Корней Иванович Чуковский

Биография

Корней Иванович Чуковский (при рождении получивший имя Николай Васильевич Корнейчуков) – русский поэт, известный детский писатель, переводчик, публицист, критик и литературовед. Его дети Николай Корнеевич Чуковский и Лидия Корнеевна Чуковская тоже известные писатели.

Детские годы

19 марта 1882 года (по новому стилю 31) в Санкт-Петербурге родился Николай Корнейчуков. Некоторые считают датой его рождения 1 апреля, что связано с неправильным переводом дат на новый стиль.

Николай был «незаконнорожденным», что заставило его много страдать. Мать Екатерина Осиповна Корнейчукова была полтавской крестьянкой и работала в доме Эммануила Соломоновича Левенсона. Их семья прожила в Питербурге около трех лет, у них уже был ребенок - дочь Мария или Маруся. После рождения Николая отец женился на женщине из высшего общества, а мать переехала в Одессу. В Одессе он проучился в гимназии до пятого класса, из которого его исключили из-за низкого происхождения. Автобиографическая повесть «Серебряный герб» описывает этот период его жизни.

Согласно метрике у него и его сестры не было отчества. Его отчество «Васильевич» было дано по имени крестного, а сестра пользовалась отчеством «Эммануиловна». Все свои произведения он писал под псевдонимом «Корней Чуковский». После свершения революции псевдоним «Корней Иванович Чуковский» стал его законным именем. Все его дети – сыновья Николай и Борис, дочери Лидия и Мария, после революции носили фамилию Чуковских и соответственно отчество Корнеевич.

Молодость

Детскую литературу Чуковский начал писать уже став известным критиком. Первый сборник «Елка» и сказка «Крокодил» вышли в 1916 году. Одни из самых известных сказок «Тараканище» и «Мойдодыр» были написаны в 1923 году.

Корней Чуковский также интересовался вопросами детской психики и способами обучения речи. Все свои рассуждения на данную тему он изложил в книге 1933 года «От двух до пяти». Большинство читателей знают его только как детского писателя.

30-е годы в жизни писателя

В среде критиков появляется термин – «чуковщина». Это приводит к тому, что в конце 1929 года Чуковский публикует письмо с отречением от сказок, также он обещает написать сборник «Веселая колхозия». Отречение ему тяжело далось, сборник он так и не написал. В эти годы из его жизни ушла младшая дочь Мурочка, и мужа его дочери Лидии расстреляли.

Начиная с 1930 года, Чуковский начинает заниматься переводами. В 1936 году выходит его книга «Искусство перевода», переизданная позднее под названием «Высокое искусство». Также в это время он занимается переводами на русский язык произведений Р. Киплинга, М. Твена, О. Уайльда. В это время он начинает писать мемуары. Посмертно они были опубликованы под названием «Дневники 1901 – 1969».

Зрелость

В 60-е годы Корней Чуковский начинает работать над пересказом Библии для детей. Над этой книгой работало несколько писателей, но все тексты редактировал Корней Чуковский. В связи с антирелигиозной позицией власти слово Бог было заменено на «Волшебник Яхве». В 1968 году Библия была издана, и называлась она «Вавилонская башня и другие древние легенды», но все экземпляры были уничтожены. Книга вышла только в 1990 году.

Последние годы

За свою жизнь Чуковский стал лауреатом нескольких государственных премий, кавалером орденов, приобрел всенародную любовь. Тем не менее, он общался с диссидентами. Последние годы он провел на даче в Переделкино, общаясь с местными детьми, читая стихи, устраивая встречи с известными людьми. Корней Иванович умер от вирусного гепатита 28 октября 1969 года. В Переделкино сейчас открыт его музей.

Русский советский поэт, публицист, литературный критик, переводчик и литературовед, детский писатель, журналист. Отец писателей Николая Корнеевича Чуковского и Лидии Корнеевны Чуковской.
Корней Иванович Чуковский родился 31 марта 1882 года в Санкт-Петербурге. Часто встречающаяся дата его рождения 1 апреля появилась в связи с ошибкой при переходе на новый стиль (прибавлено 13 дней, а не 12, как должно для XIX века). Тем не менее сам Корней праздновал свой день рождения именно 1 апреля.
Матерью Николая была крестьянка из Полтавской губернии Екатерина Осиповна Корнейчукова, работавшая горничной в Санкт-Петербурге в семействе Левенсонов. Она проживала в гражданском браке с сыном семейства, студентом Эммануилом Соломоновичем Левенсоном. У родившегося мальчика уже была трёхлетняя сестра Мария от этого же союза. Вскоре после рождения Николая студент Левенсон оставил свою незаконную семью и женился на женщине «своего круга». Екатерина Осиповна была вынуждена переехать в Одессу.
Детство Николай Корнейчуков провёл в Одессе и Николаеве. В Одессе семейство поселилось во флигеле, в доме Макри на Новорыбной улице, № 6. В 1887 году Корнейчуковы сменили квартиру, переехав по адресу: дом Баршмана, Канатный переулок, № 3. Пятилетнего Николая отдали в детский сад мадам Бехтеевой, о пребывании в котором он оставил следующие воспоминания: «Мы маршировали под музыку, рисовали картинки. Самым старшим среди нас был курчавый, с негритянскими губами мальчишка, которого звали Володя Жаботинский. Вот когда я познакомился с будущим национальным героем Израиля - в 1888 или 1889 годах!!!». Какое-то время будущий писатель учился во второй одесской гимназии (впоследствии стала пятой). Одноклассником его в ту пору был Борис Житков (в будущем также писатель и путешественник), с которым у юного Корнея завязались дружеские отношения. Окончить гимназию Чуковскому так и не удалось: его отчислили, по его собственным утверждениям, из-за низкого происхождения. Эти события он описал в автобиографической повести «Серебряный герб».
По воспоминаниям К. Чуковского, у него «никогда не было такой роскоши, как отец или хотя бы дед», что в юности и в молодости служило для него постоянным источником стыда и душевных страданий.
С 1901 года Чуковский начал писать статьи в «Одесских новостях». В литературу Чуковского ввёл его близкий гимназический друг, журналист В. Е. Жаботинский. Жаботинский также был поручителем жениха на свадьбе Чуковского и Марии Борисовны Гольдфельд.
Затем в 1903 году Чуковский, как единственный корреспондент газеты, знающий английский язык (которому обучился самостоятельно по «Самоучителю английского языка» Олендорфа), и соблазнившись высоким по тем временам окладом - издатель обещал 100 рублей ежемесячно - отправился корреспондентом «Одесских новостей» в Лондон, куда выехал с молодой женой. Кроме «Одесских новостей» английские статьи Чуковского публиковались в «Южном обозрении» и в некоторых киевских газетах. Но гонорары из России поступали нерегулярно, а затем и вовсе прекратились. Беременную жену пришлось отправить обратно в Одессу. Чуковский подрабатывал перепиской каталогов в Британском музее. Зато в Лондоне Чуковский основательно ознакомился с английской литературой - прочитал в оригинале Диккенса, Теккерея.
Вернувшись в Одессу в конце 1904 года, Чуковский поселился с семьёй на улице Базарной № 2 и окунулся в события революции 1905 года. Чуковский оказался захвачен революцией. Он дважды посетил восставший броненосец «Потёмкин», кроме прочего приняв письма к близким у восставших моряков. В Петербурге начал издавать сатирический журнал «Сигнал». Среди авторов журнала были такие известные писатели как Куприн, Фёдор Сологуб и Тэффи. После четвёртого номера его арестовали за «оскорбление величества». Его защищал знаменитый адвокат Грузенберг, добившийся оправдания. Чуковский находился под арестом 9 дней.
В 1906 году Корней Иванович приехал в финское местечко Куоккала (ныне Репино, Курортный район (Санкт-Петербург)), где свёл близкое знакомство с художником Ильёй Репиным и писателем Короленко. Именно Чуковский убедил Репина серьёзно отнестись к своему писательству и подготовить книгу воспоминаний «Далёкое близкое». В Куоккале Чуковский прожил около 10 лет. От сочетания слов Чуковский и Куоккала образовано «Чукоккала» (придумано Репиным) - название рукописного юмористического альманаха, который Корней Иванович вёл до последних дней своей жизни.
В 1907 году Чуковский опубликовал переводы Уолта Уитмена. Книга стала популярной, что увеличило известность Чуковского в литературной среде. Чуковский стал влиятельным критиком, громил бульварную литературу (статьи о Лидии Чарской, Анастасии Вербицкой, «Нате Пинкертоне» и др.), остроумно защищал футуристов - как в статьях, так и в публичных лекциях - от нападок традиционной критики (познакомился в Куоккале с Маяковским и в дальнейшем с ним приятельствовал), хотя сами футуристы далеко не всегда были ему за это благодарны; вырабатывал собственную узнаваемую манеру (реконструкция психологического облика писателя на основании многочисленных цитат из него).
В 1916 году Чуковский с делегацией Государственной думы вновь посетил Англию. В 1917 году вышла книга Паттерсона «С еврейским отрядом в Галлиполи» (о еврейском легионе в составе британской армии) под редакцией и с предисловием Чуковского.
После революции Чуковский продолжал заниматься критикой, издав две наиболее знаменитые свои книги о творчестве современников - «Книга об Александре Блоке» («Александр Блок как человек и поэт») и «Ахматова и Маяковский». Обстоятельства советского времени оказались неблагодарны для критической деятельности, и Чуковскому пришлось этот свой талант «зарыть в землю», о чём он впоследствии сожалел.
В 1908 году опубликованы его критические очерки о писателях Чехове, Бальмонте, Блоке, Сергееве-Ценском, Куприне, Горьком, Арцыбашеве, Мережковском, Брюсове и других, составившие сборник «От Чехова до наших дней», выдержавший в течение года три издания.
С 1917 года Чуковский принялся за многолетний труд о Некрасове, его любимом поэте. Его стараниями вышло первое советское собрание стихотворений Некрасова. Чуковский закончил работу над ним только в 1926 году, переработав массу рукописей и снабдив тексты научными комментариями. Монография «Мастерство Некрасова», вышедшая в 1952 году, много раз переиздавалась, а в 1962 году Чуковский был удостоен за неё Ленинской премии. После 1917 года удалось опубликовать значительную часть стихов Некрасова, которые либо были ранее запрещены царской цензурой, либо на них было наложено «вето» правообладателями. Примерно четверть известных в настоящее время стихотворных строк Некрасова была введена в оборот именно Корнеем Чуковским. Кроме того, в 1920-е годы им были обнаружены и изданы рукописи прозаических сочинений Некрасова («Жизнь и похождения Тихона Тросникова», «Тонкий человек» и других).
Помимо Некрасова, Чуковский занимался биографией и творчеством ряда других писателей XIX века (Чехова, Достоевского, Слепцова), чему посвящена, в частности, его книга «Люди и книги шестидесятых годов», участвовал в подготовке текста и редактировании многих изданий. Самым близким себе по духу писателем Чуковский считал Чехова.

