германское племя взялось за оружие, победило римлян, свергло с себя их власть (27 г. по Р. Х.). Но при Клавдии отважный Корбулон успел возвратить фризов к союзу с Римом. При Нероне началась (58 г. по Р. Х.) новая ссора из-за того, что фризы заняли и стали возделывать некоторые местности на правом берегу Рейна, лежавшие пустыми. Римский правитель велел им уйти оттуда, они не послушались и отправили двух князей в Рим просить, чтоб эта земля была оставлена за ними. Но римский правитель напал на поселившихся там фризов, часть их истребил, другую увел в рабство. Земля, занятая ими, снова стала пустыней; воины соседних римских отрядов пускали на нее пастись свой скот.

Племя хавков

На восток от Эмса до нижней Эльбы и в глубину страны до хаттов жило древнегерманское племя хавков, которых Тацит называет благороднейшими из германцев, ставившими основой своего могущества справедливость; он говорит: «У них нет ни жадности к завоеваниям, ни надменности; они живут спокойно, устраняясь от ссор, не вызывают никого на войну обидами, не опустошают, не грабят соседних земель, не стремятся основать свое преобладание на обидах другим; это самым лучшим образом свидетельствует о их доблести и силе; но они все готовы к войне, и когда бывает надобность, войско у них всегда уж под оружием. У них очень много воинов и коней, их имя знаменито и при миролюбии». С этой похвалой плохо вяжутся сообщаемые самим Тацитом в «Летописи» известия, что хавки на своих лодках часто ездили грабить суда, ходившие по Рейну, и соседние римские владения, что они выгнали ансибаров и завладели их землей.

Германцы-херуски

На юг от хавков лежала земля древнегерманского племени херусков; этот храбрый народ, геройски защищавший свободу и родину, уже утратил во времена Тацита свою прежнюю силу и славу. При Клавдии племя херусков призвало Италика, сына Флавия и племянника Арминия, красивого и храброго юношу, и сделало его царем. Он сначала правил ласково и справедливо, потом, изгнанный противниками, он одолел их при помощи лангобардов и стал править жестоко. О дальнейшей судьбе его мы не имеем известий. Ослабленные раздорами и утратившие воинственность от продолжительного мира, херуски во время Тацита не имели могущества и не пользовались уважением. Их соседи германцы-фозы тоже были слабы. О германцах-кимврах, которых Тацит называет племенем малочисленным, но знаменитым подвигами, он говорит только, что во времена Мария они нанесли римлянам много тяжелых поражений и что обширные станы, оставшиеся от них на Рейне, показывают, что они тогда были очень многочисленны.

Племя свевов

Древнегерманские племена, жившие дальше к востоку между Балтийским морем и Карпатами, в стране очень малоизвестной римлянам, Тацит, подобно Цезарю, называет общим именем свевов. У них был обычай, которым отличались они от других германцев: свободные люди зачесывали свои длинные волосы кверху и перевязывали над теменем, так что они развевались подобно султану. Они полагали, что это делает их более страшными для врагов. О том, какие племена назывались у римлян свевами, и о происхождении этого племени было очень много исследований и споров, но при темноте и разноречивости известий о них у древних писателей вопросы эти остаются не решенными. Самое простое объяснение имени этого древнегерманского племени то, что «свевы» значит кочевники (schweifen, «бродить»); римляне называли свевами все те многочисленные племена, которые жили далеко от римской границы за густыми лесами, и полагали, что эти германские племена постоянно передвигаются с места на место, потому что чаще всего слышали о них от племен, прогнанных ими на запад. Известия римлян о свевах сбивчивы и заимствованы из преувеличенной молвы. Говорят, что у племени свевов было сто округов, из которых каждый мог выставлять многочисленное войско, что их страна окружена пустыней. Эти слухи поддерживали боязнь, какую имя свевов внушало уже и легионам Цезаря. Без сомнения, свевы были федерациею многих древнегерманских племен, близко родственных между собою, у которых прежняя кочевая жизнь еще не совершенно заменилась оседлою, скотоводство, охота и война еще преобладали над земледелием. Тацит называет древнейшими и благороднейшими из них семнонов, живших на Эльбе, а лангобардов, живших к северу от семнонов, самыми храбрыми.

Гермундуры, маркоманы и квады

Область к востоку от Декуматской области населяло древнегерманское племя гермундуров. Эти верные союзники римлян, пользовались большим доверием их и имели право свободно торговать в главном городе ретийской провинции, нынешнем Аугсбурге. Ниже по Дунаю к востоку жило племя германцев-нарисков, а за нарисками маркоманы и квады, сохранившие ту храбрость, которая доставила им обладание их землею. Области этих древнегерманских племен образовали оплот Германии со стороны Дуная. Царями маркоманов довольно долго были потомки Маробода , затем иноплеменники, получившие власть по влиянию римлян и державшиеся, благодаря их покровительству.