Увлечение детской словесностью, прославившее Чуковского, началось сравнительно поздно, когда он был уже знаменитым критиком. В 1916 году Чуковский составил сборник «Ёлка» и написал свою первую сказку «Крокодил».
В 1923 году вышли его знаменитые сказки «Мойдодыр» и «Тараканище».
В жизни Чуковского было ещё одно увлечение - изучение психики детей и того, как они овладевают речью. Он записал свои наблюдения за детьми, за их словесным творчеством в книге «От двух до пяти» (1933).
В декабре 1929 года в «Литературной газете» публикуется письмо Чуковского с отречением от сказок и обещанием создать сборник «Весёлая колхозия». Чуковский тяжело переживал отречение (у него к тому же заболела туберкулёзом дочь): он действительно после этого не напишет ни одной сказки (до 1942 года), как, впрочем, и упомянутый сборник.
1930-е годы ознаменованы двумя личными трагедиями Чуковского: в 1931 году умерла после тяжёлой болезни его дочь Мурочка, а в 1938 году был расстрелян муж его дочери Лидии физик Матвей Бронштейн. В 1938 году Чуковский переезжает из Ленинграда в Москву.
В 1930-е годы Чуковский много занимался теорией художественного перевода («Искусство перевода» 1936 года переиздали перед началом войны, в 1941 году, под названием «Высокое искусство») и собственно переводами на русский язык (М. Твен, О. Уайльд, Р. Киплинг и другие, в том числе в форме «пересказов» для детей).
Начинает писать мемуары, над которыми работал до конца жизни («Современники» в серии «ЖЗЛ»). Посмертно опубликованы «Дневники 1901-1969».
В последние годы Чуковский - всенародный любимец, лауреат ряда государственных премий и кавалер орденов, вместе с тем поддерживал контакты с диссидентами (Александр Солженицын, Литвиновы, видным правозащитником была также его дочь Лидия). На даче в Переделкине, где он постоянно жил последние годы, он устраивал встречи с окрестными детьми, беседовал с ними, читал стихи, приглашал на встречи известных людей, знаменитых лётчиков, артистов, писателей, поэтов. Переделкинские дети, давно ставшие взрослыми, до сих пор вспоминают эти детские посиделки на даче Чуковского.
Умер Корней Иванович 28 октября 1969 года от вирусного гепатита. На даче в Переделкине, где писатель прожил большую часть жизни, ныне действует его музей.

Здравствуйте, ребята, сегодня я хочу рассказать вам о замечательном детском писателе, большом друге детей – Корнее Ивановиче Чуковском.

Он родился 31 марта 1882 года в Санкт-Петербурге. Но вскоре, когда будущему писателю было около двух лет, он, вместе с мамой и сестрой переехал в Украинский город Одессу, где и провёл всё своё детство.

Когда будущему сказочнику и литературоведу исполнилось пять лет, его отдали в садик, о котором он впоследствии писал, что дети там маршировали под музыку и рисовали картинки. Именно в этом детском саду он встретил своих настоящих друзей, отношения с которыми поддерживал на протяжении всей жизни.

Детским писателем Корней Иванович стал не сразу. Он стал писать для детей, когда уже был знаменитым литературоведом и критиком. До этого Чуковский работал журналистом, занимался переводами зарубежных книг, писал книги о жизни и творчестве знаменитых поэтов.

Но однажды Корней Иванович ехал со своим маленьким сынишкой в поезде, и вот, ночью, мальчик заболел. Ребёнок капризничал, стонал, плакал. Чтобы как-нибудь развлечь его, отец стал сочинять ему сказку: «Жил да был крокодил, он по улицам ходил…» мальчик неожиданно затих и стал слушать. Наутро, проснувшись, он попросил, чтобы отец снова рассказал ему вчерашнюю сказку. Оказалось, что мальчик запомнил её всю, слово в слово. Так родилась на свет первая сказка Чуковского «Крокодил».

А потом произошёл ещё один интересный случай. Вот как об этом вспоминал сам Корней Иванович: «Однажды, работая в своём кабинете, я услышал громкий плач. Это плакала моя младшая дочь. Она ревела в три ручья, бурно выражая своё нежелание мыться. Я вышел из кабинета, взял девочку на руки и совершенно неожиданно для себя ей сказал:

Надо, надо умываться по утрам и вечерам,

А нечистым трубочистам

Стыд и срам, стыд и срам!

Так родился на свет «Мойдодыр».

Доктор Айболит – отважный персонаж нескольких произведений Корнея Чуковского («Бармалей», «Айболит», «Одолеем Бармалея!», «Доктор Айболит») обязан своим появлением настоящему русскому врачу, который всю жизнь посвятил лечению детей от тяжёлой болезни – костного туберкулёза. Корней Иванович очень уважал этого врача и восхищался его преданностью своему делу. Поэтому в сказках доктор Айболит всегда очень добр и готов прийти на помощь любому нуждающемуся.

Интересно, что в честь Мухи-Цокотухи, одной из самых известных героинь Корнея Чуковского, был назван новый вид мух-муравьевидок.

Чуковский писал свои произведения и для маленьких детей, которые ещё не умеют читать, и для ребят постарше. Его книги с удовольствием читают и взрослые. Героями произведений этого удивительного автора становились не только люди, но звери, птицы, насекомые, а также вещи.

Стихи и сказки Корнея Чуковского великолепно звучат, развивают нашу речь, обогащают нас новыми словами, формируют чувство юмора. А ещё они легко запоминаются, развивая нашу память, делая нас умнее.

Корней Иванович очень любил ребят, он всегда был внимателен и добр с ними. Он отличался большим трудолюбием, и где бы не находился: в трамвае, в очереди за хлебом, в приёмной у врача, чтобы не тратить время зря, он сочинял для детей стихи и сказки.

Свои последние годы жизни корней Чуковский провёл в Подмосковье, на даче в Переделкино, где он регулярно устраивал встречи с окрестными детьми, беседовал с ними, читал стихи, приглашал на встречи известных людей: знаменитых лётчиков, артистов, писателей, поэтов. Переделкинские дети, давно ставшие взрослыми, до сих пор вспоминают эти детские посиделки на даче Чуковского.

На даче в Переделкино, где писатель прожил большую часть своей жизни, ныне действует его музей.

Ребята, а сейчас я предлагаю поиграть. В моём мешке находятся разные вещи. Их кто-то потерял. Кто поможет найти владельцев этих интересных вещей?

Список вещей:

Мыло («Мойдодыр»)

Блюдце («Федорино горе»)

Калоша («Телефон»)

Шоколад («Доктор Айболит»)

Пряник («Тараканище»)

Градусник («Доктор Айболит»)

Спички («Путаница»)

Игрушечный пистолетик («Крокодил»)

Молодцы, ребята! Спасибо!

Писатель, переводчик, сказочник и публицист. В своей семье он вырастил еще двух писателей - Николая и Лидию Чуковских. На протяжении многих лет он остается самым издаваемым детским писателем в России. Например, в 2015 году в свет вышло 132 его книги и брошюры общим тиражом почти два с половиной миллиона экземпляров.

Детство и юность

Корней Чуковский родился в 1882 году. Он появился на свет в Санкт-Петербурге. Настоящее имя Корнея Чуковского при рождении - Николай Корнейчуков. Потом он решил взять творческий псевдоним, под которым и были написаны практически все его работы.

Его отец был потомственным почетным гражданином, которое звали Эммануил Левенсон. Мать будущего писателя Екатерина Корнейчукова была крестьянкой, а в доме Левенсонов оказалась в качестве прислуги. Брак родителей героя нашей статьи не был официально оформлен, так как до этого требовалось бы крестить отца, который по вероисповеданию был евреем. Однако они все же прожили вместе около трех лет.

Примечательно, что Корней Чуковский не был их единственным ребенком. До него у пары родилась дочь Мария. Вскоре после рождения сына Левенсон оставил свой гражданскую супругу, заключив брак с женщиной из своего окружения. Практически сразу после этого он переехал в Баку. Мать Чуковского с детьми была вынуждена уехать в Одессу.

Именно в этом городе и прошло детство Корнея Чуковского, ненадолго с матерью и сестрой он уезжал в Николаев. С пяти лет Николай ходил в детский сад, который держала мадам Бехтеева. Как вспоминал позже сам писатель, в основном они там рисовали картинки и маршировали.

Некоторое время Коля учился в одесской гимназии, где его одноклассником был будущий путешественник и писатель Борис Житков. Между ними даже завязалась искренняя дружба. Однако окончить гимназию герою нашей статьи не удалось, из пятого класса его отчислили, как он сам утверждал, из-за низкого происхождения. Что произошло в действительности, неизвестно, никаких документов, относящихся к тому периоду, не сохранилось. События того времени Чуковский описал в своей автобиографической повести под названием "Серебряный герб".

В метрике ни у Николая, ни у его сестры Марии не было отчества, так как они были незаконнорожденными. Поэтому в разных дореволюционных документах можно встретить варианты Васильевич, Эммануилович, Степанович, Мануилович и даже Емельянович.

Когда Корнейчуков начал писать, он взял себе литературный псевдоним, к которому со временем присоединил фиктивное отчество Иванович. После революции имя Корней Иванович Чуковский стало его официальным именем.

Личная жизнь

В 1903 году Чуковский женился на Марии Гольдфельд, которая была на два года его старше. У них родились четверо детей. В 1904 году на свет появился Николай. Он занимался переводами стихов и прозы, женился на переводчице Марии Николаевне. У пары родилась дочь Наталья в 1925 году. Она стала микробиологом, заслуженным деятелем наук России, доктором медицинских наук. В 1933 году на свет появился Николай, который работал инженером-связистом, а в 1943-м - Дмитрий, в будущем - муж 18-кратной чемпионки СССР по теннису Анны Дмитриевой. Всего дети Корнея Чуковского подарили ему пятерых внуков.

В 1907 году у героя нашей статьи родилась дочь Лидия, известный советский диссидент и писательница. Ее самым значимым произведением считаются "Записки об Анне Ахматовой", в которых зафиксированы их беседы с поэтессой, которые Чуковская вела на протяжении многих лет. Лидия дважды была замужем. Первый раз за историком литературы и литературоведом Цезарем Вольпе, а затем за популяризатором науки и математиком Матвеем Бронштейном.

Благодаря Лидии, у Корнея Ивановича есть внучка химик и литературовед, лауреат премии Александра Солженицына. Она умерла в 1996 году.

В 1910 году у писателя родился сын Борис, который погиб в 1941 году вскоре после начала Великой Отечественной войны. Он был убит, возвращаясь из разведки, неподалеку от Бородинского поля. У него остался сын Борис, кинооператор.

В 1920 году у Чуковского на свет появилась вторая дочь, Мария, которая стала героиней большинства его детских рассказов и стихов. Сам отец часто называл ее Мурочка. В 9-летнем возрасте она заболела туберкулезом. Через два года девочка скончалась, до самой ее смерти писатель боролся за жизнь дочери. В 1930 году ее вывезли в Крым, некоторое время она оставалась в знаменитом детском костно-туберкулезном санатории, а затем жила с Чуковским на съемной квартире. В ноябре 1931 года она умерла. Долгое время ее могила считалась утраченной. По последним исследованиям удалось установить, что, скорее всего, ее похоронили на Алупкинском кладбище. Было даже обнаружено и само захоронение.