Восточные германские племена

Германцы, жившие за маркоманами и квадами, имели своими соседями племена не германского происхождения. Из народов, живших там по долинам и ущельям гор, некоторых Тацит причисляет к свевам, например, марсигнов и буров; других, как например, готинов, он считает кельтами по их языку. Древнегерманское племя готинов было подвластны сарматам, добывало для своих господ железо из своих рудников и платило им дань. За этими горами (Судетами, Карпатами) жили многие племена, причисляемые Тацитом к германцам. Из них самую обширную область занимало германское племя лигийцев, жившее, вероятно, в нынешней Силезии. Лигийцы составляли федерацию, к которой принадлежали, кроме разных других племен, гарийцы и нагарвалы. К северу от лигийцев жили германцы-готы, а за готами ругийцы и лемовийцы; у готов были цари, которые имели больше власти, чем цари других древнегерманских племен, но все-таки не настолько, чтобы свобода готов была подавлена. Из Плиния и Птолемея мы знаем, что на северо-востоке Германии (вероятно, между Вартой и Балтийским морем) жили древнегерманские племена бургундионов и вандалов; но Тацит о них не упоминает.

Германские племена Скандинавии: свионы и ситоны

Племенами, жившими на Висле и южном берегу Балтийского моря, замыкались границы Германии; на севере от них на большом острове (Скандинавии) жили германцы-свионы и ситоны, сильные, кроме сухопутного войска, и флотом. Корабли их имели носы с обоих концов. Эти племена отличались от германцев тем, что цари их имели неограниченную власть и не оставляли оружие в их руках, а держали его в кладовых, охраняемых рабами. Ситоны, по выражению Тацита, унизились до такого раболепства, что ими повелевала царица, и они слушались женщины. За землёй германцев-свионов, говорит Тацит, находится другое море, вода в котором почти неподвижна. Это море замыкает собою крайние пределы земель. Летом, после захода солнца, сияние его там сохраняет еще такую силу, что всю ночь затемняет звезды.

Негерманские племена Прибалтики: эстии, певкины и финны

Правый берег свевского (Балтийского) моря омывает землю эстиев (Эстонию). По обычаям и одежде, эстии походят на свевов, а по языку они, согласно Тациту, ближе к британцам. Железо у них редкость; обыкновенное их оружие булава. Они занимаются земледелием усерднее ленивых германских племён; они плавают и по морю, и они единственный народ, который собирает янтарь; они называют его glaesum (немецк. glas, «стекло»?) собирают они его на отмелях в море и на берегу. Долго они оставляли его лежать между другими предметами, какие выбрасывает море; но римская роскошь, наконец, обратила на него их внимание: «сами они не употребляют его, вывозят в необделанном виде и дивятся, что получают плату за него».

После того, Тацит приводит имена племён, о которых говорит, что не знает к германцам ли должно причислять их или к сарматам; это венеды (венды), певкины и фенны. О венедах он говорит, что они живут войною и грабежом, но отличаются от сарматов тем, что строят дома и сражаются пешие. О певкинах он говорит, что некоторые писатели называют их бастарнами, что они по языку, одежде, но виду своих жилищ похожи на древнегерманские племена, но что, смешавшись путем брачных союзов с сарматами, они усвоили себе от них леность и неопрятность. Далеко на севере обитают фенны (финны), самый крайний народ населенного пространства земли; они совершенные дикари и живут в чрезвычайной нищете. У них нет ни оружия, ни лошадей. Финны питаются травой и дикими животными, которых убивают стрелами, имеющими заостренные костяные наконечники; они одеваются в звериные шкуры, спят на земле; в защиту от непогоды и хищных зверей делают себе плетни из ветвей. Это племя, говорит Тацит, не боится ни людей, ни богов. Оно достигло того, чего достичь всего труднее человеку: им не нужно иметь ни каких желаний. За финнами, по словам Тацита, находится уж баснословный мир.