Среди близких родственников писателя также нужно вспомнить племянника, математика Владимира Рохлина, занимавшегося алгебраической геометрией и теорией меры.

В журналистике

Вплоть до Октябрьской революции Корней Чуковский, биография которого приведена в этой статье, занимался преимущественно журналистикой. В 1901 году он начал писать заметки и публикации в "Одесские новости". В литературу его привел друг Владимир Жаботинский, который был его поручителем на свадьбе.

Практически сразу после женитьбы Чуковский отправился корреспондентом в Лондон, соблазнившись высоким гонораром. Язык он самостоятельно выучил по самоучителю, в Англию поехал вместе с молодой женой. Параллельно Чуковский публиковался в "Южном обозрении", а также в нескольких киевских изданиях. Однако гонорары из России приходили нерегулярно, жить в Лондоне было тяжело, беременную жену пришлось отправить обратно в Одессу.

Сам герой нашей статьи вернулся на родину в 1904 году, вскоре окунувшись в события первой русской революции. Он дважды приезжал на броненосец "Потемкин", объятый восстанием, забирал у моряков письма к близким.

Параллельно он принимает участие в издании сатирического журнала вместе с такими знаменитостями, как Федор Сологуб, Александр Куприн, Тэффи. После выхода четырех номеров издание было закрыто за неуважение к самодержавию. Вскоре адвокатам удалось добиться оправдания, но Чуковский все-таки провел под арестом больше недели.

Знакомство с Репиным

Важным этапом в биографии Корнея Чуковского становится его знакомство с художником Ильей Репиным и публицистом Владимиром Короленко. В 1906 году герой нашей статьи сближается с ними в финском городке Куоккала.

Именно Чуковскому удалось убедить Репина всерьез отнестись к своим литературным трудам, выпустить книгу мемуаров под названием "Далекое близкое". Всего в Куоккале Чуковский провел около десяти лет. Там появился знаменитый рукописный юмористический альманах "Чукоккала", название подсказал Репин. Чуковский вел его до самых последних дней своей жизни.

В тот период своей творческой биографии герой нашей статьи занимается переводами. Публикует адаптации стихов Уитмена, что повышает его популярность в среде литераторов. К тому же, он превращается в достаточно влиятельного критика, который критикует современных ему беллетристов, поддерживает творчество футуристов. В Куоккале Чуковский знакомится с Маяковским.

В 1916 году он в составе делегации Государственной думы отправляется в Англию. Вскоре после этой поездки выходит книга Патерсона о еврейском легионе, сражавшемся в составе британской армии. Предисловие к этому изданию пишет герой нашей статьи, он же редактирует книгу.

После Октябрьской революции Чуковский продолжает заниматься литературной критикой, выпуская две свои самые известные книги в этой отрасли - "Ахматова и Маяковский" и "Книга об Александре Блоке". Однако в условиях советской действительности заниматься критикой оказывается неблагодарным делом. Он оставил критику, о чем позже не раз успел пожалеть.

Литературоведение

Как отмечают современные исследователи, у Чуковского был настоящий талант к литературоведению. Об этом можно судить по его очеркам о Бальмонте, Чехове, Горьком, Блоке, Брюсове, Мережковском и многих других, которые выходили до прихода к власти большевиков. В 1908 году даже вышел сборник "От Чехова до наших дней", который выдержал три переиздания.

В 1917 году Чуковский берется за фундаментальный труд о своем любимом поэте Николае Некрасове. Ему удается выпустить первое полное собрание его стихотворений, работу над которым он заканчивает только к 1926 году. В 1952 году он выпускает знаковую для понимания всего творчества этого поэта монографию "Мастерство Некрасова". За нее Чуковский был удостоен Ленинской премии.

Именно после 1917 году удается опубликовать большое количество стихов Некрасова, которые раньше запрещали из-за царской цензуры. Заслуга Чуковского состоит в том, что он ввел в оборот примерно четверть текстов, написанных Некрасовым. В 1920-е годы именно им были обнаружены прозаические тексты известного поэта. Это "Тонкий человек" и "Жизнь и похождения Тихона Тросникова".

Примечательно, что Чуковский занимался не только Некрасовым, а многими писателями XIX века. Среди них были Достоевский, Чехов, Слепцов.

Произведения для детей

Увлечение сказками и стихами для детей, которые и сделали Чуковского таким популярным, пришло к нему сравнительно поздно. К тому времени он уже был известным и состоявшимся литературным критиком, книги Корнея Чуковского многие знали и любили.

Только в 1916 году герой нашей статьи написал свою первую сказку "Крокодил" и выпустил сборник под названием "Елки". В 1923 году выходят знаменитые сказки "Тараканище" и "Мойдодыр", а еще через год "Бармалей.

"Мойдодыр" Корнея Чуковского был написан за два года до издания. Уже в 1927 году по этому сюжету был снят мультфильм, позже мультипликационные фильмы выходили в 1939 и 1954 годах.

В "Мойдодыре" Корнея Чуковского повествования ведется от лица маленького мальчика, от которого внезапно начинают убегать все его вещи. Ситуацию разъясняет умывальник по имени Мойдодыр, который объясняет ребенку, что все вещи от него бегут только потому, что он грязнуля. По приказу властного Мойдодыра мыло и щетки набрасываются на мальчика и насильно его моют.

Мальчик вырывается и выбегает на улицу, за ним гонится мочалка, которую съедает прогуливающийся Крокодил. После Крокодил грозится съесть и самого ребенка, если тот не начнет следить за собой. Стихотворная сказка завершается гимном чистоте.

Классика детской литературы

Стихи Корнея Чуковского, написанные в этот период, становятся классикой детской литературы. В 1924 году он пишет "Муху-цокотуху" и "Чудо-дерево". В 1926 году появляется "Федорино горе" Корнея Чуковского. Это произведение по замыслу похоже на "Мойдодыра". В этой сказке Корнея Чуковского главная героиня - бабушка Федора. От нее сбегает вся посуда и кухонная утварь, потому что она за ними не следила, вовремя не мыла и не убиралась в своем доме. Есть много знаменитых экранизаций произведений Корнея Чуковского. На эту сказку в 1974 году был снят Наталией Червинской одноименный мультфильм.

В 1929 году писатель пишет сказку в стихах про доктора Айболита. Корней Чуковский выбрал главным героем своего произведения врача, который отправляется в Африку, чтобы лечить заболевших зверей на реке Лимпопо. Помимо мультфильмов Наталии Червинской 1973 года и Давида Черкасского 1984 года, по этой сказке Корнея Чуковского был снят фильм Владимиром Немоляевым по сценарию Евгения Шварца в 1938 году. А в 1966 году вышел комедийный артхаусный приключенческий музыкальный фильм Ролана Быкова "Айболит-66".

Отречение от собственных произведений

Детские книги Корнея Чуковского этого периода выходили большими тиражами, но не всегда считались отвечающими задачам советской педагогики, за что их постоянно критиковали. Среди редакторов и литературных критиков даже возник термин "чуковщина" - так обозначали большинство стихов Корнея Чуковского. Писатель соглашается с критикой. На страницах "Литературной газеты" он отрекается от всех своих детских произведений, заявляя, что намерен начать новый этап своего творчества, написав сборник стихов "Веселая колхозия", но так его никогда и не закончил.

По стечению обстоятельств, его младшая дочь заболела туберкулезом практически одновременно с его отречением в "Литературной газете" от своих произведений. Сам поэт считал ее смертельную болезнь возмездием.

Мемуары и военные сказки

В 30-е годы в жизни Чуковского появляется новое увлечение. Он изучает детскую психику, особенно то, как малыши овладевают речью. Как литературоведа и поэта, это крайне интересует Корнея Ивановича. Его наблюдения за детьми и их словесным творчеством собраны в книге "От двух до пяти". Корней Чуковский этот психолого-публицистическое исследование, изданное в 1933 году, начинает с главы о детском языке, проводя многочисленные примеры невероятных словосочетаний, которые используют малыши. Их он называет "лепыми нелепицами". При этом он рассуждает о поразительном таланте детей воспринимать огромное количество новых элементов и слов.

Литературоведы пришли к выводу, что его исследования в области детского словообразования стали серьезным вкладом в развитие отечественной лингвистики.

В 1930-е годы советский писатель и поэт Корней Чуковский пишет мемуары, работу над которыми не оставляет до конца своей жизни. Публикуют их уже посмертно под названием "Дневники 1901-1969".

Когда началась Великая Отечественная война, писатель был эвакуирован в Ташкент. В 1942 году он пишет сказку в стихах "Одолеем Бармалея!". По сути, это военная хроника противостояния небольшой страны Айболитии против звериного царства Свирепии, которая наполнена сценами насилия, безжалостностью к врагу, призывами к мести. В тот момент именно такое произведение было востребовано читателями и руководством страны. Но когда в 1943-м в войне наметился перелом, на саму сказку и ее автора начались откровенные гонения. В 1944 году ее даже запретили и не переиздавали более 50 лет. В наше время большинство критиков признают, что "Одолеем Бармалея!" - один из главных творческих провалов Чуковского.

В 1960-е годы герой нашей статьи задумывает издать пересказ Библии для детей. Работы осложнялась существовавшей в то время антирелигиозной позицией советских властей. Например, цензоры требовали, чтобы слова "евреи" и "Бог" не упоминались в этом произведении. В результате был придуман волшебник Яхве. В 1968 году книга все-таки вышла в издательстве "Детская литература" под названием "Вавилонская башня и другие древние легенды".

Но в продажу книга так и не поступила. В последний момент весь тираж изъяли и уничтожили. Как позже утверждал один из ее авторов Валентин Берестов, причина была в начавшейся в Китае культурной революции. Хунвейбины подвергли критике Чуковского за то, что он засоряет детские головы "религиозными бреднями".

Последние годы

Последние годы Чуковский провел на своей даче в Переделкино. Он был всеобщим любимцем, получившим всевозможные литературные премии. В то же время умудрялся поддерживать контакты с диссидентами - Павлом Литвиновым, Александром Солженицыным. К тому же, видным правозащитником и диссидентом стала одна из его дочерей.

На свою дачу он постоянно приглашал окрестных детей, читал для них стихи, беседовал о всевозможных вещах, приглашал знаменитостей, среди которых были поэты, писатели, летчики и знаменитые артисты. Те, кто бывал на этих встречах в Переделкино, до сих пор с добротой и теплотой вспоминают о них, хоть уже и прошло с тех пор много лет.

Корней Иванович Чуковский скончался от вирусного гепатита в 1969 году там же, в Переделкино, где и прожил большую часть своей жизни. Ему было 87 лет. Похоронен на местном кладбище.

Из Книги судеб. Корней Иванович Чуковский (Николай Васильевич Корнейчуков) родился в 1882 году в Петербурге. Детство и юность писателя прошли в Одессе. Печататься начал в 1901 году - в газете «Одесские новости». В 1905-м он уезжает в Петербург, где занимается журналистикой. В 1908 году выходит первая книга Чуковского «От Чехова до наших дней». С осени 1906 года КЧ поселяется в финском местечке Куоккала, под Петербургом. С 1913 года начинается его работа над восстановлением текстов Некрасова и изучением творчества поэта. В 1915 году Чуковский впервые обращается к сочинениям для детской аудитории - пишет поэму «Крокодил». Осенью 1917 года писатель с семьёй переезжает из Куоккалы в Петроград…

В двадцатые-тридцатые годы он создаёт великолепные детские сказки - «Мойдодыр», «Тараканище», «Краденое солнце», «Телефон», «Муха-Цокотуха» и целый ряд других. В эти же годы в его переводах выходят «Сказки» Киплинга, «Робинзон Крузо», «Том Сойер», «Геккельбери Финн» и так далее… В 1926 году выпущена его исследовательская работа «Некрасов», а в 1928 году - «Маленькие дети», ставшая прообразом будущей книги «От двух до пяти». В 1938 году Чуковский переезжает в Москву. В октябре 1941 года писатель с семьёй эвакуирован в Ташкент. В 1957 году Чуковскому присвоено учёное звание доктора филологических наук. В 50-х годах КЧ переселяется из Москвы в дачный посёлок Переделкино…

Как лингвист Чуковский написал остроумную и темпераментную книгу о русском языке «Живой как жизнь» (1962), дав резкую отповедь так называемым «канцеляритам» - то есть, различным бюрократическим штампам. А как переводчик открыл русскому читателю У. Уитмена (ему он также посвятил исследование «Мой Уитмен»), Р. Киплинга, О. Уайльда. Переводил М. Твена, Г. Честертона, О. Генри, А.К. Дойла, У. Шекспира, написал для детей пересказы произведений Д.Дефо, Р.Э. Распэ, Дж. Гринвуда. Корней Иванович активно занимался теорией перевода, создав одну из самых авторитетных в этой области книг - «Высокое искусство» (1968).

В 1962 году Оксфордский университет присудил Корнею Ивановичу почётное звание доктора литературы.

28 октября 1969 года, в возрасте 87 лет, писатель скончался. В эти горькие дни один из его близких друзей написал: «Умер последний человек, которого ещё сколько-нибудь стеснялись»…

Память! Величайший дар господний, и она же - величайшее божье наказание, если воспоминания не в ладах с совестью. Но и обычная мука ностальгии - сладкая, но всё-таки мука. Кто из нас не страдал по навек утраченным дням солнечного (почему-то непременно солнечного!) детства? В поисках неповторимого чувства новизны мира возвращаемся мы к нашим большим и малым «меккам» - прикоснуться, припасть, очиститься, возродиться…

Но есть места паломничества особого рода. Мы не рождались тут, не росли, не крестились. Но однажды мы прикоснулись здесь к чему-то невероятно настоящему, почти к Истине, и с тех пор включаем эти места в Избранные, возводим там зримые лишь нам храмы, часовенки или же капища, наконец… Мы окружаем их своим духовным полем, оставляем там свои манки - знаки - что, как антенны, соединяют нас. Соединяют, как далеко и надолго мы бы не разлучались - и во времени, и в пространстве. И места паломничества в ответ окружают нас своими полями, включают в свой эгрегор. На какое-то время этого хватает. Но наступает момент, когда необходимо явиться лично (коли уж «гора не идет к Магомету») - всем существом - и духовным, и физическим. Явиться, чтобы подпитать друг друга неведомой покуда нашим физикам энергией, что без сомнений сродни энергии высокой любви.