Как ни велико было число древнегерманских племен, как ни велико было различие общественного быта между племенами, имевшими царей и не имевшими их, проницательный наблюдатель Тацит видел, что все они принадлежат к одному национальному целому, что они – части великого народа, который, не смешиваясь с иноземцами, жил по обычаям совершенно самобытным; коренная одинаковость не была сглажена племенными разницами. Язык, характер древнегерманских племен, образ жизни их и почитание общих германских богов показывали, что все они имеют общее происхождение. Тацит говорит, что в старых народных песнях германцы восхваляют родившегося из земли бога Туискона и его сына Манна, как своих прародителей, что от трех сыновей Манна произошли и получили свои имена три коренные группы, которыми охватывались все древнегерманские племена: ингевоны (фризы), герминоны (свевы) и истевоны. В этом предании германской мифологии уцелело под легендарной оболочкой свидетельство самих германцев, что они при всей своей раздробленности не забыли общности своего происхождения и продолжали считать себя соплеменниками

Германцы как народ сформировались на севере Европы из индоевропейских племен, осевших в Ютландии, нижней Эльбе и юге Скандинавии в 1 веке до н.э. Прародиной германцев являлась Северная Европа, откуда они начали продвигаться на юг. При этом они входили в соприкосновение с коренными жителями - кельтами, которых постепенно вытесняли. От южных народов германцы отличались высоким ростом, голубыми глазами, рыжеватым цветом волос, воинственным и предприимчивым характером.

Название «германцы» кельтского происхождения. Римские авторы заимствовали этот термин у кельтов. Сами германцы не имели собственного общего для всех племён названия. Подробное описание их строя и образа жизни дает древнеримский историк Корнелий Тацит в конце I века н.э.

Германские племена принято делить на три группы: северогерманские, западногерманские и восточногерманские. Часть древних германских племен - северные германцы продвигались вдоль океанского побережья на север Скандинавии. Это предки современных датчан, шведов, норвежцев и исландцев.

Самая значительная группа – это западные германцы. Они делились на три ветви. Одна из них - это племена, обитавшие в районах Рейна и Везера. Сюда входили батавы, маттиаки, хатты, херуски и другие племена.

Вторая ветвь германцев включала племена североморского побережья . Это кимвры, тевтоны, фризы, саксы, англы и др. Третьей ветвью западногерманских племён был культовый союз герминонов , куда входили свевы, лангобарды, маркоманны, квады, семноны и гермундуры.

Эти группы древнегерманских племен конфликтовали между собой и это приводило к частым распадам и новообразованиям племён и союзов. В III и IV веках н. э. многочисленные отдельные племена объединились в крупные племенные союзы алеманнов, франков, саксов, тюрингов и баварцев.

Главная роль в хозяйственной жизни германских племён этого периода принадлежала скотоводству , которое было особенно развито в районах, изобилующих лугами - Северной Германии, Ютландии, Скандинавии.

У германцев не было сплошных, тесно застроенных деревень. Каждое семейство жило в отдельном хуторе, окруженном лугами и рощами. Родственные семьи составляли отдельную общину (марку) и сообща владели землей. Члены одной или нескольких общин сходились вместе и проводили народные собрания. Тут же они совершали жертвоприношение своим богам, решали вопросы о войне или мире с соседями, разбирали тяжбы, судили уголовные преступления и выбирали предводителей и судей. Юноши, достигшие совершеннолетия, получали в народном собрании оружие, с которым потом уже не расставались.

Как и все необразованные народы, древние германцы вели суровый образ жизни , одевались в звериные кожи, вооружались деревянными щитами, секирами, копьями и палицами, любили войну и охоту, а в мирное время предавались праздности, игре в кости, пирам и попойкам. Еще с древности любимым напитком у них было пиво, которое они варили из ячменя и пшеницы. Игру в кости они любили так сильно, что часто проигрывали не только все имущество, но и собственную свободу.

Забота о домашнем хозяйстве, о полях и стадах оставалась на долю женщин, стариков и рабов. Сравнительно с другими варварскими народами положение женщины у германцев было лучшим и многоженство было у них мало распространено.

Во время битвы женщины находились позади войска, они ухаживали за ранеными, приносили пищу сражающимся и своими похвалами подкрепляли их мужество. Нередко германцев, обращенных в бегство, останавливали крики и упреки их женщин, тогда они вступали в битву с еще большим ожесточением. Больше всего они страшились, чтобы их жены не попали в плен и не стали рабынями у неприятелей.

У древних германцев уже было деление на сословия: благородных (эдшзинги), свободных (фрилинги) и полусвободных (лассы). Из сословия благородных выбирались военачальники, судьи, герцоги, графы. Предводители во время войн обогащались добычей, окружали себя дружиной из храбрейших людей и с помощью этой дружины приобретали верховную власть в отечестве или завоевывали чужие земли.

У древних германцев развивалось ремесло , в основном - оружие, орудия труда, одежда, утварь. Германцы умели добывать железо, золото, серебро, медь, свинец. Технология и художественный стиль ремесленных изделий претерпели значительные кельтские влияния. Были развиты выделка кож и обработка дерева, керамика и ткачество.