Из моего детства, из уральского села Писанское, где мы с братьями взахлёб увлеклись литературной игрой, протянулись мостки под Москву, в известное многим писательское гнездо - Переделкино. О том, что писатели в Москве пишут, а здесь, на дачах, переделывают свои произведения, стало расхожей литературной прибауткой.

Здесь я впервые побывал в самом начале шестьдесят пятого. Мы завязали переписку с журналом «Пионер». Тогда его возглавляла Лидия Ильина - сестра Самуила Маршака. Она собрала в журнале не только творческих, но и педагогически одарённых людей, которые бессеребренно, самозабвенно искали юные таланты. «Пионер» тогда опубликовал нашу подборку и - о чудо! - редакция журнала пригласила нас с братьями в столицу, организовав маленьким гостям чудесные творческие каникулы.

Впечатлений было невероятно много.

Сама Москва - огненная, перетекающая, будто лава. Москва - с только ей одной присущим запахом метро. Такси, кафе-мороженое, лифт в многоэтажной гостинице! Лампы дневного света! Деревянные кровати, наконец! Не беда, что меня по молодости лет не пустили в «Современник» - на «Голого короля» с Евстигнеевым в главной роли. Зато я уже знал, где на станции «Площадь Революции» можно подойти к бронзовой статуе матроса и подергать маузер. Огромный маузер шевелился! А на студии «Диафильм» нас и вовсе приняли как уважаемых авторов, и в демонстрационном зале показали совсем свежую ленту - фильм по нашим стихам. Чудеса продолжались! Во время показа появилась знающая нас заочно актриса Рина Зелёная, назвала нас по именам, и сказала, какие наши стихи более всего ей нравятся. Но мы ждали главного события - поездки в Переделкино. Её, по счастью, никто не собирался меня лишать.

И вот мы едем в Переделкино. Электричка - сказочно быстро, как тогда мне показалось - пересекает подмосковные поля. На дверях вагона - новые для нас надписи: «Не прислоняйтесь, двери открываются автоматически!». Неизвестные умники посцарапывали некоторые буквы. Получились довольно забавные лозунги, где нам предлагалось «не слоняться», а то, мол, «двери отрываются автоматически»…

Темнеет рано, за окнами - гудящая синяя тьма. Мы незаметно для себя въезжаем в иной, сказочный, неведомый для нас мир. Приближающееся Переделкино, ещё не знакомое, представляется нам чем-то вроде волшебного Берендеевского леса. И, конечно же, там есть главный волшебник. Это человек, который пригласил нас в гости к себе на дачу. Это и вправду сказочник, известнейший детский писатель Корней Иванович Чуковский.

К сожалению, мне не посчастливилось побывать «на костре» у Чуковского при его жизни. Зато с ним самим наообщался вволю! А через много лет я увидел один из последних костров, горящих в память о Сказочнике. Возле того костра были детские писатели, были известные актеры и музыканты. Одни читали стихи, другие пели с ребятами песни, но, конечно же, главным героем и хозяином праздника незримо оставался Корней Иванович. Вход на костёр - сосновая шишка - в результате посреди поляны вставала огромная гора из шишек.

Представляю, как появился здесь однажды перед гостями Корней Иванович - высокий-превысокий, с большим добрым носом, в длинном головном уборе индейского вождя из красивых перьев. Ребята - а тогда многие играли в индейцев - наверное, встретили Чуковского восхищённым оглушительным криком. А Корней Иванович, должно быть, встал перед костром, воздел к небу руки - и все сделали то же самое. Потом он взял за руки ближайших мальчишек, и все взялись за руки, и заплясали вокруг огня, как взаправдашние индейцы. А потом каждый - и Чуковский тоже - бросил в костёр по шишке, как дань огненному духу.

Этот индейский головной убор я увидел вначале на фото в «Пионерской правде». Так отблагодарили нашего сказочника американцы во время его поездки по Штатам. Потом я увидел его воочию - Корней Иванович не поленился удалиться в соседнюю комнату и вдруг появиться перед своими гостями в этой ошеломляющей, разноцветно-перьевой, длинной - чуть ли не до пят - шапке вождя краснокожих…

Полуосвещённые снежные дорожки довели нас до дома, где жил Корней Иванович. Там же, рядом, стояло здание его библиотеки. Он подарил её детям, и ребятишки с благодарностью шли и ехали сюда - и из самого Переделкино, и из Москвы.

На даче Чуковского не оказалось - он ушёл ненадолго к друзьям - в дом отдыха литераторов. Мы направились его встречать, и застали уже одетым, в вестибюле. Увидев нас, Корней Иванович тут же распрощался с собеседником, и стал с нами знакомиться. Был остроумен и органичен, так и сиял радушием.

Вертел трость в руке и всё время повторял: «Когда я был молодым, когда мне было всего лишь восемьдесят, я делал это много лучше!»

Потом вдруг подносил палец к губам и заговорщически восклицал:

«Видите вот того забавного человека, что рубит дрова за забором? Это же Валентин Петрович Катаев! Смотрите и запоминайте».

К даче мы подошли уже запросто беседуя, как старые знакомые.

А там ждал чай с четырьмя - на выбор - видами варенья (наши вкусы неожиданно совпали - мы с Корнем Ивановичем выбрали черничное), разговоры о литературе, чтение стихов. В тот вечер я впервые узнал, что детский писатель Чуковский пишет и для взрослых. Он не только слушал, но и сам читал - кажется, переводы. Читал и интересовался нашим мнением.

Когда дошла очередь до меня, я прочел начало одной из не самых удачных поэм (но, прошу прощения, мне было только десять!):

Домик деревянный

Срубом лёг на сруб,

Кто живёт без мамы,

В нём нашёл приют.

Но один котёнок -

Фунтиком зовут -

Не нашёл в том доме

Для себя приют.

Муся пожалела -

Фунтика взяла,

И, скажи на милость,

В семью приняла…

Хорошая девочка Муся, - отметил Чуковский, - пожалела котёнка…

Каково же было его удивление, что Муся - вовсе не девочка, а тоже кошка, гражданка вымышленной нами, братьями, котятской республики, во главе которой почему-то стоит царь. Дальше - больше. Мы удивили сказочника нашими сказочными странами - Котятской, Объединённой Страной Зверей, свободного города Павлограда…

Корней Иванович с интересом принял выдуманные нами страны, просил рассказать о них поподробнее, а потом вдруг поведал свою историю. В молодости, отдыхая на финском курорте Куоккала вместе с друзьями, он предложил игру в некую выдуманную республику. Друзья поддержали игру, страну нарекли Чукоккалой, а самого зачинщика объявили президентом. Расставаясь, они подарили Корнею Ивановичу нож с гравировкой - «Президенту страны Александеру Пелиандеру». На российской границе нож попался на глаза таможенникам, и слово «президент», и подозрительно греческое имя заставили Чуковского долго объясняться с непонимающими юмор имперскими чиновниками.

Так что, - подвёл мораль рассказчик, - будьте поосторожнее с выдуманными странами. Опасное это дело! - а сам смеётся.

В завершение вечера хозяин подарил нам книгу своих сказок, снабдив её надписью, на которую способен только человек, умеющий тонко иронизировать (и над собой в первую очередь) - «Поэтическому семейству Павловых от их скромного коллеги. С глубокопочтением, Корней Чуковский».