Торговля с Древним Римом играла значительную роль в жизни древнегерманских племен . Древний Рим поставлял германцам керамику, стекло, эмаль, бронзовые сосуды, золотые и серебряные украшения, оружие, орудия труда, вино, дорогие ткани. В Римское государство ввозились продукты сельского хозяйства и животноводства, скот, кожи и шкуры, меха, а также пользующийся особым спросом янтарь. Многие германские племена имели специальную привилегию посреднической торговли.

Основу политической структуры древних германцев составляло племя. Народное собрание, в котором участвовали все вооружённые свободные члены племени, являлось высшим органом власти. Оно собиралось время от времени и решало наиболее значительные вопросы: выборы предводителя племени, разбор сложных внутриплеменных конфликтов, посвящение в воины, объявление войны и заключение мира. Вопрос о переселении племени на новые места также решался на собрании племени.

Во главе племени стоял предводитель, которого избирало народное собрание. У античных авторов он обозначался различными терминами: principes, dux, rex, что соответствует общегерманскому термину könig - король.

Особое место в политической структуре древнегерманского общества занимали военные дружины, которые формировались не по родовой принадлежности, а на основе добровольной верности предводителю.

Дружины создавались с целью разбойничьих набегов, грабежей и военных рейдов в соседние земли. Создать дружину мог любой свободный германец, обладавший склонностью к риску и авантюрам или наживе, обладающий способностями военного лидера. Законом жизни дружины было беспрекословное подчинение и преданность предводителю. Считалось, что выйти живым из боя в котором пал вождь – бесчестье и позор на всю жизнь.

Первое крупное военное столкновение германских племён с Римом связано с вторжением кимвров и тевтонов, когда в 113 г. до н.э. тевтоны разбили римлян при Норее в Норике и, опустошая все на своём пути, вторглись в Галлию. В 102-101 гг. до н.э. войска римского полководца Гая Мария разгромили тевтонов при Аквах Секстиевых, затем кимвров в битве при Верцеллах.

В средине I в. до н.э. несколько германских племён объединились и сообща выступили на завоевание Галлии. Под предводительством конунга (племенного вождя) Ареовисты германские свевы пытались закрепиться в Восточной Галлии, но в 58 г. до н.э. были разбиты Юлием Цезарем, который и изгнанал Ариовиста из Галлии, а союз племён распался.

После триумфа Цезаря римляне неоднократно вторгаются и ведут военные действия на германской территории. Все большее число германских племён попадает в зону военных конфликтов с Древним Римом. Эти события описаны Гаем Юлием Цезарем в

При императоре Августе была предпринята попытка расширить границы Римской империи на восток от Рейна. Друз и Тиберий покорили племена на севере современной Германии и построили лагеря на Эльбе. В 9-м году н.э. Арминий - вождь германского племени херусков разгромил римские легионы в Тевтонском лесу и на какое-то время восстановил прежнюю границу по Рейну.

Римский полководец Германик отомстил за это поражение, но вскоре римляне прекратили дальнейшее завоевание территории Германии и установили пограничные гарнизоны по линии Кёльн-Бонн-Аусбург до Вены (названия современные).

В конце I в. определилась граница - "Римские рубежи" (лат.Roman Lames) отделявшая население Римской империи от разноликой "варварской" Европы. Граница проходила по Рейну, Дунаю и Лимесу, который соединял эти две реки. Это была укреплённая полоса с фортификационными сооружениями, вдоль которой были расквартированы войска.

Часть этой линии от Рейна до Дуная протяженностью 550 км существует до сих пор и как выдающийся памятник древних фортификационных сооружений внесен ЮНЕСКО в список "Всемирного наследия" в 1987 году.

Но вернемся в далекое прошлое к древним германским племенам, которые объединялись, когда у них начались войны с римлянами. Так постепенно образовалось несколько сильных народов - франки на нижнем течении Рейна, алеманны к югу от франков, саксы в Северной Германии, далее лангобарды, вандалы, бургунды и прочие.

Самым восточным германским народом были готы, которые подразделялись на остготов и вестготов - восточных и западных. Они покорили соседние народы славян и финнов, и в царствование своего короля Германариха господствовали от Нижнего Дуная до самых берегов Дона. Но готы были вытеснены оттуда диким народом, пришедшим из-за Дона и Волги - гуннами. Нашествие последних и было началом Великого переселения народов.

Таким образом, в пестроте и разнообразии исторических событий и кажущейся хаотичности межплеменных союзов и конфликтов между ними, договоров и столкновений германцев с Римом, вырисовывается исторический фундамент тех последующих процессов, которые составляли суть Великого переселения народов →

История происхождения древнегерманских племен.
(мои исследования)

В течении длительного времени (начиная с 1972 года) я самостоятельно (это мое увлечение, которым я занимаюсь и в настоящее время) собирал всю информацию по древнейшей истории всех народов мира.