Многое потерял я в жизни. Не сохранились открытки от Чуковского, нет ни одной копии нашего диафильма. Но та книга и сегодня стоит на моей полке. И мои дети, а теперь уже и внуки, относятся к ней с глубокопочтением…

В другие, более поздние посещения Переделкино мне не раз доводилось молча постоять над могилами Корнея Ивановича и Бориса Леонидовича. Я находил их холмики по издалека приметным трём соснам. Впрочем, потом их осталось только две. И деревья не вечны… О великом Пастернаке, понятное дело, у меня нет личных впечатлений - он умер задолго до нашего пионерского визита в Переделкино. Но есть вот эти строки:

Ориентиром три сосны

на переделкинском кладбище -

их золотые корневища

переплетают Ваши сны...

Там, под сосною, Пастернак -

как в деревянной призме...

В колхозном поле реализма

он был чудеснейший сорняк.

Подвержен травлям и прополкам,

он устоял в родной земле -

и, обращённая к потомкам,

свеча горела на столе.

Свеча горела - он творил -

И, распахнув кулисы мрака,

Шекспир стихами Пастернака

со всей Россией говорил.

И сквозь слова, слова, слова

безмолвной снежною вершиной

вставал вопрос, неразрешимый

Свеча сгорела не дотла,

когда её над смуглой кровью

с осиротевшего стола

переносили к изголовью.

Бессмертна, как и сам поэт,

она горит воскресной вербой,

без поэтических гипербол

во все пределы

сея свет.

Однажды вместе с другом, Тимофеем Ветошкиным, мы посетили здесь, в Переделкино, поэта Арсения Тарковского. Тимофею я был как бы старшим братом - и в литературе, и в жизни. В литобъединение Златоуста он пришёл семнадцатилетним губастым мальчишкой, картаво и с запалом декламирующим Маяковского. Приносил километровые космически-философские стихи.

Потом, после армии, отправился на поединок с Москвой. Поединок затянулся на всю последующую жизнь. В один из его кризисных периодов я оказался проездом в столице и решил встряхнуть Тиму поездкой в Переделкино, к Тарковскому. Арсений Александрович был любимым его поэтом.

Мы же не знакомы, - робко упирался Тимофей, но скоро сдался с явным любопытством.

Поэт сошёл к нам со ступенек Дома отдыха писателей, а показалось - будто с небесных высот, опираясь на один костыль. Улыбаясь как старым знакомым, присел на скамейку. Выглядел он очень больным и усталым. Это было тяжёлое для поэта время - сын его жил за границей и был в негласной опале. Арсений Александрович попросил у гостей закурить - видимо, по болезни его пытались разлучить с табаком и, видимо, безуспешно. Тарковский сам предложил нам почитать стихи. Слушал очень внимательно, а когда читал Тимофей, то вдруг прослезился и расцеловал его. Тима так и не понял тогда - что это означало - действительно ли старого поэта, которого когда-то любила сама Цветаева, тронули юношеские строки, или просто слёзы у него были так близко, как бывают лишь у детей и стариков.

Расставшись с Тарковским, мы долго еще гуляли по переделкинским окрестностям, устроили пикник на обочине оврага. На глаза некстати попала часть человеческого черепа - видно, овраг подмывал древнее кладбище.

Впрочем, почему же некстати? Тут же вспомнилось скандальное из Юрия Кузнецова: «Я пил из черепа отца…»

Четырьмя годами позже я вновь побывал в Переделкино. Неподалеку от трёх сосен чернела свежая могила - последний приют «меньшой ветви России» - Арсения Тарковского…

Сейчас в Переделкино, наверное, шумно. И оно не миновало участи Великого передела, когда айсберг русской литературы раскололся на два Союза. Стучат, наверное, топоры, как в «Вишнёвом саде» у Чехова. Старый какой-нибудь автор глазами Фирса смотрит на бодренькое строительство.

Удастся ли мне когда-то побывать ещё в Переделкино, погулять под его соснами? Не знаю. Пока что многие из нас в разряде ценовых заложников - невыездные мы по воле рынка.

Но это волшебное для меня место - Пе-ре-дел-ки-но - всегда со мной. Оно - в моих снах, мечтах, в стихах и прозе. Там живут герои моей повести «Поэма о чёрной смородине». Там до сих пор жив и здравствует Чуковский, слушающий нашу мальчишескую поэму о котятской республике и угощающий меня вкуснейшим черничным вареньем.

Эгей, Переделкино! Ты подожди. Твой паломник - в пути…

От редакции. Интересно отметить, что альманах «45-я параллель» публикует воспоминания о великом человеке в год 125-летия со Дня его рождения. А в поэтическую подборку КЧ, озаглавленную строчкой одной из эпиграмм поэта и писателя включены, конечно, далеки не все блистательные баллады для детей, принадлежащие перу Чуковского. Хотелось бы увидеть того дяденьку или ту тетёньку, которые не помнят наизусть ни «Телефон», ни «Краденое солнце», ни «Муху-Цокотуху»…

Что такое «Чукоккала»?

С лово это составлено из начального слога моей фамилии - ЧУК и последних слогов финского слова КУОККАЛА - так назывался посёлок, в котором я тогда жил.

Слово «Чукоккала» придумано Репиным. Художник деятельно участвовал в моём альманахе и под первым же своим рисунком (от 20 июля 1914 года) сделал подпись: «И. Репин. Чукоккала».

К этой дате, к самому началу Первой мировой войны, и относится зарождение «Чукоккалы».

Что такое «Чукоккала», сказать нелегко. Иногда это рукописный альманах, откликающийся на злободневные темы, иногда же — просто самый обыкновенный альбом для автографов.

Вначале «Чукоккала» была тощей тетрадкой, наскоро сшитой из нескольких случайных листков, теперь это объёмистый том в 632 страницы с четырьмя филиалами, относящимися к позднейшему времени.

Таким образом, в 1964 году исполнилось ровно полвека со времени её появления на свет. Перечень её сотрудников огромен. Среди них Леонид Андреев, Анна Ахматова, Андрей Белый, Ал. Блок, Ив. Бунин, Макс Волошин, Сергей Городецкий, Горький, Гумилёв, Добужинский, Вас. Немирович-Данченко, Евреинов, Зощенко, Аркадий Аверченко, Александр Амфитеатров, Юрий Анненков, Ал. Бенуа, Вячеслав Иванов, А. Кони, А. Куприн, Осип Мандельштам, Фёдор Сологуб и другие. А также более молодое поколение — Маргарита Алигер, Ираклий Андроников, А. Архангельский, Е. Евтушенко, Валентин Катаев, Каверин, Михаил Кольцов, Э. Казакевич, И. Бабель, Мейерхольд, В. Маяковский, С. Маршак, С. Михалков, Николай Олейников, М. Пришвин, Мих. Слонимский, А. Солженицын, К. Паустовский, Ал. Толстой, К. Федин, С. Щипачёв, Вячеслав Шишков, Виктор Шкловский и другие <…>

Главная особенность «Чукоккалы» - юмор. Люди писали и рисовали в «Чукоккале» чаще всего в такие минуты, когда они были расположены к смеху, в весёлой компании, во время краткого отдыха, зачастую после тяжёлых трудов. Потому-то на этих страницах так много улыбок и шуток — порой, казалось бы, чересчур легкомысленных.

И ещё особенность «Чукоккалы». Её участники во многих случаях являются нам не в своём обычном амплуа и выступают в той роли, которая, казалось бы, совершенно несвойственна им.

Шаляпин здесь не поёт, а рисует, Собинов пишет стихи. Трагический лирик Блок пишет шутливую комедию. А песнопевец Михаил Исаковский предстает перед нами как мастер смешного бурлеска. Прозаик Куприн становится здесь стихотворцем.

Конечно, есть в «Чукоккале» и вещи другой тональности, другого - нисколько не комического - стиля. Это прежде всего автографы стихотворений Анны Ахматовой, Бунина, Мандельштама, Валентина Катаева, Ходасевича, Кузмина и других.

У англичан есть прекрасное слово «хобби». Оно означает любимое занятие человека, не связанное с его основной профессией. Таким хобби была для меня «Чукоккала». Она всегда оставалась на периферии моих личных и литературных интересов. Столь же периферийной была она и для большинства её участников. Почти никогда не записывали они на её страницах того, что составляло самую суть их духовной биографии, их творчества.

Вот почему эта книга не стала зеркалом тех грозных времён, когда ей довелось существовать. Лишь мелкими и случайными отблесками отразились в ней две мировые войны. И можно ли искать в ней отражения величавых Октябрьских дней? Дикой и бессмысленной была бы попытка запечатлеть на её зачастую легкомысленных и шутливых страницах планетарно грандиозные события, потрясшие собой всю вселенную.

Наиболее серьёзны в Чукоккале краткие этюды о личности и поэзии Некрасова, написанные по моей просьбе Горьким, Блоком, Маяковским, Тихоновым, Максимилианом Волошиным, Фёдором Сологубом, Вячеславом Ивановым и другими в виде ответов на составленную мною анкету. Готовясь к изучению жизни и творчества любимого моего поэта, я, естественно, счёл нужным обратиться к своим современникам, чтобы выяснить, как воспринимают поэзию Некрасова внуки и правнуки того поколения, к которому было обращено его творчество.

Все эти отзывы написаны всерьёз, без улыбки. Впрочем, нет, и сюда вторгся юмор. Я говорю об ответах В. Маяковского, написанных озорно и насмешливо. Насмешка направлена против анкеты, чего, к сожалению, не поняли критики, обрушившиеся на Маяковского за непочтительное отношение к Некрасову.

Хотя «Чукоккала» основана, как уже сказано, в 1914 году, но теперь, печатая её, я (правда, очень редко) приобщал к ней такие рисунки и тексты, которые относятся к более раннему времени. Это записи Лядова и Римского- Корсакова, карикатура Троянского, стихотворение Потёмкина, дошедшее до меня уже после создания «Чукоккалы».

Большинство рисунков и записей, входящих в «Чукоккалу», сделано у меня за столом, в моём доме. Если же в гостях или на каком-нибудь собрании случалось мне встретиться с таким человеком, участие которого в альманахе казалось мне ценным, я предлагал ему первый попавшийся случайный листок и, воротившись домой, вклеивал этот листок в альманах. Так было, например, с рисунками Шаляпина, которого я неожиданно встретил у Горького; с рисунками М.В. Добужинского, Н.Э. Радлова, В.А. Милашевского, исполненными в 1921 году в Холомках, где мы спасались от петроградского голода. Александр Блок сам принёс мне стихотворение «Нет, клянусь, довольно Роза...», сочинённое им по дороге домой из «Всемирной Литературы», материалы, относящиеся ко Второму Всесоюзному съезду писателей, я собрал в небольшой тетрадке, которая стала, так сказать, первым филиалом «Чукоккалы». Таких филиалов несколько.

Таковы, например, рисунки Юрия Анненкова, заимствованные из его замечательной книги «Портреты» (1922), а также фотоснимки, сделанные фотографом-художником М.С. Наппельбаумом, автором книги «От ремесла к искусству», где собраны наиболее ценные из его талантливых работ. Оригиналы некоторых исполненных им портретов (Анны Ахматовой, Мих. Слонимского, Евг. Петрова, Мих. Зощенко и других) сохранились у его дочери О.М. Грудцовой, которая любезно предоставила их для Чукоккалы, за что я спешу выразить ей свою благодарность. Евгений Борисович Пастернак передал мне малоизвестный портрет своего отца. Я очень признателен и ему, и другим моим друзьям, благодаря которым в Чукоккале могли появиться портреты Маршака, Николая Олейникова, Евг. Шварца, Паоло Яшвили и других.

В 1965 году я подарил «Чукоккалу» моей внучке Елене Чуковской, которая проделала большую работу по подготовке альманаха к печати. Работа была трудная и сложная. Нужно было сконцентрировать рисунки и тексты вокруг той или иной определённой темы («Всемирная Литература», Дом Искусств, Первый съезд писателей и др.) и, главное, записать мои комментарии чуть ли не к каждой странице «Чукоккалы».

В тех случаях, когда ту или иную страницу «Чукоккалы» можно было прокомментировать при помощи кратких отрывков из моих мемуаров, читателю предлагаются эти отрывки в несколько изменённом виде.

Маршак в одном из своих стихотворений метко назвал «Чукоккалу» музеем. Заканчивая краткую быль о «Чукоккале», я приглашаю читателей познакомиться с экспонатами этого музея.

к первому изданию одного из самых знаменитых альманахов России)

Иллюстрации: два портрета Корнея Чуковского разных лет; Корней Иванович в кругу семьи; обложка книги «Чукоккала. Рукописный альманаха Корнея Чуковского» (издательство «Русский путь, Москва, 2006); «ходоки» к дедушке Корнею - братья Павловы: Александр (15 лет), Владимир (12 лет), Олег (10 лет) - снимок 1964 года; автограф поэта и писателя, процитированный в эссе Олега Павлова.

Послание

семидесятипятилетнему К.И. Чуковскому

от семидесятилетнего С. Маршак а

Чуковскому Корнею -

Посланье к юбилею.

Я очень сожалею,

Что все ещё болею

И нынче не сумею

Прибыть на ассамблею,

На улицу Воровского,

Где чествуют Чуковского.

Корней Иванович Чуковский,

Прими привет мой Маршаковский.

Пять лет, шесть месяцев, три дня

Ты прожил в мире без меня,

А целых семь десятилетий

Мы вместе прожили на свете.

Я в первый раз тебя узнал,

Какой-то прочитав журнал,

На берегу столицы невской

Писал в то время Скабичевский,

Почтенный, скучный, с бородой.

И вдруг явился молодой,

Весёлый, буйный, дерзкий критик,

Не прогрессивный паралитик,

Что душит грудою цитат,

Загромождающих трактат,

Не плоских истин проповедник,

А умный, острый собеседник,

Который, книгу разобрав,

Подчас бывает и неправ,

Зато высказывает мысли,

Что не засохли, не прокисли.

Лукавый, ласковый и злой,

Одних колол ты похвалой,

Другим готовил хлёсткой бранью

Дорогу к новому изданью.

Ты строго Чарскую судил.

Но вот родился «Крокодил»,

Задорный, шумный, энергичный, -

Не фрукт изнеженный, тепличный.

И этот лютый крокодил

Всех ангелочков проглотил

В библиотеке детской нашей.

Где часто пахло манной кашей.

Привет мой дружеский прими!

Со всеми нашими детьми

Я кланяюсь тому, чья лира

Воспела звучно Мойдодыра.

С тобой справляют юбилей

И Айболит, и Бармалей,

И очень бойкая старуха

Под кличкой «Муха-Цокотуха».

Пусть пригласительный билет

Тебе начислил много лет.

Но, поздравляя с годовщиной,

Не семь десятков с половиной

Тебе я дал бы, друг старинный,

Могу я дать тебе - прости! -

От двух, примерно, до пяти...

Итак, будь счастлив и расти!